Джорно

Джорно четыре года. Дио бы предпочел подождать до его дня рождения - может, где-то до его тринадцатого дня рождения, но обстоятельства сложились так, что пришлось забрать его сразу же. Может быть, нужно было все же действовать иначе - но вышло так, как вышло. Хол Хорс пытался объяснить концепцию детской травмы и последствий. А еще Хол Хорс засовывал ребенка в чемодан. Что он вообще знает… Дио назвал его Джорно, потому что ему так захотелось. Он не очень понимает, что делать с ребенком - Джорно маленький и живой, это его пугает. Старуха Энья дает много советов, она все-таки мать - но от ее сына у Дио приступы нервного отвращения. Дио сомневается в ее помощи. Джорно постоянно плачет. Этим он напоминает Дио самого себя в ящике на дне моря. Дио не знает, как его успокоить. Джорно шесть лет. Он очень тихий, молчаливый. Вдруг Хол Хорс оказался прав насчет травм? Скорее всего, это вина самого Дио. Ему говорили, что с ребенком нужно разговаривать, взаимодействовать - но Дио боялся. Какой-то своей частью он понимал, что разрушает все, чего касается. Он хотел дать Джорно что-то хорошее - а не наоборот. - Что это, Джорно? С Джорно нелегко общаться, но при должном терпении и к нему можно найти подход. Дио провел кучу лет в полной темноте, ни на что не надеясь, терпение - это навык, который он освоил в совершенстве. - Молодец, Джорно. Джорно немного странный. Он выглядит спокойным, каким-то смирившимся, но Дио постоянно чувствует, что внутри у него какая-то необъяснимая колоссальная сила. Дио все чаще вспоминает Джонатана. - Нет, Джорно, не трогай. Джорно много капризничает и все еще часто плачет. С этим Дио научился справляться. Он предпочел бы, чтобы Джорно и дальше оставался маленьким капризным ребенком, потому что боится, что Джорно вырастет и станет задавать вопросы, на которые у Дио не будет ответов. - Джорно, иди сюда. Джорно десять. В этом возрасте Дио уже приходилось самому думать о том, как прокормиться и выжить - и он делает, что может, чтобы об этом не пришлось думать Джорно. Джорно учится, теперь у него дневной режим. Дио ложится спать после полудня, чтобы заставать сына бодрствующим. На окнах дома теперь плотные ставни. У Джорно появился полноценный станд - и Дио он иногда пугает. При должном подходе Джорно может стать сильнее Дио. Пуччи считает, что Джорно может вырасти несамостоятельным и неподготовленным к жизни. Дио не совсем понимает его опасения. Он все еще забирает Джорно спать в свою кровать, когда тот пугается грозы или просыпается от кошмара - и ему кажется, что так будет всегда. Грозы Джорно уже почти не боится, а кошмары снятся ему все реже и реже. Джорно все больше становится похож на Дио. Джорно четырнадцать Джорно хочет уехать из Каира. Дио не заметил, что сын перестал быть маленьким ребенком, которого нужно брать на руки, когда он чем-то встревожен. Стало происходить то, чего Дио всегда опасался. В глубине души Дио знает, что остановить Джорно он не сможет. Джорно обижается и злится, Дио тоже. Он привык к Джорно, а менять привычки ему всегда тяжело. Пуччи говорил, что Египет, возможно, не лучшее место для Джорно. Пуччи часто прав. Дио собирается с силами и говорит сыну, что верит в него и в его мечты - не в лицо, а из-за двери после очередной ссоры. Дио действительно считает, что Джорно с его стандом со всем справится. Джорно двадцать Номинально он того же возраста, что и Дио - и теперь будет только становиться старше. Дио не видел его несколько лет. В доме пусто без Джорно, Дио долго привыкал так жить. Джорно звал его в Италию, но Дио думает обо всей этой воде, окружающей полуостров, и все тело Джонатана леденеет. Дио хочет попросить сына приехать, но у Джорно уже своя жизнь. Джорно двадцать девять Он снова в Египте. Когда Дио увидел сына у входа, он не смог заставить себя спуститься к нему по лестнице, боялся, что глаза на зло ему начнут неуместно истекать слезами. Джорно взрослый, сильный - человек, который уже достиг своей мечты. Дио снова не знает, что ему сказать - хотя теперь Джорно гораздо более разговорчивый. Джорно опять зовет его в Италию. Дио опять не может пересилить себя, не может подобрать слов, чтобы сказать, что Джорно важен для него. Джорно тридцать семь Он опять навещает отца. За последние несколько лет они видятся все реже - и в этот раз мысль, которую Дио годами не подпускал к себе, наконец пробивается в его голову. Однажды он похоронит Джорно. Джорно прилетел всего на пару дней, а Дио закрылся в спальне и не может к нему выйти, не хочет смотреть на него. Он вспоминает, как маленький Джорно хотел поиграть с Пет Шопом, а Дио не разрешал. Вспоминает, какими смешными когда-то ему казались проблемы Джорно, но он всегда подыгрывал расстроенному ребенку. Не хочет вспоминать, но вспоминает. Джорно снова уезжает, и Дио так и не решается его обнять. Джорно сорок восемь Он звонит Дио, спрашивает, стоит ли приехать. Дио уверяет, что не стоит. Джорно понимает, что отцу тяжело смотреть на него, но он всегда об этом молчит. Иногда Дио забывает, что у него есть сын - но потом вспоминает, вспоминает все сразу. Вспоминает, как наблюдал за спящим