Томящиеся от любви

-Более чем, -сказал он. -Более чем идеально. Дейенерис шла на свою ежедневную встречу в кабинете вприпрыжку. Накануне вечером она приняла очень долгую ванну, обмакнув кожу в лавандовое масло, чтобы Джон, целуя ее, почувствовал его запах. Она ласкала себя под водой до самой кульминации, отчасти для того, чтобы рассказать Джону, как ей это удалось, так как она все это время думала о нем, о его темных проницательных глазах, полных губах, грубых, испачканных углем руках, твердой груди, толстом члене. Интересно, как он прикоснется к ней сегодня? Погрузит ли он свои пальцы в нее на этот раз? Его член? Она выбросила эту фантазию из головы. Меньше чем через две недели она будет помолвлена. Вскоре после этого она выйдет замуж. Возможно, ее будущий супруг и не заметит, что кто-то другой пробовал ее сокровище до него, но он, конечно, заметит, если кто-то другой украл сокровище все вместе. Но о, как Дейенерис хотела, чтобы Джон украл ее. Сир Барристан стоял перед дверью кабинета, когда появилась Дейенерис, и немедленно сообщил ей об изменении планов. - Сегодня никакой живописи, Принцесса. У нее сжалось сердце, когда она подумала, не обнаружил ли кто-нибудь тайную деятельность ее и Джона. Но затем мужчина продолжил. - Ваша мать хочет, чтобы ты присутствовала при ее экскурсии по детским домам города. - А Визерис не может сопровождать ее? - Принцу уже предложили присутствовать. Она нахмурилась. -А как же Джон? Рыцарь поднял бровь. -Его уже уведомили, что сегодня нечего не будет. - А портрет?. Это должно быть закончено... -Дейенерис!- раздался из кабинета голос ее матери, заставив Дейенерис вздрогнуть. - Мама? Она вошла в кабинет и увидела, что Раэлла стоит перед мольбертом и смотрит на портрет. Выражение ее лица было непроницаемым. Дейенерис подошла к матери и посмотрела на наполовину законченное произведение искусства. Выше пояса ее портрет был почти закончен, глаза светились сиреневой краской. -Он талантлив, - одобрительно сказала Раэлла. -Ему действительно удалось запечатлеть твою красоту. Было нереально видеть свое собственное лицо, смотрящее на нее таким образом, но Дейенерис решила, что согласна со своей матерью. Джон сделал ее красивой, и Дейенерис подумала, не связано ли это с тем, что Джон искренне верит в ее красоту. * * * * * Прижимая уголь к пергаменту, Джон нарисовал маленького мальчика, играющего мечами с каменной стеной. Ребенок ударил по камню длинной тупой палкой, как настоящий рыцарь. Джон тоже хотел стать рыцарем, когда был ребенком. В какой-то момент ему тоже захотелось стать братом в Ночном дозоре, прежде чем он поймет истинную природу организации и истинную природу большинства "новобранцев". Ни рыцарь, ни брат, клятвы Джона никогда не позволят ему жениться или иметь собственных детей. Именно стремление к тому и другому уводило его от рыцарства и братства. Какая ирония судьбы, что он влюбился в женщину, на которой никогда не сможет жениться и с которой никогда не сможет иметь детей. Между Джоном и его подопечным шествовала вереница рабочих. Все они несли большие ящики с зерном и овощами. За ними трусили мулы, нагруженные золотыми блюдами и постельным бельем цвета слоновой кости. -Для чего все это?