— Итого: «Сенсома Томура был признан достойным звания чунина Деревни Скрытого Листа», — прочитал вслух решение генералитета Страны Железа Тобирама Сенджу, принимая в кабинете Хокаге только что вернувшуюся с экзамена команду. — Генерал Сюнсуй, так же, настоятельно просит, не давать данному чунину приказов или заданий, предполагающих его непосредственное нахождение вблизи Страны Железа…
— Вот этой просьбы я, если честно, не понял, — смущенно признался перерожденный.
— Все просто, — альбинос усмехнулся. — Генералитет Страны Железа до одури боится сильных шиноби. Самураи — не слабаки, но даже они не смогут сражаться на равных с воинами уровня джонина ранга S. На самом деле, такое вообще мало кто может себе позволить…
— Не волнуйся, Сенсома, это не оскорбление в твой адрес, — понимающе улыбнулся юноше Хаширама, сидящий подле своего брата и все еще остающийся в звании Хокаге. — Этой просьбой генерал показывает, как высоко он оценил твои личные бойцовские навыки. Мы уже девятерых джонинов с границ Страны Железа убрали — обычные самураи, видя как те сражаются, иногда даже уходят на покой или пытаются переквалифицироваться.
Все в кабинете понимающе заулыбались. Шиноби были универсалами — разносторонними воинами, которые могли в любой момент использовать как оружие все, что под руку попадется. За примером даже ходить не надо — Хомура Митокадо на том же экзамене на чунина использовал обычные камни, поднятые с промерзлой земли, и благодаря им он смог внести свой ощутимый вклад в победу. Самураи изначально тренировались как мастера кендзюцу, способные использовать чакру. Увы, их чакросистема к зрелым годам становилась узкоспециализированной, так что использовать природные преобразования им было не суждено.
— Вот что, — Тобирама перетасовал листы с докладами. — Очевидно, что все вы заслуживаете звания чунина, а этот экзамен был куда более жестким, чем обычные… Однако, испытания — есть испытания, и Утатане с ними не справилась. Хомура показал отличную комбинацию ниндзюцу, и генерал Сюнсуй в своем письме выдвигает и его в кандидаты на повышение, но… Я склонен дать звание лишь одному из вас.
— И я поддержу его, — поднял свою руку Хаширама. — Мы все еще готовимся к войне, что значит, что на высоких должностях должны стоять лучшие из лучших. Легче всего будет сделать это, если мы начнем с должностей пониже. Впрочем, Митокадо, ты уже понимаешь, к чему все идет, не так ли?
— Да, лорд Хокаге, — поклонился юноша.
— Тем лучше, — кивнул ему Сенджу с неизменной улыбкой. — Хочешь ли ты оспорить наше решение?
— Никак нет, — еще один поклон. — Сенсома Томура является шиноби, во всех аспектах превосходящим меня.
— Тогда хорошо, — согласно прикрыл глаза уставший Хаширама. — Можете идти. Сенсома, ты останься.
С сочувствующими, но понимающими улыбками, Саске, Хирузен, Хомура и Утатане, поклонившись Хокаге, покинули его кабинет. Тобирама тоже встал, но его задачей уход не являлся. Вместо этого, он сделал сложную распальцовку, после которой с незаметной ниши, находящейся на потолке, спрыгнули двое джонинов. Глубоко поклонившись, они тоже отправились на выход.
— Мито готовит ужин, — без предисловий начал Первый. — Причем этот ужин, грубо говоря, в твою честь.
— Вы говорите со мной не как Хокаге, — напомнил Сенсома.
— Сейчас я — просто любящий отец, — широко улыбнулся ему Хаширама. — И моя супруга зовет тебя к нам в гости. Придешь?
Перерожденный вздохнул. Очевидно — сегодня от него потребуют ответа. Война, которая может разразиться в любой момент, заставляет Мито Узумаки переживать за свою ненаглядную дочь в несколько раз больше обычного. Если все останется как есть — Наоми пойдет на фронт вместе с тем, кого она любит. Дочь Хокаге не станут отправлять на самоубийственные миссии, но даже так — война — есть война, и случиться на ней может всякое. Нехорошее… Однако, если Наоми забеременеет до начала конфликта мирового масштаба, то у нее будут все шансы на то, чтобы отсидеться в Деревне — самом безопасном месте в мире для ее жителей.
