Осмий

Иногда Эрик снимает шлем, надеясь не услышать в потоке мыслей обвиняющий голос Чарльза, заискивающий и такой далёкий голос телепата. Он кладёт револьвер рядом со шлемом, на случай, если не сможет противостоять Ксавьеру — он лишит профессора доступа к его мозгу и сознанию. Леншерр уже отвык засыпать в холодной и пустой постели, обнимая лишь подушку или ком из одеяла. Закрывая глаза, Эрик видит яркое голубое небо, испещренное металлической крошкой боеголовок, бездонное море с белой мыльно образной пеной, подходящей к самым ногам. Ветки пальмы наклонившиеся над раненным Чарльзом, юношеский крик, раздавшийся громче раската грома, васильковые испуганные глаза, смотрящие куда-то поверх головы Эрика, словно умоляя небеса сжалиться над ним. Его ли это мысли или телепат мучает его чувством вины? Эрик закусывает губу, заставляя думать себя о чем-то другом — ненависть, которую он испытывает к людям, отступникам-мутантам, предавшим его и идеалы братьев. Погрузившись в дремоту, перед тем как окончательно заснуть, магнето слышит тихое и усталое: «я не виню тебя». Каждый день становится для Эрика похожим — тренировки, обсуждение планов, поиск мутантов, но шлем все также покоится на его тумбе, заманчиво сверкая и предлагая закрыться от Чарльза навсегда. Леншерр чувствует эти невесомые касания до его сознания, периодически слышит тихое шуршание чужих мыслей и эмоций, хотя с каждым разом их все сложнее почувствовать. Он знает, что Ксавьер не сердится на него, по крайней мере хочет так верить, надеется, что учёный понимает его убеждения и не собирается препятствовать. Иногда Эрик позволяет погладить себя по щеке — он знает, что Чарльз почувствует это нежное прикосновение, возможно покраснеет и прервет связь. Эрик не знает, слышит его Чарли или нет, но он начинает разговаривать с ним, имитируя разговор с самим собой. Он рассуждает о голубых глазах и прекрасных алых губах, которые однажды увидел. Но он не чувствует никакого присутствия, шевеления или намёка на душевную связь. Эрик слегка морщится, жмуря глаза, и тихо шепчет, словно обращаясь к чему то сакральному и недостижимому: «Чарльз? Ты здесь?». Он готов отдать все что угодно, чтобы еле уловимый шелест в его синапсах ответил ему. Но в ответ все также трещит тишина комнаты и теней, лежащих на полу и стенах. Он остался один. А что, если все это время он медленно сходил с ума и все намеки на Чарльза были галлюцинациями раскаявшегося разума? Магнито не может спать, разглядывая тёмными от тоски глазами бежевый потолок. Система развела их по разным сторонам, разрушив их дружбу и любовь, сделав двух самых близких людей противниками. Вздохнув, повелитель металла поворачивается на бок и смыкает глаза, позволяя проронить пару искренних слёз на подушку.

***

Дни идут своим безмятежным чередом, оставляя Эрика в душащем ожидании чуда: знакомого мимолетного тепла, убаюкивающего шепота Чарльза. Магнито теряет счет дней, проведённого в одиночестве, выискивая пятый угол в особняке, отдаляясь от собратьев, не вслушиваясь в темы разговоров, только пристально сосредоточившись на тонких, едва уловимых звуках. Развалившись на кожаном бардовом диване, он перекатывает в пальцах тяжёлые титановые шарики, вырисовывая цепочку ДНК в свободном пространстве над ладонью. На подлокотнике покоятся заряженный револьвер с одним патроном, ведь такой момент бывает только раз в жизни, и матовый алый шлем, ожидающие своей очереди в этой безумной театральной постановке. Леншерр откашливается после долгого молчания, кажется, что он молчал вечность, голосовые связки отяжелели и не поддавались нервным импульсам, после чего твёрдо и с хрипотой произносит: «Чарльз, я знаю, что ты слышишь меня, даже если не хочешь. Ты мне нужен», — шарики начинают слегка смещаться и трястись от нервного возбуждения хозяина металла, — " у меня тут лежит шлем и пистолет, если ты не появишься в течении минуты — я надену шлем и прострелю себе гортань, ты же знаешь меня, Чарли, «. Голос