Цвет

Фушими шикнул. Все вокруг было чистенькое, приведенное в порядок и на своих местах - это Скипетр 4. Тут жить можно вообще? У Фушими осталась всего одна мечта, которую он рассчитывал воплотить. Это – Мисаки. У Яты в груди – дыра. Такая огромная, пылающая и почему-то невыносимо зудящая. Эта дыра отдавала болью, очень похожей на зубную, в самый мозг. А вызывала эта боль лицо всего одного человека. Быть предателем – легче легкого, скажет Фушими. Ему терять и правда было нечего. И он, конечно же, ошибается. Ошибается по той простой причине, что потерял он – все. Да только понял… когда? Наверное, в тот день, когда за окном грохотал гром и лил дождь. Фушими такую погоду ненавидит. Капли барабанили по окнам, по двери балкона и по подоконнику под открытой форточкой. Еще больше чем дождь, Фушими ненавидит Мисаки. Ненавидит? У Яты в голове – хаос. Его кровь магмой мечется по венам, выжигая внутри пустыню. Он, к своему удивлению, понимает, что ненавидеть – не умеет. За что же можно принять это чувство? О платонической Ята никогда не слышал. Скажете, зря? Стоило им только встретиться – вспыхивали оба. Вспыхивали автоматически. Сами того не понимая, меняли русло собственных чувств, направляя все внутренние возможности в силу. Вместо страсти получалась ярость. Вместо «нас» получалось «предатель». Фушими был горд. Он был счастлив – собственной извращенной, уже изувеченной радостью, которая из алого стала недосиней. Ни при синем, ни при красном Королях ему места уже нет. Было ли? Был Ята, это Фушими знал точно. Был. Да потерял он его сам. Когда они, наконец, скрестили клинки, Ята был наэлектризован. Его трясло от предвкушения, от свершения и от исполнения того, что он так долго желал. Близость с Фушими делала место схватки – центром вселенной. Их? У Фушими губы отдают молоком. Целовать их хочется еще и еще. Ята царапает пальцами место выжженного шрама – он хочет, чтобы было больно. Фушими скалится и высовывает кончик языка. - Когда-нибудь… Ята не успевает закончить – поцелуй сейчас кажется важнее.