Акт принятия

Темнота не всегда несёт за собой зло, как и свет не является следствием добра. Темнота, несомненно, пугает. Мы не видим, а следовательно и не знаем; мы гадаем, а потому теряемся в собственных мыслях; пытаясь осмыслить то, что только должно быть постигнуто, мы путаемся и замираем в нерешительности на одном месте. И если бы это чувство можно было бы описать, то оно сродни взгляду в глаза Горгоны. Мы становимся запечатанными в собственных телах. Кроличья нора бесконечна, но падение рано или поздно заканчивается. Чувства могут обмануть разум, ибо тогда как всё вокруг ощущается смазанным, в вечном движении и непокорности, тело давно остановилось. Будь то столкновение с землёй или вечное парение в воздухе, но оно перестаёт блуждать, перестаёт падать. Мы все хоть раз оказываемся где-то там, в непостижимом бесконечном пространстве, сотканном из чёрного цвета и ощущения безвременья, и после перестаём существовать для самих себя. Каждый реагирует на пребывание во тьме по-своему. У меня же каждый раз возникают разные чувства, мысли и образы. Впервые попав в это место, моё сознание долго не могло найти самого себя, и потому становилось беспокойным, стараясь удержать привычные ему рамки. Всепоглощающая темнота сулила за собой лишь тишину и неизвестность, а это - две основополагающие страха, этого первобытного животного инстинкта, который не оставляет и шанса здравому анализу, ведь даже если попытаешься - прольёшь воду сквозь пальцы. Она душила, заполняя лёгкие отравленным кислородом, даже если разум старался убедить самого себя в чистоте воздуха; она окутывала пеленой прозрачного холода, тогда как тело было уверено в том, что температура не изменилась. Она подступала снова и снова, но не видела шагов навстречу, и потому каждый раз - рано или поздно - рассеивалась, позволяя вновь выбраться на свет. Его яркость начала слепить со временем. Новое посещение этого неведомого мне и по сей день пространства вызывало уже другие эмоции. Паника, ужас, смятение, гнев, безысходность, тоска, смирение - лишь малая часть тех красок, которые пятнами остаются на теле, стираясь только под постоянным гнётом бегущего времени. Они стареют, выводятся, но никогда не исчезают всецело, оставляя на тебе лишь блеклые свои отголоски. Они напоминают о себе. Со временем темнота начала оживать, ибо всегда была наполнена жизнью - просто я этого не замечала. Она всегда находилась в движении, дышала, искала что-то, и всё это время на её пути стояло нечто, что приходилось огибать - подобно тому, как течение реки постоянно разрезается одним-единственным камнем, что чуть возвышается над её водами, а в действительности давно пустил корни в глубины её дна. Его не сдвинуть, но можно его обогнуть и забыть. Наверное, я и была этим камнем. Но тьма не была течением. Постепенно нахождение в ней, рядом с ней становилось привычным. Неожиданные всплески эмоций уже не так сильно пугали и сбивали с толку, фантомные боли и реакции тела становились чем-то легко подавляемым разумом, что позволяло сосредоточиться на другой стороне ощущений. Не физических, но и не потусторонних. Я видела множество людей, фигур, существ и образов, что стали частью этого места. Не факт, что они были целостными, и именно поэтому - наверняка именно поэтому - они считали его своим пристанищем, святилищем, домом. Они свыклись с темнотой, а темнота приняла их, позволяя использовать себя и даруя частицу своей власти в этом Богом забытом месте. И хоть в самом начале я остро реагировала на каждое движение этих Живых, ибо они являлись моему взору лишь смутными силуэтами, исчезающими через доли секунды, сейчас я больше сосредоточена на себе, чем на них. У меня было время для мыслей. Но здесь не работала фраза "Я мыслю, следовательно, я существую". Мне пришлось потратить очень много времени, но каждое моё пребывание здесь - лишь краткий его отрезок, миг, который затем сменится совершенно другим окружением. Со временем я перестала бороться. Этот момент, что я описываю - всего лишь очередной виток, который я провожу в привычной темноте. Эти чувства и мысли, что я осознаю, в следующий раз сменятся чем-то совершенно