- Спросил Джон у одного из молодых рабочих. -Бал, - ответил парень, задыхаясь от напряжения. -Для принцессы Дейенерис. Ах да... Это напоминание ударило Джона, как быстрый удар ногой в грудь. Мало того, что Джон никогда не женится на Дейенерис, он должен будет отказаться от нее, чтобы другой мог взять ее руку и дать ей жизнь, которую Джон так жаждал обеспечить ей. Он не сможет этого вынести. Не сразу. Но, возможно, со временем он справится. Возможно, однажды он найдет другую женщину, которая заставит его сердце выпрыгнуть из груди при одной мысли о ней. Возможно. Но Джон никогда не сможет смириться с тем, что Дейенерис отдадут в руки человека, который будет обращаться с ней с позором. Такие, как Рамси Болтон, Джоффри Ланнистер или даже Теон Грейджой, завладевшие его милой принцессой, заставляли его позвоночник трястись, живот сжиматься, а кулаки чесаться . Джон отбросил свой набросок и достал свежий пергамент. Следующие полчаса он провел, прокручивая в голове всех незамужних лордов, с которыми когда-либо сталкивался, вспоминая их характеры, странные причуды и странные привычки, которыми они обладали. В конце концов, у него был список из пяти имен, нацарапанных на бумаге. Имена самых достойных лордов, которых он знал, и каждого из них он скорее ударил бы кулаком в челюсть, чем увидел женатым на своей любви. Но Джон знал, что эти пятеро будут добры к ней. Они никогда не поднимут на нее руку, никогда не будут навязываться ей, трезвыми или пьяными, никогда не будут манипулировать ею ради развлечения или оскорблять ее чувства. Его глаза наполнились самоуничижением, когда Джон нацарапал на пергаменте шестое имя. Это было самое трудное имя, но список не был бы полным без имени его старшего брата, Робба Старка, самого порядочного молодого человека, которого знал Джон. * * * * * Приют матери в Блошином конце всегда казался Дейенерис таким большим, когда бы она ни наткнулась на него, что случалось нечасто, поскольку принцесса редко имела дело с трущобами Королевской Гавани. Возможно, это было только потому, что бежевое каменное строение соседствовало с маленькими лачугами, выстроившимися вдоль улицы. Возможно, именно шпили, обращенные к небу, и большая звезда семерки, висевшая над парадными дверями, придавали приюту властный вид. Внутри Дейенерис поняла, насколько крошечным было здание. Все поместье поместилось бы в Большом зале Красного замка. Спальни Дейенерис были больше, чем внутренний двор, где около тридцати детей завтракали коричневым супом и хлебными корками. Каждый ребенок был маленьким. В высоту и в ширину. -Мы можем держать их здесь до девяти лет,-сказала сестра Джейн Королеве Раэлле, пока женщины смотрели на детей из прорезанного окна. -А что будет, когда им исполнится девять?- спросила Дейенерис. Раэлла повернулась и посмотрела на нее так, словно вопрос был глупым. Дейенерис подумала, что это глупо, но все равно спросила, надеясь, что ответ не будет таким мрачным, как сейчас. -Они должны уйти, - ответила сестра Джейн. -У нас нет места для детей постарше. Мальчиков посылают в подмастерья к торговцам по всему городу. Если они никому не нужны,их отдадут страже. Девочек посылают работать в таверны, гостиницы, бордели, а если повезет, то семья возьмет их в качестве горничной или няни для собственных детей. -Ты бы отправила девятилетнюю девочку в бордель?- Спросила Дейенерис с гневом в глазах. - Дейенерис, - предупредила Раэлла. Визерис хмыкнул. -А как еще хозяева борделя собираются заставить его вернуться?- Он ухмыльнулся одному из сопровождающих, Золотому плащу по имени Сандор Клиган, более известному как Пес. Он был огромным мужчиной, и в то время как Визерис получал удовольствие от того, чтобы подшучивать над массивным существом, Дейенерис находила его совершенно ужасающим. О, как она надеялась, что Визерис просто шутит. Это всегда было трудно сказать, потому что Пёс редко признавал слова принца. Он стоял высокий, спокойный и молчаливый. Казалось, ничто его не смущало. Раэлла последовала за сестрой Джейн во двор, чтобы встретиться с