предательски дрогнул на имени профессора и мужчина нахмурился, сосредоточиваясь на мечущихся электромагнитных волнах, разбивающихся о камни тягучего страха. В смертельно тоскливых вольфрамовых глазах стояли слезы ненависти к себе и миру, он не верил, что его собственная гордость и мстительность станет причиной погибели. «Я не буду с таким шутить», — продолжил Эрик, смотря на наручные металлические часы, обрамленные латунью по краю циферблата, отсчитывая секунды. На мгновение ему показалось, что мозг атаковали сотни маленьких иголок, пытаясь сломить и обезоружить Эрика от тяжёлых мыслей, но ощущения вмиг исчезли и немец жаждал услышать беспокойный голос Ксавьера вслед этой молниеносной атаки. Но этого не произошло, ни единая струна пространства не дрогнула, оставляя Магнито в том же одиночестве, что и раньше. Было по-прежнему безмолвно, только стрелки, ритмично тикая создавали шум, резонирующий в барабанных перепонках, передавая мембране тихий стрекот. Магнито взял гладкий револьвер в руку и прокрутил безжизненный барабан о подрагивающую ладонь, уголки трепещущих губ исказила гримаса отчаяния, потянулся за шлемом, прижав его к себе как самую большую ценность. «10 секунд, Чарльз». Леншерр хотел звучать убедительно, но не верил до конца в происходящее, его бледно-синие щеки выдавали липкий страх и испуг от патовой ситуации. Почему Магнито должен разыгрывать кровавый и беспощадный спектакль, чтобы телепат обратил на него драгоценное внимание? Сероглазый знает — Ксавьеру будет больно от пули внутри его головы. Интересно, насколько громко он будет орать от раздирающей алгии? Медленно поднимая стальной шлем над головой, Магнито прикрывает пронизывающие молибденовые глаза, надеясь увидеть в последний момент самоуверенного и бешеного Чарли, который точно бы пришёл в ярость от затеи Эрика. Тяжело вздохнув и криво улыбнувшись, он надевает металлический шлем и открывает наконец бесцветные глаза. Упираясь холодным цилиндром дула в узкий подбородок, Эрик смотрит в серебристый потолок, отражающий солнечный свет, распространяя его по всей огромной комнате. Положив дрожащий указательный палец на курок, Леншерр делает обреченный всхлип и снимает пистолет с предохранителя. Из бледно-голубых затуманенных глаз начинают катиться алмазные слезы, оставляя на малых щеках мокрые серебряные дорожки. Они стекают вниз по подбородку, капая на чёрную водолазку, становясь иссиня-черными пятнами. «Ты меня звал?» — наглый бестактный вопрос, прервавший таинство смерти, звучит из уст Профессора Ксавьера, устало сидящего на кресле, подперев голову тонкой рукой. Он сминает щеку ладонью, из-за чего лицо слегка искажается, но не убавляет харизматичность Чарльза. Парень выглядит так, словно наблюдал за истеричкой панихидой Леншерра часами, словно за плохим мюзиклом. Эрик часто моргает, чтобы прийти в себя, но сознание не слушается и он продолжает плакать и пялится на телепата безумными серыми глазами. Чарльз все также невозмутимо ждёт ответ на свой вопрос и скучающе озирается по сторонам, выискивая книжку на полках, которую он ещё не прочёл и постукивая пальцами по гладкому деревянному столу. «Я чуть не убил себя». -ошарашено проговаривает Магнито, положив револьвер на кожаную обивку дивана. «Чуть не убил». — выделив первое слово, Чарльз подходит к немцу, осторожно вытянув руку ладонью вверх. Он прикасается пальцами к холодному алому металлу, посмотрев в глаза Магнито и заручившись его неявным согласием снимает шлем с его головы. Эрик наконец чувствует долгожданное освобождение от оков тоски, Ксавьер кажется ему вторым пришествием, озарившем его бурые дни. Сапфировые выразительные глаза, смотрящие на него с неким нисхождением, они похожи на небольшие озерца, в которых хочется утонуть. С минуты они смотрят друг на друга в полной удушающей тишине. Первый не выдерживает Эрик: вскочив со своего места, он бьёт телепата в под дых, вложив в этот удар всю накопившуюся ярость и отчаяние, после чего профессор оседает