***
— Что ты делаешь? — Чимина будит внезапная громкая музыка в спальне, но Хосок, уже давно принявший душ и сварганивший завтрак, не слышит ни слова из уст друга, который пытается переорать очередной хит какой-то рок-группы. — Твою же мать! — Чимин резко откидывает мягкое уютное одеяло и большими шагами подходит к планшету, через который можно управлять музыкой во всём доме. Он выключает звук, и Хосок внезапно оборачивается. — О, ты проснулся? — удивлённо спрашивает он, продолжая пританцовывать и что-то активно печатать в телефоне. Чимин приподнимает брови и делает короткий выдох. — У-ди-ви-тель-но! Пак недовольно шмыгает носом, но идти обратно спать уже не хочется, потому что Хосок в любом случае будет ему мешать. Жизнь в доме друга (только когда его родители в командировке, конечно же) имеет две стороны, одной из которых и является подобное сегодняшнему любое утро перед вечеринкой. Вторая, ясное дело, намного приятнее: никто не указывает тебе что делать, не следит за тем, что ты говоришь или делаешь, да и вообще, проводить время с Хоби — лучшее для Чимина развлечение. Но в такие вот моменты Пак готов схватить первую попавшуюся майку и сбежать подальше из этого огромного дома, чтобы случайно не надрать задницу Чону, ведь если громкая музыка оглушила Чимина с утра, она не утихнет ещё, в лучшем случае, несколько дней, а в худшем — недель. Но сколько бы Пак не ворчал, он и сам обожает все эти вечеринки, помогая с организацией. Каждый раз во время тусовок он знакомится с кучей очаровательных людей или просто веселится с уже знакомыми лицами, которые принимают каждое приглашение Хосока. Чону, честно говоря, абсолютно плевать, что он не знает и девяноста процентов гостей. Главное, чтобы всем было весело и пиво не заканчивалось, а за ценные и дорогие вещи он не беспокоится: заранее прячет всё добро в отдельной комнате, запирая на ключ.***
— Сколько у меня ещё времени? — спрашивает Чимин, переворачиваясь на диване. — Я написал, чтобы ребята подходили часам к девяти, поэтому у тебя ещё… — Хосок смотрит на красивые настенные часы, вынимая пластиковые стаканы из пакетов. — Примерно час. Народ собирается очень быстро, сразу же теряя голову, и в первый час из огромных заказных бочек с пивом пропадает как минимум литров пятьдесят. Чимин, вылезая из душа, накидывает на себя белоснежное полотенце и прислушивается: с первого этажа уже слышны громкие возгласы, смех и ритмичная музыка. Парень машинально подпевает знакомой песне, разбудившей его сегодня утром, и надевает свои любимые чёрные джинсы, стараясь покинуть второй этаж быстрее, чем кто-нибудь из гостей завалится прямо в эту комнату с душевой, стягивая друг с друга трусы. Чимин прикрывает дверь в спальню, направляется к лестнице и с важным видом спускается на первый этаж, широко улыбаясь. Несколько уже давно знакомых ребят тут же летят к нему с открытыми ладонями, чтобы Пак по ним отбил. Чимин перепрыгивает через предпоследнюю ступеньку и, сам того не ожидая, теряет равновесие и слегка толкает незнакомого парня, стоящего прямо у лестничных перил. Даже не оглянувшись, он быстро извиняется и уверенно шагает к друзьям, выхватывает у них из рук бутылку пива и делает большой глоток. Не проходит и нескольких часов с начала вечеринки, как Хосок уже собирает кружок любителей пофилософствовать; парочки, целуясь и покачиваясь, плетутся по лестнице на второй этаж, а Чимин с двумя девчонками и незнакомым высоким парнем танцует, стоя на дорогущем столе и проливая пиво вокруг себя. Пак чувствует, как одна из девушек начинает бесстыдно тереться о него, прижимаясь всё ближе, на что он самодовольно ухмыляется, грубо хватает её за шею и с жадностью засовывает язык ей в рот, чувствуя приятное тепло внизу живота. Чимин знает, что многие считают его очень привлекательным, и он часто пользуется этим на вечеринках, дразня «очарованных» короткими поцелуями или страстными объятиями, но никогда не переходя черту. Пак отстраняется от девушки, которая всё ещё танцует с закрытыми глазами, и смеётся, делая очередной глоток пива. В животе колет