детьми, а Дейенерис последовала за матерью. Визерис остался внутри, бормоча что-то о детях, пахнущих козьим пометом. Королева выполнила свой долг, наклонившись и заворковав с несколькими маленькими мальчиками-потому что эти маленькие мальчики однажды могут стать кузнецами, каменотесами или моряками, а короне нужна поддержка торговцев так же, как ей нужна поддержка лордов и Леди. Но Дейенерис была менее движима долгом. Сердце подсказывало ей, что делать, и она направлялась к маленькой девочке, забившейся в угол двора. Дейенерис не могла определить ее возраст. Все эти дети выглядели моложе, чем она предполагала, из-за недоедания, худые, с впалыми щеками, смазанными грязью. Эта девочка была вся в грязи, так много, что ее кожа выглядела ржаво-коричневой. На ней не было туфель, и платье было слишком велико, бретельки свисали с плеч, а юбка была черная и рваная снизу, так что она волочилась по земле, пока девочка шла. Ее колени были подняты, чтобы защитить обед, лежащий у нее на коленях, и она ела с опущенной головой, запихивая еду в рот с постоянной скоростью. Не только жалость тянула Дейенерис к этой девочке. Дело было в том, что под всей этой грязью длинные волосы девочки отливали знакомым серебром. Дейенерис опустилась на колени перед девочкой и протянула руку. Девочка вздрогнула, когда пальцы Дейенерис коснулись ее тонких волос, и слегка зарычала. -Как тебя зовут?- спросила она. Девочка подняла голову и моргнула круглыми лавандовыми глазами на Дейенерис. - Дженни Уотерс. Сердце Дейенерис словно налилось свинцом в груди. Гравитация грозила подтолкнуть ее вперед, заключить девочку в объятия и унести обратно в Красную башню. Дейенерис давно перестала просить у матери сестру, но теперь оказалось, что у нее уже есть сестра. Или, возможно, эта девушка не была незаконнорожденной дочерью своего отца, но ее старшего брата, или, возможно, даже Визериса. -Ты моя, - хотела она сказать маленькой Дженни Уотерс. Если никто не будет претендовать на тебя, то это сделаю я. - Дейенерис, - произнес голос ее матери прежде,чем Дейенерис успела пошевелиться. Она ненавидела мать за ее холодный тон. Неужели она не видит, что это не обычный бастард? Неужели она не видит, что Дженни-Таргариен? Когда они выходили из приюта, Дейенерис услышала, как ее мать сказала последнее слово сестре Джейн. - Леди Мутон ищет новую служанку для своей дочери. Я хочу чтобы девочка-бастард отправилась туда сразу. По приказу короны. Дейенерис улыбнулась, ее сердце все еще разрывалось из-за бедной девочки, но медленно восстанавливалось от гордости за доброту королевы-матери. Вскоре мысли Дейенерис вернулись к другому бастарду, которого она недавно встретила. Она прожила почти девятнадцать лет, не видя Джона Сноу, и все же один день без него казался ей пыткой. Она любила сидеть в Большом зале, наблюдая, как рабочие готовятся к пышному балу и пиршеству. Все это так очаровывало ее. Больше нет. В помолвке не было ничего такого, что могло бы взволновать ее сейчас. Даже милый, бравый молодой лорд мускусный с охоты не смог бы соблазнить ее чувства после того, как Джон полностью овладел ими. Ни один лорд не мог дать Дейенерис то, чего она действительно хотела, потому что все, чего она действительно хотела, был Джон, а он не был лордом. Впервые в своей юной жизни Дейенерис проклинала то, что она принцесса. О, если бы она тоже была обычной девушкой или бастардом. Расти такой маленькой Дженни было бы трудно, но Дейенерис считала, что сможет пережить любое количество невзгод, если это каким-то образом приведет ее в объятия Джона. - Это будет грандиозное событие, Принцесса, - произнес