другим. Я понимаю это, но хочу запомнить их все, до последнего обрывка, кусочка, осколка. Хочу выжечь их в своей душе, оставить отпечаток в сознании, превратить в клеймо на своём боку - только бы не оставить их здесь, ведь тут они побледнеют... и исчезнут. Тут нет внешнего питания, внешней среды, а потому приходится искать средства к существованию изнутри. И я это знаю. Вся эта темнота тоже имеет своё сознание. Она не помнит, кем или чем была рождена, в чём смысл её существования и что вообще такое здесь и сейчас; она просто была выброшена, словно рыба на знойный берег, и предоставлена самой себе. Темнота была живой, есть живая и останется таковой - и это единственное, что она знает. Я слушала её бесконечные баллады и легенды, истории и мифы, песни и сказки. Иной раз я была убаюкана, словно младенец в своей мягкой колыбели; в другой же была разбита, словно девушка, павшая со скалы на острые прибрежные камни. Темнота была Сказителем, а я её скромным слушателем - впрочем, не таким внимательным, как мне самой хотелось бы. В моей голове толпились мысли. Они стаей воронов, роем пчёл кружили, почти обретая материальную форму и переходя в эфемерные образы, что было неудивительно в этом странном месте. И всё же, на меня не злились за мою отвлечённость, и лишь продолжали свой тихий рассказ. Может быть, ей и вовсе не нужно быть услышанной. Достаточно лишь рассказать, зная о чьём-то присутствии. Да и я тут наверняка не единственный потенциальный объект для воплощения своих слов в чужой душе. И знаете что? Меня вполне устраивает этот факт. Место, которое казалось мне сугубо личным, принадлежит ещё тысячам, миллионам, миллиардам таким, как я. И каждый хоть раз чувствовал себя ужасно подавленным, напуганным, сбитым с толку, ведь люди так привыкли к свету, к его теплу и ласке, что совсем не принимают объятий тьмы. Мне стало грустно. Подумать только, ведь в самом начале я была такой же, как и они, а теперь сама жалею то, чего все так стараются избегать. Ох, я знаю - даже несмотря на то, что ни разу не видела вас, не заглядывала в живо блещущие глаза и трепещущую душу - я знаю, как сильно влияло на вас это место. Как сильно влияло оно на меня. Но сейчас не время жалеть, не время предаваться страданиям по тому, что минуло. Я смотрю со стороны, объединяя наши с темнотой сущности воедино, позволяя ей раствориться в моей звёздной пыли и ощутить недоступные ей чувства. А моя фигура так и остаётся там, сидящей на призрачном полу. Бледные ноги подтягиваются к телу, худые руки обнимают их. Спина чуть двинулась вперёд, позволяя согнуться ещё сильнее, словно эмбрион, и тихо склонить голову к коленям. Я почувствовала острое одиночество, слабость, грусть и тоску. Сейчас это был не сбивающий с ног водоворот красок, а лишь их пастельные отголоски - оттенки бирюзового, голубого и светло-фиолетового. Темнота позволила увидеть мне те образы, которые постоянно так страшили меня, и я увидела, как один из них протянул свои когтистые, изуродованные лапы к хрупкой фигуре, что даже не шелохнулась. Ох, так вот, что это такое. Я закрываю глаза, ибо осознаю очень простую вещь. Как жаль, что многие так сильно недооценивают это место, ведь оно может быть поистине прекрасным.

Вы все так нуждаетесь в этом.

      Вы нуждаетесь в том, чтобы такие же руки - быть может, искривлённые как-то по-другому - так же воплотились из этой тьмы.        Они потянутся к вам и с замиранием сердца, с величайшей нежностью и осторожностью укроют вас ещё тёплым крылом уснувшей бабочки, так аккуратно, что ни одна крупица пыльцы не спадёт с их чешуек. А затем они прикоснутся к вашим плечам на одно лишь мгновение, дабы подарить новую вселенную.        И тогда хриплый, тихий, ласковый голос, которому и принадлежат эти когтистые пальцы, прозвучит у самого вашего уха, и вы внемлите:       "Заблудившиеся да будут возвращены к Дому, Утерянное да будет найдено и обретено вновь, Затаённые от страхов да примут их и встретятся лицом к лицу, И поймут, что не существует Бога иль Дьявола, Когда есть Я и твоя собственная Ткань, из которой ты создаёшь полотно своей жизни. Ищи, дорогой путник. Ищи и обрящешь."