Джорно, когда тому явно снилось что-то тревожное - неудивительно после пережитой травмы. Дио пытался взять его на руки - осторожно, чтобы не разбудить - но Джорно все равно просыпался и начинал плакать. Дио утешал его и убеждал, что с ним Джорно будет в порядке. Вспоминает, как лежал в темном ящике на дне моря - без света, без воздуха, без веры в спасение, без возможности умереть. Тело Джонатана ощущалось чуждым, холодным, онемевшим - совсем мертвым, но хуже всего было то, что где-то в его ногах лежала голова Джонатана. Больше всего Дио боялся случайно коснуться ее - или еще хуже, увидеть, что с ней стало. Он упорно продолжал вспоминать лицо Джонатана - того, каким он был при жизни - но все, что получалось вспомнить - это его спокойные мертвые глаза. Дио злился на Джонатана, проклинал его, кричал в темноте ящика, что это все его вина. Потом срывался на рыдания, умолял Джонатана его простить, клялся, что всю жизнь любил только его, обещал все исправить. Потом гнев снова брал верх, и все повторялось снова и снова, Дио кричал, что ненавидит Джонатана, что Джонатан заслужил еще худшей участи. А может быть, ему все это только казалось - и на самом деле он просто безмолвно и неподвижно лежал под водой и постепенно сходил с ума от отчаяния и одиночества. Дио все чаще снится, что он снова лежит в ящике. Джорно шестьдесят Он звонит очень редко, но всегда заверяет, что у него все хорошо. Дио почти сумел загнать жизнь в относительно спокойное продуктивное русло. “Это и есть естественное положение вещей”, - убеждает он себя. Он дал сыну все, что смог - теперь Джорно по собственным словам счастливый человек. Чего еще Дио мог бы для него желать? Счастлив ли Дио? Когда Дио об этом задумывается, он всякий раз начинает царапать уродливый шрам на шее. Джорно семьдесят три Ему тяжело путешествовать и навещать отца, поэтому Дио в Неаполе. Каждый раз, глядя на сына, Дио чувствует тот же страх, который испытывал когда-то, лежа в ящике под водой. Он спрашивает себя, что бы почувствовал Джонатан - ведь в некотором роде Джорно и его сын тоже - и как будто ждет реакции от собственного тела, но ничего не меняется. Джонатан бы наверняка посчитал, что все сложилось вполне неплохо. Джонатан бы не понял. Дио понимает, что должен проводить с сыном больше времени, но не может заставить себя пойти и повидать его. Дио страшно, и он ненавидит себя за эту слабость. Джорно семьдесят семь Дио иногда видится с ним. Джорно убеждает его, что бояться совершенно нечего. Дио как-то обмолвился об альтернативе для Джорно, которую сам мог бы предоставить - он предполагал, что Джорно откажется, возможно даже разозлится, но не мог об этом не заговорить. - А ты сам бы хотел для меня такого? - спросил Джорно неожиданно мягко. Дио понял, что не хотел. Джорно семьдесят девять Дио снова живет с ним, словно используя последний шанс, чтобы исправить все, что когда-то сделал не так. Он говорит Джорно, что любит его - с каждым разом слова даются ему все проще. Говорит, что Джорно все сделал правильно. Дио так и остался таким, каким Джорно его всегда помнил. Для Дио Джорно тоже остался ребенком, о котором он обязан позаботиться. Джорно восемьдесят один В доме Джорно отдельная комната без окон для Дио. Дио почти не спит. Несколько раз он пробовал сходить посмотреть на море, но каждый раз вблизи от берега, едва начинал слышаться шум волн, его сковывал ужас. Дио обещает Джорно, что попытается снова. - Я не хочу, чтобы у тебя остались сожаления, - говорит Джорно. Сожалений у Дио и так в избытке, но он только улыбается, прекрасно зная, что его улыбка никогда не выглядела веселой. Джорно восемьдесят два Когда Дио вспоминает свою жизнь, воспоминания выливаются, как из бутылки - сначала события недавних дней, которые он легко забывает, потом за последние годы - они путаются и смешиваются; все, что было раньше - более конкретное, но сгладилось или наоборот приобрело неестественные грани из-за давности и долгих лет сплошных иллюзий - но на самом дне этой бутылки лежат в первозданном виде воспоминания о детстве: Дио засыпает на своей новой кровати в поместье Джостаров, от которого сейчас остались лишь обугленные камни, и все в этом нерационально огромном вычурном доме его бесит; мистер Джостар пренебрежительно отшивает Джонатана на глазах у Дио - и его бесит поведение приемного отца, хоть именно этого Дио и добивался; Джонатан плачет - и Дио это тоже бесит - но сейчас он снова царапает шрам на шее и думает, что многое бы отдал, чтобы оказаться там. Иногда Дио кажется, что он все еще в ящике на дне моря, что все происходящее - просто еще одна иллюзия, которая во мгновение развеется и оставит его в темноте с головой Джонатана, наверняка уже превратившейся в череп. Иногда Дио желает, чтобы все так и оказалось. У Джорно много друзей - по-настоящему, искренне преданных. Джорно правильно распорядился своим временем. Дио снова и снова напоминает Джорно, что любит его, что всегда хотел для него только хорошего. Джорно говорит, что не держит на него зла. В одну ночь Дио все-таки выходит на берег и почти до рассвета смотрит на блестящую черную воду.