скрипучий голос Сира Барристана. Теперь он стоял рядом с ней, поднявшись на балкон, чтобы проверить, как она себя чувствует. Он был одет, как обычно, в свои золотые доспехи и кремовый плащ, свисавший до лодыжек. Влага скапливалась под веками Дейенерис. Она шмыгнула носом, чтобы удержать их на расстоянии, а затем кротко прохрипела. Она встала, подобрав юбки, и направилась в восточную башню, в кабинет, где должна была встретиться с Джоном. Было так странно снова видеть Джона, сидящего за мольбертом и смешивающего краски, как будто между ними ничего не произошло. Вид его серых глаз, копны темных волос, его светлой кожи и надутых губ только опечалил ее еще больше, потому что все, о чем она могла думать в этот момент, было то, как она хотела бы провести остаток своей жизни, глядя в эти глаза, проводя пальцами по его кудрям, прижимаясь щекой к его коже и целуя его рот. - Вы в порядке, Принцесса?- спросил он тихим голосом, в котором звучала тревога. Она выглядела ужасно. Потрясающе, но ужасно. У него резко защемило сердце. Он опасался худшего, судя по ее серьезному выражению лица. -Лучше бы ты меня так не называл. Не сегодня, - тихо ответила Дейенерис, отворачиваясь от него и садясь на диван, даже не пытаясь придать элегантности своему росту. -Как бы Вы хотели, чтобы я Вас называл? Глядя на кусок каменного пола рядом с ногой Джона, Дейенерис ответила: -Мне понравилось, когда ты назвал меня Дэни. Только моя семья так меня называет, и только когда они не сердятся на меня. Джон отложил краски, чтобы слабость в конечностях не заставила их упасть. До этого момента он даже не осознавал, что назвал ее таким ласковым именем во время их страстной встречи. - Дени... - имя слетело с его губ, как порыв летнего ветра, пронесшийся по комнате и коснувшийся щеки Дейенерис. -Ты погубил меня. Это заявление заставило Джона подняться с табурета, но тревога не позволила его ногам сократить расстояние между ними. - Нет, - запротестовал он. Он не мог смириться с мыслью, что причинил ей какой-то вред, что он вообще сделал что-то, чтобы причинить ей боль. -нет, все в порядке. Никто никогда не узнает. За кого бы ты не вышла, он никогда не узнает.” - О, Джон.- Она испустила вздох, полный меланхолии. -Это наименьшая из моих забот. Джон нахмурился, его ноги сделали несколько шагов в ее сторону. -В чем же тогда дело, если не в этом? Ей потребовалось несколько секунд, чтобы заговорить. Мгновение, чтобы подобрать правильные слова, чтобы описать ужасное, чудесное чувство в ложбинке ее живота. Вскоре ее губы приоткрылись, и она призналась чуть громче шепота: -Я не хочу выходить замуж ни за какого Лорда. Не успела капля слез скатиться с ее век на щеку, как Джон уже стоял перед ней, крепко сжимая ее в объятиях и прижимая к груди, словно не хотел отпускать. Дейенерис впилась кончиками пальцев в его спину, притягивая его все ближе, пока он не оказался на диване рядом с ней, прижавшись к ней и глубоко вдыхая аромат ее волос. Когда Дейенерис успокоилась, Джон остался, поглаживая костяшками пальцев ее лицо и покрывая поцелуями губы и подбородок. Руки лениво играли струнами его туники, Дейенерис изучала лицо Джона, как будто это был последний раз, когда они видели друг друга. - Скажи мне, что делать, - прошептала она. - Я сделаю все, что ты скажешь. -Ты ничего не можешь сделать. Принцесса должна выйти замуж, а принцесса не может выйти замуж за бастарда. - Тогда перестань быть бастардом, - захныкала она. - Или я перестану быть принцессой. Джон улыбнулся и медленно поцеловал ее, наслаждаясь каждым мгновением, когда его губы прижимались к ее губам. После этого он снова поцеловал ее, на