И Мито-сама не желает, чтобы отцом ребенка стал именно Сенсома.
— Конечно я согласен, Хаширама-сан, — Томура поклонился Сенджу как старшему. — Сколько времени у меня есть, чтобы привести себя в порядок?
— Мы отправляемся сейчас же, — жестко отрезал Тобирама. — Так что готовиться будешь, пока мы идем.
В «родное» селение команда экзаменуемых и их сопровождающих пришла из своего путешествия уже под вечер, так что сейчас большинство жителей Конохи уже закончили работать и отдыхали, в основном гуляя по деревне. Сенсоме было не впервой гулять по улицам военного центра Страны Огня вечером, когда основная масса его жителей тоже не сидит дома, однако, сегодня ему впервые пришлось прогуляться по центру Скрытого Листа с двумя важнейшими лицами в деревне.
На Сенджу все смотрели с обожанием. Даже на Тобираму — вечно хмурого, сурового и жесткого альбиноса, который терпеть не мог шум толпы и улиц. Но все благодарные взгляды, бросаемые на заместителя Хокаге, просто меркли с теми эмоциями, которые люди и шиноби испытывали, когда видели легендарного основателя в деревне.
— Господин Хаширама! Лорд Хокаге! — к троице неспешно прогуливающихся шиноби подбежал немолодой мужчина с свертком в руках — ремесленник, судя по одежде. — Прошу вас, не могли бы вы прикоснуться к моей дочурке — Маюри! Ей всего два месяца, и я хочу, чтобы хотя бы толика вашей Воли Огня жила с ней с детства!
Многие прохожие понимающе кивали, слыша это, с улыбками на губах. Никто не шикнул на простака, вознамерившегося вот так просто получить благословение для своей безродной (как и он сам) дочки от самого Бога Шиноби и Первого Хокаге. Перерожденный с удивлением отметил, что он, похоже, единственный, кто внутренне осуждает этого мужчину. Ну куда ты лезешь? Это же Лорд Хокаге — понимать надо! Важными делами занимается человек! Зачем отвлекать на столь… глупую, неуместную и откровенно провокационную просьбу? Вознамерился он, видите ли, Волю Огня «дочурке» на халяву передать! Ты бы лучше…
— «Так, стоп!» — осадил себя в мыслях Сенсома. — «Это во мне сейчас пятидесятилетний гражданин другой страны говорит. Мира другого. Это…» — он вздохнул чистый воздух полной грудью, заодно замечая улыбку на губах Хаширамы. — «Это тебе не Россия!»
— Конечно! — Бог Шиноби, тем временем, ловко принял сверток у ремесленника и обратился к девочке, заинтересованно посмотревшей оттуда на него. — Маюри-чан, — тихо и ласково начал он. — Я желаю тебе и твоей семье здоровья. Вижу ты вырастешь красавицей и умницей, так что слушай на будущее: не обижай слабых, слушайся маму и папу и люби себя и свою деревню и страну, и тогда все у тебя будет хорошо!
Девочка шмыгнула носиком и разрыдалась, чем вызвала только еще более широкую улыбку Сенджу. Ее отец торопливо забрал сверток и истово поклонился и поблагодарил Хокаге, почти со слезами на глазах. Жители Листа, смотрящие на эту сцену со стороны, улыбались вместе с Хаширамой, и даже Тобирама позволил себе изогнуть края своих губ, смотря на эту умильную картину.
Пока Хокаге живет и здравствует, живет и здравствует Коноха.
— Ах, Сенсома, Тоби-кун, проходите! — с порога поприветствовала вошедших в ее дом Мито. — Как всегда — чайник придется ставить заново…
— Твои сенсорские способности оставляют желать лучшего, — хмуро заметил Тобирама, прямо-таки ненавидящий, когда его имя сокращали.
— Не волнуйся, Мито, — улыбнулся Хаширама. — Мы никуда не торопимся.