на пол, хватаясь на живот. «Я ждал от тебя хотя бы одного ебаного слова, Мистер-Совершенство». Леншерр рычит от бешенства, наклонившись над лежащим, он замечает, что черты лица, которыми он так восхищался, не такие уж привлекательные и манящие. Чарльз пытается прийти в себя, жмурясь от удара, из-за чего фарфоровая слеза перетекла в складочку около носа, а затем на покосившиеся алые губы от боли. Сделав долгожданный тяжёлый вздох, телепату кажется, что его лишили лёгких и теперь он дышит всепоглощающей пустотой. Попытка встать с пола пресекается дулом револьвера — черный цилиндр угрожающе блестит в вытянутой руке. Эрик дрожит от гнева, мышцы под тонкой мраморной кожей перекатываются, словно волны в бушующем океане, скулы ходят ходуном, сжимая зубы до скрежета. «Как ты мог оставить меня?» — гнев плескается в каждом звуке, вылетающим из изящных губ, животный оскал выдает ярость говорящего. Чарльз нервно что-то мямлит, поднося руку к дулу, чтобы его отодвинуть с линии поражения. Леншерр не жалея сил с размаха бьет телепата по челюсти, от чего по коже расползаются словно змеи алые прожилки, превращаясь в сплошную кровоточащую рану. Гладкий пистолет зажат железной хваткой, предметы вокруг начинают непроизвольно дрожать: пару серебряных ручек падают со стола, громко бряцая по полу, рамки с фотографиями плавятся и гнутся в неправильные фигуры. Скрежет от предметов создает пугающий шум, проникающий в каждый параметр ушной улитки, создавая нескончаемый звук боли и отчаяния. Треск латуниевых патронов в цилиндре также слышен обоим мужчинам. Пугающая атмосфера давила на разум участников, не давая мутантам возможности сконцентрироваться и вывести решение проблемы. Мстительная ухмылка красовалась на лице немца предвещая кровь и боль для лежащего на полу. Эрик спустил предохранитель и спокойно продолжил смотреть на настороженного Чарльза. «Я хотел быть особенным для тебя» — крик повелителя металла отскакивает от стен, атакуя сознание Профессора. От акустической атаки на барабанную перепонки Ксавьер морщится, боль разливается в височной доле, от чего резко начинает кружиться голова и багровеют впалые щеки. «Я всегда был рядом с тобой, я бы никогда не позволил сделать этого, Эрик» — он говорит нервно, сбивчиво от быстрого дыхания. Ярко-голубые глаза мечутся по лицу Эрика, выискивая хоть какой-то намёк на снисхождение — на шанс, что он останется живым. Чарльз медленно и элегантно встаёт, даже с разбитым лицом он выглядел как чёртова греческая скульптура, поднимая подрагивающие руки, испачканные свежими алыми каплями, в смирительном жесте, показывая кто тут победитель. Телепат слегка втягивает голову в плечи, неуверенно ссутулившись. Леншерр опускает пистолет, впиваясь взглядом в дрожащее тело, его злит самонадеянность друга, он готов убить себя на месте, лишь бы доказать свою правоту — Чарльз ему не нужен. «Почему ты не отвечал мне?» — каждое слово кровоточит неуемным гневом, пожирающим клетка за клеткой сердце телепата. «Я хотел забыть тебя, отделаться, убежать, — тихо проговорил Чарльз с тоской в голосе, — ты причинил мне столько боли. Думаешь, я могу после этого пустить тебя в голову?» «Прости» — коротко шепнул Эрик, заглядывая в глаза цвета океана. Он подходит ближе к дрожащему профессору, он знает, что в любой момент Чарли может его остановить одной лишь мыслью, но этого не происходит. Магнито кладёт шершавую ладонь на мягкую и покрасневшую щеку телепата, слегка поглаживая большим пальцем скулу. Движения Леншерра аккуратные и лёгкие, будто он боится поранить нежную кожу Ксавьера. Эрик медленно наклоняется к лицу напротив и нежно целует искусанные губы, умоляя простить его за все грехи, словно этот поцелуй единственное, что может позволить ему жить. После чего слегка отстранившись, нерешительно смотрит в глаза Чарли, ища в них оттенки одобрения и прощения. И он находит. Теперь Эрик чувствует, как тёплая волна мурашек расходится по синапсам мозга, вызывая приятное покалывание кожи.