этот раз приоткрыв свои губы достаточно, чтобы пригласить ее язык на танец. Она сладко пахла лимонным чаем. Дейенерис легла на спину, положив одну руку на шею Джона,а другую на его бедро, направляя его на себя. Его тело накрыло ее с надежным, успокаивающим давлением, как будто он был плотно укутан перед теплым огнем. Она чувствовала, как мышцы его брюк пульсируют у ее бедра, когда она посасывала его нижнюю губу. Мозолистые ладони Джона скользнули вверх по ее животу, пока он не нашел грудь. Тонкий шелковый материал ее платья почти не скрывал ощущения его грубых пальцев, массирующих круги вокруг ее ареолы. С ее губ сорвался всхлип. Когда рука Джона пробралась под шелк, чтобы нежно ущипнуть и погладить ее затвердевший сосок, Дейенерис толкнула ее бедра вверх, ее влагалище было влажным и жаждало внимания. Она обвила ногу вокруг бедра Джона и заставила его немного ослабить это подавляющее давление на ее чресла. Вся кровь из головы Джона хлынула к его члену так быстро, что он забыл обо всех причинах, по которым они не должны были делать то, что они делают. Он прижался своей промежностью к ее, вращаясь взад и вперед, пока не почувствовал, как ее влага окрашивает ткань его брюк. - Боги, да - простонала Дейенерис. Опустив губы к ее уху, Джон выдохнул: - молчи, Дени, и я позволю тебе кончить. - Пожалуйста, - всхлипнула она, просовывая руки между ними, чтобы развязать шнурки, удерживающие эрекцию Джона. Он проглотил стон удовольствия, когда он потерся своим набухшим членом о дырочку Дейенерис. Он не мог проникнуть в нее. Джон сохранил достаточно здравого смысла, чтобы помнить об этом. Но одного ощущения его самой интимной части, соединяющейся с ее, было бы более чем достаточно, чтобы прикончить его. Джон ущипнул ее за маленький сосок и шикнул на нее. -Ни звука, иначе нам придется остановиться. Но Джон не собирался останавливаться. Единственное, что могло бы помешать ему довести Дейенерис до оргазма, - это по ее настоянию остановиться, а такой сценарий казался маловероятным. Когда дрожащий вздох сорвался с ее губ, Дейенерис кивнула. Ей никогда не приходилось говорить, все равно пожалуйста. Джон видел мольбу в ее полуприкрытых глазах. Джон двигал бедрами с большей целеустремленностью, длина его члена скользила по ее клитору в идеальном ритме. Его мошонка вывалилась из брюк, похлопывая по скользким губам Дейенерис каждый раз, когда он двигал бедрами вперед. Дейенерис впилась короткими ногтями в спину Джона, прижалась губами к мускулам его плеча, посасывая кожу губами, и когда ее тело начало дрожать от экстаза, она прикусила его соленую плоть. Радость оргазма Дейенерис была не только ее. Джон наслаждался ощущением того, как она извивается от удовольствия под ним, и это только довело его до крайности. Когда конечности Дейенерис задрожали от толчков ее кульминации, Джон просунул руку между ними и гладил себя, пока его член не взорвался, выпуская тонкие струйки спермы на холмик Дейенерис, украшая ее серебристые лобковые волосы белым кремом. Они провели вместе мгновение, просто глядя друг другу в глаза, прежде чем Дейенерис разразилась приступом беззвучного хихиканья, а на ее лице появилась широкая улыбка. Это было заразно. Джон не мог не улыбнуться в ответ, прежде чем поцеловать ее еще раз. Затем он встал и подошел к столу, где лежали его краски, чтобы взять свежую скатерть. Он вытер свой размягчающийся член, затем снова застегнул брюки. Он вернулся к Дейенерис с тряпкой, очистил ее от обеих жидкостей, затем поправил юбку. - Ляг со мной, - настаивала она, протягивая ему руку. -Хотя бы на минуту. Джон сделал, как велела Принцесса, забрался на