от усталости, и Чимин аккуратно спрыгивает со стола, чуть покачиваясь после приземления. Он хочет сделать ещё глоток, но всё пиво пролилось во время неуклюжего прыжка. Пак ищет глазами ближайшую пивную бочку, и внезапно его взгляд беспричинно задерживается на парне у лестницы, которого Чимин случайно толкнул уже, кажется, лет сто назад. Неужели он всё ещё стоит на том же месте? Пак в открытую рассматривает брутально одетого парня азиатской внешности, медленно поднимаясь взглядом от его чёрных кед до рваных джинс и кожаной куртки. Чимин продолжает пялиться, не двигаясь с места, и внезапно в его груди что-то ёкает, когда он понимает, что этот парень непринужденно смотрит в ответ. Пак резко отводит взгляд и, к счастью, натыкается на пивную бочку, стоящую недалеко от этого незнакомца. Уверенными шагами он направляется к цели и теперь стоит в двух шагах от неподвижного парня. Чимин подносит стакан к крану, дёргает маленький рычажок, и алкоголь начинает наливаться. — И ты называешь это танцами? — внезапно доносится до ушей Пака. Он не сразу понимает, что вопрос адресован ему, как не понимает и того, кто его задал. Чимин поднимает голову и смотрит на парня, на лице которого появляется издевательская ухмылка. Тот оглядывает лучшего друга хозяина дома свысока, грызя палочку от чупа-чупса. Пак замечает серые лохматые волосы и ярко-выраженный шрам на щеке, бросающийся в глаза. — Что, прости? — ангельским голосом переспрашивает Чимин. — Это ты мне? Незнакомец перекатывает искусанную палочку языком к другому концу рта и издаёт короткий смешок, отводя надменный взгляд от Пака, которому подобное отношение очень непривычно, ведь он — король танцев на каждой вечеринке в этом доме и, что самое главное, один из организаторов данного «мероприятия». Чимин молчит до того момента, пока пиво не начинает литься через край и течь по его ладони, отчего парень матерится себе под нос и выключает кран. — А тебе нравится стоять тут, как статуя, весь вечер? Ноги не устали? — всё умелое остроумие Чимина резко куда-то испарилось, и со стороны его «язвительные» вопросы и ответы выглядят по-детски нелепыми, поэтому тонкие губы азиата со шрамом вновь растягиваются в довольной улыбке, а белоснежная палочка, слабо покачиваясь, норовит вот-вот выпасть изо рта. Пак чувствует, как его уши краснеют, поэтому решает уйти отсюда подальше, но что-то невидимое заставляет его стоять на том же самом месте. Он замечает, как вместе с яркой улыбкой незнакомца подрагивает и его шрам в виде тонкой полоски, и после нескольких секунд Чимина накрывают дикое желание и похоть. Он чувствует лёгкое головокружение и наконец решается уйти подальше от этого странного типа, но желание растёт так быстро, что все его мысли теперь вертятся вокруг самых изощрённых взрослых фильмов, которые ему довелось посмотреть. Широкими шагами Чимин поднимается на второй этаж и облокачивается о перила, пытаясь унять сердцебиение и непонятное чувство волнения. На втором этаже тише и спокойнее, чем внизу. Свет выключен, а из комнат слышны лишь скрипы разной интенсивности и тихие разговоры вперемешку со стонами. Чимин выпрямляется и залпом допивает пиво, которое ему пришлось наливать в такой нелепой ситуации. В голове всплывает насмешливое лицо незнакомца. Пак опускает голову, улыбается собственной неловкости и опирается правым плечом о стену недалеко от спальни Хосока, в которую заходить никому нельзя. По рукам бегут мурашки, когда по открытой шее Пака начинают скользить чьи-то шершавые пальцы. С первого прикосновения понятно, что это не женские руки. «Снова какой-то очарованный пришел попытать удачу со мной», — думает Чимин и уже хочет обернуться, но продолжает стоять неподвижно, ощущая чужие прикосновения, становящиеся всё нежнее. Почему-то ему начинает казаться, что эти ладони, невесомо блуждающие по его шее — ладони того парня внизу, но он сразу же отбрасывает эту нелепость, ведь было ясно, что Чимин тому азиату не понравился. Пак чувствует чужое дыхание на своих волосах и пальцы, уверенно скользящие к губам. Он не видит человека, стоящего