Потерянный Путник

      Арториас, Путник Бездны. Так его звали, считая спасителем, героем. Что ж, сейчас это «имя» имело совершенно другое значение, нежели тогда. Путник, который ходит во тьме, который служит тьме, безвольной куклой, поднимая меч, волоча левую сломанную руку за собой и смотря вперед. Чувствуя постоянную боль, не только от терзающей его магии тьмы, но и от ран, нанесенных Фантомами и Манусом. Никто не видит его глаз, его лица, не видит маски, состоящей из сплошной боли и отчаяния. Не слышит его голоса, молящего о прекращении вечных мук.       Все еще живой, вдыхающий холодный воздух, делающий шаг за шагом. Его кости ломались, он чувствовал на своей коже поцелуй тьмы, безжалостный и поглощающий. Живой труп. Блуждающая душа.       — Арх… — раздавался его стон в темноте, когда меч, в безвольной правой руке, царапал стены, мимо которых он проходил.       Он вспоминал о тех временах, когда он жил. И это было больнее всего. Лица дорогих людей, восхищенные лица, теплые прикосновения, запахи, вкусы, цвет. Сейчас ничего из этого не было. Он помнил Сиаран, ее губы, голос, он помнил Орнштейна, своего друга, верного товарища, он помнил добродушного и молчаливого Гоха, с которым тепло беседовал. Помнил Альвину, сопровождавшую его вместе с волчонком. Да, он помнил и его, Сифа, отчего душа, и без того разодранная на куски, разрывалась еще сильнее. Преданный спутник, верный. Он не знал, жив ли его друг. Не знал, что с ним.       — Сиф… — Голос, напоминающий больше стон, бессмысленно отражался от стен и уходил в небытие.        О нем все забыли, героя нет, есть только пустая оболочка, в которой еще трепещется душа. Путник Бездны — всего лишь легенда, заключенная в серебряную сталь и клетку из тьмы. Он мечтал умереть, только бы его муки прекратились. Он мечтал, чтобы пришел тот, кто смог бы его одолеть и отправить на покой. Ведь нет жизни монстру, предателю и тому, кто не может сдержать собственного слова. Он обещал им, что вернется, обещал, что не оставит их больше, но и это он не выполнил. Лжец, убийца, монстр. Ничто.       — Кто… здесь?.. — Он чувствовал, что кто-то пришел. Чужой. — Что бы ты ни было… Держись подальше… — Он невольно направился в ту сторону, где был Чужак.  — Скоро меня поглотит… тьма…       Путник шел, чувствуя, как ноги подгибаются, как пластинки брони трутся друг о друга, как сталь меча, все еще прочного, царапает пол. Лучи темного солнца, еле прорывающиеся сквозь туманную пелену, изредка блестели. Но он шел, дальше, ступая через руины бывшего Олачиля, идя к своей цели.       Всех обращенных нужно убить. Так желала тьма.       И чужак был там, он чувствовал его. Он предупреждал его, молил о том, чтобы тот ушел. Но, либо Чужак его не послушал, либо же его голос и вправду никто не слышал, кроме него самого.       Арториас давно не сражался с воином равным по силе. И да, этот Чужак был сильным, даже, возможно, сильнее его. Наверное, перед ним предстало жалкое зрелище, покореженный металл, изувеченное тело, сломанная рука, истертые, рассыпающиеся поножи и магия тьмы. И все же, с каждым ударом, который ему наносил этот Чужак, он чувствовал боль, но с ней же и предвкушал свободу.        — Ты сильный человек. Твой род — более, чем чистая тьма… — произнес он, поднимая меч для очередного удара. Он чувствовал в своем голосе нотки надежды, или же ему показалось? Может ли это быть шуткой? Тьма играет с ним? Или же правда…       Но торжествовал он недолго. Тьма, будто бы почувствовав, что вот-вот может потерять свою игрушку, решила довести дело до конца. Она сжалась внутри него в пучок, гадкий и липкий, и стала стремительно рваться наружу, пытаясь разорвать стертые кости, иссохшие мышцы, рваную кожу. Изо рта вырвался сдавленный вздох и кашель вместе с темной слизью.        — Бездна увеличивается… — Он дернулся вперед, практически дотягиваясь мечом до головы Чужака, но тот смог быстро увернуться, оказавшись у него за спиной.  — Это надо остановить…       С каждым шагом, с каждым ударом, Арториас чувствовал, как его последние остатки души поглощаются тьмой по маленьким кусочкам, а перед глазами мелькало того, чего нет. Он видел перед собой Сифа, волчонок подрос, очень подрос… Лежит на земле, давно иссохшей, не шевелится. Он знает, куда сейчас отправится. Он готов. Он это заслужил.        — Сиф… вот ты где… — Его голос с каждым вздохом становился все слабее и слабее. Кашель вырвался из сдавленного горла. Он видел свет, не тот, что стоял в Олачиле, нет, другой, теплый, успокаивающий.  — Все вы… — Он видел лица родных и близких, друзей и многочисленных товарищей, что когда-то шли за ним. Он видел лица друзей, он приметил золотистый блеск доспехов Орнштейна, который точно направлялся к нему. Рядом стоял Сиф, прислонялся к нему и тяжело дышал.       Он дрожал, еле сдерживая крик боли.        — Простите меня… Все вы. Ибо я вам ничем не помог.       Последний удар принес и самую жгучую боль и яркий свет. Он зарычал и завопил одновременно, погружаясь в поток уходящей тьмы и приходящего света. Силуэты высоких белых стен стали четче, фигуры и лица людей точнее, а прикосновения — теплыми.        — Арториас! — Расталкивая плотный поток из людей к нему на встречу шел Орнштейн, раскрывая руки для объятий и ярко улыбаясь. Он стукнул воина по спине, сжимая в своих тяжелых руках и повел куда-то вперед. — Я никогда в тебе не сомневался, опаздываешь! Не изменяешь своим привычкам. Я еле уговорил ребят тебе пива оставить, они на меня уже были готовы наброситься, ха-ха-ха! — засмеялся Драконоборец и посмотрел на своего друга светлыми золотистыми глазами. — Чего молчишь? Неужто язык проглотил, пока сюда шел?       Арториас был готов упасть в любой момент от шока и растерянности, но Орнштейн держал его крепко, а Сиф мягко шел позади него, охраняя от каких-либо бед.        — А… Я… Нет, прости. Просто, немного шокирован… Н-да… — Его взгляд опустился на роскошные золотые блюда, наполненные едой, на кувшины с пивом и вином, следом взгляд переместился выше, на миловидных девушек, которые мягко пели, перебирая пальцами по струнам лютен.        — Пф, будто бы сам не свой, — проворчал Драконоборец и слегка толкнул Арториаса в плечо. — Давай, садись со мной за стол, мы этот отдых заслужили! — Он плюхнулся на ближайший свободный стул и потянулся рукой к кувшину, задорно улыбаясь своим подчиненным на другой стороне стола.       Арториас обернулся и обеспокоенно посмотрел на Сифа, который смиренно сидел на полу и ждал своего хозяина, любопытно смотря на него и обнюхивая. Старый воин не выдержал, опустился на колени и сильно обнял своего друга, уткнувшись носом в его густую шерсть, пахнувшую водой и лесом. Сиф радостно фыркнул, лизнув Путника в ухо и радостно завилял хвостом.       Да, именно об этом он мечтал. Да, именно этого он хотел. Быть среди товарищей, сидеть с ними за одним столом, разговаривать, шутить и просто отдыхать, ожидая других, еще не нашедших пути сюда, опаздывающих, как и он сам.       В груди стремительно разрасталось тепло. Не только тепло покоя, которое он ощутил, оказавшись здесь. Он чувствовал, как кто-то нежно его обнимал, будто бы прижимая к своей груди. Он слышал голос, родной и знакомый. Горячо любимый. Голос Сиаран.       Он улыбнулся, поднимаясь с пола, потрепал Сифа по голове, отчего тот довольно заурчал и повернулся к Орнштейну, который уже довольно долгое время сверлил его взглядом.        — Иду-иду! — Арториас примирительно поднял руки и сел за стол, принимая протянутую кружку с пивом.