бок и обнял ее. Он так отчаянно пытался сдержать свою печаль, потому что не хотел, чтобы Дейенерис уловила ее. О, как ему хотелось, чтобы эта улыбка оставалась на ее лице до конца его дней! Но вскоре ее улыбка погасла. -Что ты будешь делать, когда портрет будет закончен? -Не знаю, - пробормотал он. Он даже думать об этом не хотел. - Думаю, вернуться на север. -А как там на севере? Я была там однажды маленькой девочкой, но не думаю, что помню хоть что-то об этом. - Холодно, - ответил он. - И мокро. Она сморщила нос. -Зачем тебе возвращаться туда, где холодно и сыро? Джон запечатлел на ее губах целомудренный поцелуй, на который она тут же ответила ему взаимностью. - Потому что там очень красиво. Конечно, это в его собственном понимании красиво, но все же красиво. Потому что там, трава всегда высокая и зеленая, насколько хватает глаз. Леса здесь густые и пышные. Ручьи всегда наполнены чистой водой. И холод тоже не так уж плох. Я скучаю по ощущению бушующего очага рядом с моей кроватью ночью. - Это звучит ужасно мило. -Если бы я мог взять тебя с собой, я бы это сделал. Она нахмурилась еще сильнее. - Не говори так. -Я серьезно. Если бы у меня был замок, я бы украл тебя и хранил там вечно. Мои знаменосцы защитят нас от любого, кто осмелится попытаться разлучить нас, - настаивал он, прижимая еще один поцелуй к ее губам. -Но я не останусь на севере надолго. Я хочу немного попутешествовать. Увидеть те части света, которые другие редко видят. Эссос. Я бы с удовольствием пересек свободные города. В глазах Дейенерис снова появился блеск. -Я всегда хотела увидеть Пентос. Отец всегда говорил, что возьмет меня с собой, но этого не случилось. Он ездит в Эссос только по делам, да и то редко. -Я уверен, что твой муж возьмет тебя, - сказал Джон, обводя ее губы двумя пальцами. - Может быть, мы там и встретимся. Почему Джон упомянул о предстоящей помолвке Дейенерис, кем бы он ни оказался? Дейенерис надулась, ее глаза затуманились от этой мысли. Она не хотела ехать в Пентос под покровом изнеженного Лорда. Она хотела поехать с Джоном. Ее губы приоткрылись, и она прикусила его кончики пальцев зубами. Однако ее маленькое предупреждение только соблазнило Джона. Он просунул средний и указательный пальцы между ее зубами и спустился вниз по склону ее языка. Дейенерис сомкнула губы вокруг пальцев и обвела их языком, мягко посасывая. Джон сглотнул, его член зашевелился, несмотря на недавнюю эякуляцию. Он медленно потянул свои пальцы назад, пока они не покинули ее рот с легким хлопком. -Я должен вернуться к холсту, - грустно сказал Джон. Он отстранился от своей любви, но ее нежный голос прервал его, когда он шел через комнату. -Могу я прийти к тебе сегодня вечером?- спросила Дейенерис. -Мне нужно побыть с тобой наедине. По-настоящему наедине -Дени... -Только один раз, - взмолилась она. -Ты скоро закончишь, и я, скорее всего, никогда больше не увижу тебя после того, как ты уйдешь. Если я должна принадлежать лорду всю оставшуюся жизнь, то хотя бы на одну ночь позволь мне принадлежать тебе. Просьба казалась такой нежной, когда слетела с губ Дейенерис. Теперь она сидела на диване и смотрела на Джона с такой заботой. Это было не только эротическое предложение, которое она сделала. Дейенерис жаждала не только его члена, но и всего остального. Это был сам Джон. Как он мог отказаться от такой просьбы? Но он знал, даже когда кивнул в знак согласия, что это была ошибка, и что это будет не один раз. Если Джон не будет торопиться, то пройдет еще три дня, прежде чем портрет будет закончен. У него будет три дня, чтобы полюбить Дейенерис настолько, чтобы хватило на всю жизнь.