Шиноби расположились в зале, где в прошлый раз Сенсома встречался с Тороки и обсуждал свои отношения с Наоми. Вспоминая о том разговоре, перерожденный корил себя за то, что вообще позволил втянуть себя в это. Первым делом — самолеты… в смысле — битвы, а вот девушки уже потом. Хотя… что взять с молодого сильного тела, пышущего здоровьем и успехом?
Усмехнувшись про себя, Сенсома подумал, что любой бы на его месте вел себя как глупец.
— Тороки с Наоми здесь нет? — спросил он, оторвавшись от своих дум.
— Тороки сейчас, наверное, ищет Хирузена… — Хаширама задумчиво посмотрел в потолок. — Он говорил что-то о тренировке. Наоми же, эм…
— Она занимается с Сэдэо-саном и Кагами-куном, — Мито будто бы моментально заполняла собой все пространство, когда входила в свою гостинную. — Никто не мог предугадать, когда конкретно ты вернешься.
— Но мы же отправляли сокола?
— И все же — точного времени вы там не называли.
Воцарилось чуть неловкое молчание. Узумаки спешно ушла на кухню, но то и дело появлялась в зале, вбрасывая ничего не значащие фразы, задавая отвлеченные вопросы Сенсоме и принося все новые порции еды. Готовить она, за те девять лет, что минули с тех пор, как они в последний раз вот так собирались, не разучилась.
Перерожденный с грустью подумал, что даже в этом мире время летит ужасающе быстро. Казалось бы — он всего лишь недавно начал обучаться у Мадары, и тот, будто вчера, предал его и деревню. Словно пару часов назад был бой с Учихой, в котором Томуре помогал Мусаси, а ведь на самом деле… За девять лет изменилось всё и все. Коноха разрослась и окрепла, хотя Сенсома помнил ее еще совсем молодой и только строящейся деревушкой. Кланы ужились вместе и перестали думать только о себе, а ведь не так уж и давно те же Хьюга и Учиха резали друг друга пачками.
Времени, и правда, прошло много…
— Итак, — наконец, Мито сама села за стол. — Я думаю, что ты догадываешься, зачем я позвала тебя, да еще и собрала Хаши и Тоби здесь.
— Это — продолжение того разговора, — степенно кивнул перерожденный. — Вы ждете точного ответа.
— Мне хватит и тех слов, что ты говорил тогда. Мой муж не слышал их, пусть мы с Тоби и рассказывали ему, но… Это — не то. Да и мне, если честно, хочется убедиться, что с тех пор ничего не изменилось. Я ведь права? — Узумаки заглянула в глаза Сенсомы. — Ты ведь все тот же маньяк, помешанный только на сражениях и ни на чем больше?
— Мито! — возмутился было Хокаге, но тут же был перебит.
— Все в порядке, — перерожденный не отрывал взгляда от глаз Мито. — Мито-сама абсолютно права, так что никто не обижается. Мне не нравится терять на это время, но я повторю — я не люблю Наоми, и все, что я до этого позволял и себе и ей было ни чем иным, как… Назовем это естественной мужской реакцией на чувства красивой девушки. И не забывайте — я достаточно молод для того, чтобы так себя вести.
— А-ха-ха-ха-ха! — рассмеялась Узумаки. — Мальчик, ты просто не представляешь, как сильно ты прав! Боже, после таких разговоров мне порой хочется запереть тебя в подвале и тайно отправить в Узушио! Там-то уж точно разберутся в твоей голове!
— Мито… — уже совсем осуждающе потянул Хаширама.
— Прости, дорогой, прости, — отсмеялась Узумаки. — Но ты сам все слышал — юноша рассуждает как старый дед, попросту не верящий в любовь. Если бы не ученичество у Мадары и ранняя смерть его родителей, я бы уже заподозрила в нем… Ну, пусть будут «закладки на разум».
— Ничего такого нет, — холодно отозвался перерожденный. — К тому же — я не договорил насчет Наоми.
Все с интересом посмотрели на парня.
— Я сказал это. Сказал, что не испытываю сильных чувств. Однако, — взгляд стальных глаз Сенсомы стал колючим. — Я не хочу ей навредить. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы она была как можно более… счастлива.
