Часть 1
7 ноября 2019 г. в 02:35
Он создал монстра. Он бездумно и безжалостно запустил кровожадного демона в своего сына, злобную сущность, которая медленно, но верно пожирала сердце мальчика, заполняя образовавшуюся дыру в грудной клетке черной смердящей ненавистью. Поначалу этот демон не показывался, скрывался, обживаясь внутри Шото, очерняя внутренности и саму душу все сильнее и сильнее, выжидая, когда можно будет вырваться наружу.
Старатель стоял на коленях перед тем, кто больше не являлся его сыном. В этих глазах не было человечности, в них не было ничего. Лишь языки пламени, танцующие по всей комнате, лобызающие стены и тянущиеся к потолку, отражались в этом тусклом пустом взгляде.
Стоял и не сопротивлялся. Даже если бы и хотел, не смог бы: руки по локоть и ноги намертво запечатаны во льду, заставившему его принять эту унизительную позу. Адскому пламени не подвластно растопить лед, укрепленный столь сильной концентрацией гнева. Нет ничего сильнее гнева, который затуманивает рассудок и срывает ограничительные цепи. Энджи и подозревать не мог, что взрастил настолько сильное оружие.
— Ненавижу, — почти не двигая губами, прохрипел Шото. — Я тебя ненавижу.
Это был не его голос. Этот хриплый, срывающийся, неправдоподобно низкий голос принадлежал монстру, теперь уже практически полностью поглотившего мальчика, оставив себе его красивый облик. Облик, которому совершенно не идет этот тембр.
Старатель почувствовал, как сковывающий его лед начал сдавливать сильнее, а секунду спустя — услышал хруст собственных костей. С его губ позорно сорвался тихий стон, от чего Шото растянул на своем лице широкую отвратительнейшую улыбку. Какое же чудовище.
— Громче! — Шото присел на корточки, чтобы глаза оказались на одном уровне, и Энджи не смог бы их спрятать, дотронулся до льда.
Треск окружающего пламени не помешал насладиться звуками дробления костей и мерзким хлюпаньем. И криками ненавистного человека, который когда-то заставлял кричать от боли маленького мальчика, когда у того просто что-то не получалось. Когда тот просто был ребенком, несовершенным человеком, не по своей воле рожденным быть совершенным инструментом.
— Смотри, я делаю тебе больно льдом, а огонь тут просто как антураж, — Шото обнажил зубы, не в силах сдерживать удовольствие. — Но в твой последний день я сделаю тебе подарок.
Левая ладонь мальчика легла на лицо отца, впиваясь в него ногтями, точнее, когтями монстра. Энджи пытался ухватиться за мысль, что перед ним действительно не его сын — сын погиб еще в детском возрасте, не сумев выдержать столь зверское отношение. Как будто эта мысль могла бы создать хотя бы иллюзию спасения и хоть как-то оправдать его. Ведь еще предстоит выяснить, кто в этой горящей разрушающейся комнате страшнейшее чудовище.
— Это акт справедливости, — вслух продолжил Шото мысли Старателя.
Ладонь вспыхнула ослепляющим светом, заставив Тодороки младшего теперь уже засмеяться от восторга. Он сдерживал себя, чтобы не сощуриться и не упустить из виду ни секунды, разглядеть каждый обволакивающийся огнем волос, обращающийся в зловонный прах, как за считанные секунды от невыносимого жара пламени высыхает и трескается кожа, становясь все темнее и темнее, добавляя еще больше тошнотворного запаха, от которого уже кружилась голова.
Шото не мог поверить. Ответ был так очевиден все это время, все эти годы, он знал его, он ходил вокруг, но все никак не решался тыкнуть пальцем и уверенно сказать себе, что иного освобождения своей страдающей души нет. Ища спасения в лице матери, в отрицании половины самого себя, в других людях, в своей собственной цели — он лишь зарывал себя глубже, загораживая проблему этими глупыми надеждами и иллюзиями. Но проблему нельзя игнорировать — от нее нужно избавиться. Так сладостно избавиться с безумной торжествующей улыбкой на лице.
Избавиться от того, кто никогда не видел в своем сыне человека. Избавиться от мусора, взращивающего демонов.
В отместку убить того, кто убил искреннего, наивного, просто желающего стать хорошим героем Шото много лет назад.
Окружающая их огненная буря засверкала еще прекраснее и зрелищнее, обретя поддержку кислорода из образовавшейся в крыше дыры. Балки по очереди с грохотом падали вниз, разваливаясь, чудом не задевая двоих и не тревожа их семейный суд. Но Шото понимал, что перфоманс столь долгожданной казни подходит с своему завершению.
Пульс Старателя еще отбивал свой ритм, что не могло не радовать, ведь это значило, что есть еще как минимум несколько секунд на прощальные слова. Хвала небесам, что отец слишком сильный, чтобы потерять сознание от какого-то ожога, даже если полученного в упор адским пламенем разъяренного озлобленного монстра. Настолько сильным пламенем, которое смогло нанести увечия самому Старателю - огненному и одному из лучших героев.
— Я использовал пламя в бою, видишь, — прошептал Шото на ухо Энджи дрожащим от восторга голосом. — Это мой тебе подарок. Но не думай, что ты победил. Потому что, знаешь, от чего ты умрешь?
Правая ладонь легла у ног Старателя. И в этот раз оттянуть момент оказалось слишком сложно — так взыграл азарт и так душил страх не успеть — ледяная пика пронзила грудь героя насквозь, точно поразив черствое давным давно прогнившее сердце. Глаз зацепился за острие, торчащие из-за спины, по которому стекала алая жидкость, лепестками разбивающаяся о пол со звонким звуком, который невозможно было расслышать за шумом разрушения и собственным нервным смехом, но у Шото в ушах он точно отдавался, он слышал отчетливо и громко.
Он пролил кровь. Месть совершена — больше Старатель никому не навредит. Словно выйдя из транса, мальчик выдохнул, почувствовав, как через рот его тело покидает что-то очень тяжелое и жгучее.
— Я убил тебя льдом, — Шото встал, склонив голову над уже очевидно мертвым телом. — Я победил тебя.
Тодороки покинул горящий дом, оглянувшись на последние штрихи уничтожения — как останки стен рухнули, обрушив за собой потолок, похоронив под обломками и пеплом великого героя, застывшего в унизительной позе.
В конце концов, Энджи добился своего. Шото превзошел его, как он того и хотел, пусть и иным путем. С ужасом обнаружив в себе эту мысль, Шото молча заплакал.