позади, но это неважно. Пальцы дотрагиваются до губ, и теперь Чимин сам идёт навстречу флирту, проходя по ним кончиком языка. Внезапно человек, всё это время стоявший позади, одним движением разворачивает главного танцора вечеринок к себе лицом, и от неожиданности у Чимина сбивается дыхание. В нескольких сантиметрах от себя он видит того самого парня, а в слабом свете, едва попадающим на второй этаж с первого, заметно выделяется тоненький рубец на щеке. И вновь Пака накрывает дикое желание, возникшее от одного взгляда на стоящего перед ним. Он резко вырывает палочку из чужого рта и, небрежно бросив её на пол, притягивает азиата за серые волосы к себе, глубоко и страстно целуя. Незнакомец начинает прерывисто дышать, покусывая чужие пухлые губы и сжимая ладони на шее и спине Чимина. Пак, забывая о своём принципе «нет сексу на вечеринках», толкает дверь в комнату Хосока и, не отрываясь от поцелуя, тянет незнакомца на себя, машинально запирая дверь изнутри. Он толкает парня на кровать своего лучшего друга и несколько секунд смотрит на его лицо, освещённое слабым светом луны. Чимин наваливается на азиата и целует так страстно, стонет так голодно, что забывает дышать. — А ты красивый, — шепчет Пак куда-то в серые волосы, и сказанное будоражит незнакомца ещё сильнее. Азиат оставляет на шее парня крупные кровавые засосы, пока тот помогает им обоим избавиться от нижней части одежды. Когда сероволосый входит в него, Чимин ловит себя на мысли, что никогда раньше не чувствовал такой дикой страсти, что никогда ему не было настолько приятно. Из уст обоих вырываются стоны. Пак хочет, чтобы этот наглец вошёл ещё глубже; хочет, чтобы они слились телами и это никогда не заканчивалось. Постанывая от быстро наступающего оргазма, азиат хватает Чимина за чёрные волосы и аккуратно тянет на себя, другой ладонью сжимая ягодицы так сильно, что там наверняка останутся синяки. — Ещё… — еле-еле стонет Пак, и незнакомец делает несколько последних, но резких и самых глубоких толчков, тут же кончая внутрь парня.***
— Пиво наливаешь ты хуёво, а вот трахать тебя… — после нескольких минут тишины говорит незнакомец, и Чимин смеётся, сжимая чужую ладонь в своей. — Как тебя зовут? — спрашивает Пак, приподнимаясь на локте. — Самое время спросить, — издевательски ноет парень, лежащий рядом. — Ну, знаешь, ты не очень-то дал это сделать, когда засовывал пальцы мне в рот. Чимин смотрит, как незнакомец улыбается и облизывает губы. — Мин Юнги, — коротко отвечает тот после недолгой паузы, и сердце Пака улетает в пятки. Он тут же садится, широко раскрыв глаза. — Мин-Юн-ги? — громко переспрашивает он, по слогам произнося услышанное имя, и Юнги хмурит брови, совсем не ожидая подобной реакции. — Ты кореец? — невинно спрашивает Чимин, и брови нового знакомого теперь поднимаются вверх. — Типа того… — медленно отвечает Мин, пытаясь понять, что же так взбудоражило брюнета. До девяти лет семья Мин жила в Корее, но отцу Юнги нужно было срочно переезжать в Америку по работе, поэтому всё семейство уже давно обосновалось здесь, и сын стал думать и разговаривать на двух языках, быстро выучив английский в естественной языковой среде. Спустя двенадцать лет после переезда, прожив больше половины своей жизни в Америке, Мин Юнги так приловчился к языку, что никто и никогда не мог утверждать, что на английском он говорит не с рождения. Как только Чимин понимает, что теперь семья Хосока и его собственные родители — не единственные корейцы в округе, поток радости без остановки выливается из его уст на удивлённого Юнги. Пак с большим воодушевлением рассказывает про желание знать родной по крови язык, а также про все тупые попытки его лучшего друга быть его репетитором. Он замолкает только тогда, когда всё это время улыбавшийся Мин притягивает Чимина к себе и нежно целует в губы. Он чувствует волнение Пака и слышит его громкое сердцебиение, ощущает дрожащее прикосновение слившихся языков. — Хочешь, я буду учить тебя корейскому? — спрашивает Юнги, отстраняясь, и лицо Чимина окрашивается невинной радостью и счастьем.