— И в этом-то вся проблема, Сенсома-кун, — удовлетворенно улыбнулась Мито. — А что если она будет счастлива ТОЛЬКО с тобой, ха?
Все удивленно глянули на жену Хокаге, но та смотрела только в серые глаза перерожденного. Она не оговорилась. Она сказала то, что хотела сказать, и пусть это выглядит не очень уместно, но…
— Эти громкие слова про «я сделаю как лучше!» ты произносишь с завидной регулярностью, но что тогда, что сейчас, ты ведь просто пытаешься сказать мне, чтобы я занялась твоей проблемой, — в голосе Узумаки звенела сталь столь же чистая, сколь чиста она была в глазах Томуры. — С проблемой по имени Наоми! Все твои слова лишь означают, что ты не бросишь ее просто так — тебе нужен очередной хитрый план, вроде тех, что ты составляешь в бою, чтобы она сама потеряла к тебе интерес. Чтобы ОНА была причиной расставания, а не ТЫ! Вот и все. Ты не хочешь марать руки, Сенсома. Хочешь, чтобы все прошло… мирно, так ведь? Но запомни, — женщина склонилась над юношей, будто превратившимся в статую и яростно прошипела ему прямо в лицо. — У меня нет времени на то, чтобы обелять тебя перед самим собой!
Тобирама закрыл глаза рукой. Даже если Мито и была права — вываливать вот так вот на человека всю грустную правду о нем же было довольно подлым приемом. Ко всему — Сенсома, похоже, даже не думал так о себе, но теперь… О нет, он не собирался спорить. Судя по виду — он жестоко корил себя за это.
Хаширама подскочил с места и усадил жену, чуть успокоив. Вот уж кому действительно было неуютно здесь. Он признавал все доводы Мито, но при этом был счастлив за дочку, которая влюблена. Он знал, что семьям Сенджу и Узумаки будет выгоднее брак Наоми с Тороки, но он так же знал Сенсому и его историю с, практически, самого начала. А еще Хокаге просто по жизни всегда был неконфликтным человеком, пусть звание шиноби и обязывало его к обратному.
— А вы правы, Мито-сама, — тихо сказал, наконец, опустивший голову Сенсома. — Правы до последней капли. Но даже если закрыть глаза на мою… слабость, на мою подлость, то останется одна причина — Наоми действительно будет плохо.
— Ты скромен, как всегда, — жестко усмехнулся Тобирама. — Я знал о ее чувствах с самого начала, но не предупредил эту ситуацию, так что я тоже виновен. И скажу тебе как подельник, Сенсома — Наоми может наложить на себя руки, — Мито и Хаширама синхронно вздрогнули и посмотрели на младшего Сенджу. — Она слаба, а потому нуждается… в тебе, если говорить грубо. Однако, я так же прекрасно знаю, что ни Мито, ни Хаширама, ни Тороки не дадут ей сделать что-либо с собой.
— Так и что вы предлагаете? — развел руками раздраженный Сенсома. — Мне подойти к ней и сказать: «Пошла в жопу!»? Или что? Как мне ей сказать? Что именно? Она же потом на меня даже не взглянет ни разу.
— А она и не должна на тебя смотреть, — тихо припечатала Мито. — Тебе пора, Томура-кун… Не волнуйся — все остальное мы возьмем на себя.
Еще больше раздраженный этой ситуацией, этим разговором и своим собственным поведением, перерожденный буквально пулей вылетел из дома Хокаге! Подумать только — прожить пятьдесят лет в суровом сером мире, восемнадцать лет жить в не менее суровом, буквально сером, но таком живом, другом мире, и все равно вляпаться в любовную историю и стать в ней антагонистом!
— «Но не сражаться же мне за нее против всех, «вопреки»…» — тоскливо подумал юноша, смотря на закат. — «Я уж точно не герой мелодрамы или другого подобного дерьма. Черт… я снова нервничаю… Пойду потренируюсь.»
И юноша действительно пошел на двадцать четвертый полигон. Тот самый, на котором за ним всегда следила маленькая красноволосая девчушка, позднее ставшая первой красавицей в Конохе.
— Я надеюсь, что ты не стерла печать, Наоми, — жестко сказала Мито, обращаясь к потолку. — Теперь уже можно — ты все услышала. Возвращайся домой.
А красноволосая молодая красавица тихо рыдала у реки, где ее мать установила принимающую фуин, способную передавать все звуки, происходящие в зале дома Первого Хокаге…
***
— Что ты тут делаешь?! — донесся до молодого главы клана Хьюга удивленный возглас.
Сэдэо обернулся, сразу поняв, что обращаются к нему. И верно — по быстро темнеющей улице к ним бежал Сенсома Томура — его персональный соперник, бывший одноклассник и просто чунин Деревни Скрытой в Листве. Запыхавшийся (он сбил себе дыхание? Сенсома-то?) с бегающим взглядом, он даже не сразу заметил Хирузена, с которым, в общем-то, и вел беседу Хьюга.
— И тебе добрый вечер, — Сэдэо с улыбкой поклонился другу. — Что-то случилось? Разве сейчас я обязан быть где-то?
— Тренировка… С Наоми… — пусть парень и тяжело дышал, не заметить
как он произнес имя Сенджу было нельзя. — Мне сказали, что ты и Кагами…
— У меня сегодня не было тренировок, — нахмурившись, покачал головой Сэдэо. — Да и у Кагами, насколько я знаю…
— Кто сказал тебе это? — напрягся Хирузен.
Сенсома стоял как громом пораженный, в голове прокручивая весь разговор, на который его вывела Узумаки Мито. Все слова, вплоть до самых первых…
— Мне хватит и тех слов, что ты говорил тогда… — одними губами прошептал он. -…Хочется убедиться, что с тех пор ничего не изменилось…
— Эй, что с тобой? — Хирузен тряханул юношу, держа его за плечо. — Все нормально? Кто тебе соврал про Сэдэо и Наоми? Тороки?
— Н-нет, — мотнул головой Томура. — Простите, парни, я забегался что-то… Пойду… в пруд… Ага… Прилягу…
Двое молодых наследников великих кланов Листа удивленно смотрели как их вечно невозмутимый, серьезный и расчетливый одноклассник шатающейся походкой идет туда, откуда пришел. Они даже не стали обсуждать это — просто синхронно прыгнули на крыши и начали слежку.
Не дай Ками что-то серьезное…
***
Уже ночью, Сенсома решительно посмотрел на дом Хокаге, в котором горели все лампочки. Никто не спал, а значит… Впрочем, это не важно — нельзя быть трусом — надо пойти и все объяснить Наоми!
— Я бы тебе не советовал, — раздался мелодичный голос сзади. — Ты сделаешь только хуже…
Перерожденный обернулся. Чуть позади от того места, где он находился уже битый час, невозмутимо стоял Тороки Сенджу с таким понимающе-грустным выражением лица, что немедленно захотелось его ударить.
— Тороки, — хрипло выдавил Сенсома. — Думаешь, выиграл партию?
— Я тут ни при чем, — мотнул головой скривившийся блондин. — Мито-сама все сделала практически самостоятельно. Моя роль была маленькой — не дать Наоми навредить себе.
— Эта Узумаки! — рыкнул вдруг Сенсома. — Она! Меня!..
— Успокойся, — стальная хватка крепко удержала Томуру за плечо. — Вот сейчас ты действительно похож и на Мадару и на Мусаси… Несвойственно тебе, между прочим.
— Откуда ты знаешь, что мне свойственно?!
— Наоми рассказывала.
Перерожденный удивленно моргнул, разом остыв и успокоившись, но еще не до конца поверив этим словам. Юноша… вернее — молодой мужчина, стоящий напротив него, сейчас абсолютно вызывал все возможное доверие. В его взгляде действительно читалось сочувствие и понимание, но за что? За что ему сочувствовать, если он и не любил Наоми? Что это?
— Ты достаточно молод, чтобы делать это, — усмехнулся Тороки. — Это глупость, она пройдет.
— Ты сказал, что Наоми…
— Рассказывала про тебя, — кивнул Сенджу. — Все-все. Про дальтонизм и «чистоту», про Врата и Печати. Не дергайся — мне можно об этом знать. В будущем я стану главой клана Сенджу, так что и доступ имею соответствующий.
— Как… высокомерно?.. — больше спросил, чем утвердил Сенсома.
— Извини, если так, — усмехнулся Тороки, пожимая плечами. — Меня с детства к этому готовили, так что для меня это — должное. Кстати и о детстве твоем я знаю. Я знаю тебя, а потому не хочу вражды между нами, ладно? Я не чувствую себя победителем в игре, где главный приз — Наоми-чан, договорились? Это глупо. Точнее — это молодость. Пройдет, смиришься. Я не буду ссориться с тобой хотя бы потому, что ты — тот, кого Наоми любит больше всего на свете. Она тоже молодая, так что и у нее пройдет. Я помогу ей. Ну, а заодно, — он подмигнул опешившему юноше. — Замолвлю за тебя словечко. Думаю, ей будет приятно хоть изредка проводить с тобой время.
— А-ага… — мотнул головой уже совсем ничего не понимающий перерожденный.
— Удачи, Сенсома-кун, — хлопнул его по плечу повеселевший Сенджу. — Обязательно выпьем с тобой на моей свадьбе, хорошо? Приходи.
Миг, и Сенсома остается совершенно один на пустой темной улице. Вот был шиноби, и вот он пропал. В доме Хаширамы Сенджу стали гаснуть огни — чета Хокаге собиралась спать. Отрывистый лай бродячих собак, которые, несмотря на все законы и меры, все же расплодились и в Листе, придавал ночи антуража, а полная луна, на которую перерожденный смотрел почти в затяг, казалась чем-то волшебным и неземным (что было правдой).
Вот уже Сенсома и не стоит в не самом чистом проулке — он на крыше, неподалеку от своего общежития, которое ему в бородатые времена выделил еще Тобирама. А луна все так же светит, а собаки лают вдаль…
— А луна все так же светит, а собаки лают вдаль. Средство есть одно на свете, что твою сметет печаль! — шутливо продекламировал стишок собственного сочинения Сарутоби Хирузен, невесть откуда взявшийся на той же самой крыше, где сидел Сенсома.
— Алкоголь вреден, — осуждающим тоном напомнил Сэдэо. — А для шиноби — вдвойне.
— А не спать по ночам после тяжелого дневного перехода — еще вреднее, — ворчливо отозвался Хомура.
— Господа шиноби отдыхают, — шутливо-презрительно поздоровался, невесть откуда взявшийся Шиконад. — Я принес шахматы.
— А я — закуску! — улыбнулся Кагами Учиха, разворачивая продовольственный свиток с маркой красноглазого клана.
— Только вот зачем нужно было ее брать в моем доме? — тоскливо выдохнул Тецу. — Меня прибьют с утра.
— Нам всем завтра — жопа! — рассмеялся Хирузен. — Вон, гляньте на Урю — он выглядит как смертник!
— Смертник ты, Хирузен, — вмешался Данзо. — У меня завтра задание!
— И у меня, — отозвался Урю.
— И у меня, — вздохнул Тецу.
Все «третьеклассники» дружно рассмеялись беде членов шестой команды. Как-то совершенно незаметно на крыше, бывшей пару минут назад оплотом одиночества, самобичевания и просто тоски, собрались все живые члены мужской «половины» элиты первого выпуска Академии шиноби Конохи. Сенсома отвечал на рукопожатия, улыбался кивкам и даже отшучивался на простенький юмор. Человеку может быть плохо только тогда, когда он одинок, а перерожденный, как оказалось, совсем не одинок в этом мире.
— И того — говорю тост! — поднял первую рюмку самогонного саке (которое было совсем даже и не саке, а нормальной клюквенной водкой) Хирузен. — Сегодня мы впервые собрались чтобы выпить все… без Рена… вместе. Во-первых — за Рена!
Молодые люди выпили, неумело (все, кроме Хирузена и Сенсомы) закусили и шумно выдохнули.
— «Соседи» наорут, — как бы между делом заметил Томура.
— Еще чего! — фыркнул Сарутоби. — «Сэдэо-сама» нам такую заглушку предоставил — охо-хо!
— Правда, — кивнул Хьюга. — Мы с Хирузеном проследили за тобой, если честно, и…
— И пришли к выводу, что тебя надо лечить! — очередная рюмка оказалась в руках перерожденного. — Второй тост, господа!
— Только что же первый был! — возмутился Шимура, которому явно не понравился вкус этого напитка.
Народ загалдел недружно. Для кого-то из собравшихся юношей сегодняшний алкоголь не был первым опытом, но вот алкоголь именно такой крепости… В общем — не все знали, чего можно ожидать от напитка, но все, как истинные шиноби, были готовы расправиться со своим «врагом», а так же — помочь Сенсоме с терзаниями душевными.
— Между первой и второй — перерывчик небольшой! — сам Сенсома уже вскочил с рюмкой в руке. — Народ! Спасибо, что пришли! Я, честно, очень рад вас всех видеть! — он обвел глазами дружную толпу третьеклассников, выдержав паузу и поняв, что его начало «вставлять». — Но я совсем не переживаю, так что валите по домам!
— Тост — говно! — с чувством выдохнул осушивший свою рюмку Хирузен.
— Все равно лечь вовремя не успеем, — согласно потянул Шимура.
— А и нечего ложиться! — весело воскликнул изрядно припьяневший Урю.
— Он умеет улыбаться? — восхитился, в свою очередь, Тецу.
— А у тебя есть в загашнике что-то про «между второй и третьей…» — повернулся к Сенсоме Хирузен.
— Между второй и третьей… — юноша задумался, отмечая, что его уже немного пошатывает — с непривычки-с. — Ха, рифмоплет! Между второй и третьей, мне еще налейте!
***
Ночь с пятого на шестое мая в том году жители деревни запомнят надолго…
Девять шиноби, одни из талантливейших в своем поколении, устроили настоящий праздник не только с банальным мордобоем, но и с другими, не менее удалыми приключениями.
— А-атпусти её! — кричал пьяный Урю, держа деревянный кунай перед собой. — А то тебе… все!
— Нет! — фыркал в ответ Тецу, держащий макивару, на которой шиноби нарисовали «женское лицо». — Я пабедю тебя! И пото-о-ом!
— Что? — склонил голову Хатаке.
— Что-то! — твердо пообещал Учиха.
Полиции у Конохи, как таковой, не было, однако джонины, занимающиеся примерно тем же, чем и дозорные — местный аналог полицейского, не владеющий чакрой, имелись. Джонины те были в звании «токубецу», а потому считались не столь боевыми, сколь специализированными на поимке… всяких разных личностей.
И уж за семью пьяными личностями в числе которых был глава клана Хьюга, наследники клана Учиха, Хатаке, Нара и Шимура, как один защищающие единственного безродного Митокадо в своей компании, джонинам пришлось побегать основательно.
— Ты выпустил Биджу из Печати, — спокойно резюмировал Сенсома, чокаясь с Хирузеном на той же самой крыше, с которой юноши наблюдали за приключениями своих одноклассников.
— Если тебе это поможет — пусть, — усмехнулся Сарутоби. — Поверь мне, в делах любовных всегда есть место шумной компании друзей, алкоголю и таким вот посиделкам, как у нас с тобой сейчас.
— Охотно верю твоим мудрым словам, — рассмеялся пьяный перерожденный. — Ты действительно спас меня от лишних дум, а завтра я буду думать уже не о Наоми, а о том, какой я идиот!
— Ты и там и там идиот, — парировал Хирузен. — Кстати о Наоми. Ты собираешься что-либо…
— Нет, — оборвал его Томура. — Нет, нет и нет. Я — не ее судьба. Тороки ей подходит по всем параметрам лучше, чем я.
— Выпьем же за то, чтобы однажды наш герой-любовник нашел себе женщину под стать! — Сарутоби мгновенно наполнил стопки. — Или…
— Ой, да иди ты!
Над Конохой медленно восходило солнце, а двое шиноби все так же пили самогон, пьянея лишь внутри, снаружи оставаясь крепкими. Уже переловили всех их друзей, но это их не волновало. Есть о чем и с кем поговорить, а значит…
— Есть о чем! И с кем поговорить!
— Значит будем пока пить!
