Другая

      Сумерки плавно опустились на лес — в это время он был удивительно тих. Мия шла по узкой тропке, то и дело цепляясь за ветки деревьев и практически не замечая этого. Тропа пошире, что вела к дому Фоллов, никак не хотела находиться — девушка тщетно, раз за разом бродила в разных направлениях. Она силилась понять, была ли здесь уже, но всё деревья казались донельзя одинаковыми. Почти отчаявшись, девушка вдруг чудом вышла на нужную тропу и зашагала по ней, намеренно замедляя себя.       Дом Фоллов манил и одновременно словно просил держаться от него подальше. Ближе к вечеру во дворе собралась вся родня Макса, подъехали члены стаи Обье. Всё мельтешили перед глазами, разговаривали, обсуждали планы на будущее — Мия моментально почувствовала себя лишней. Волки разожгли костёр, Одри и Хелен накрыли маленькие столики, выложили на них всё, что было в необъятном холодильнике. Девушка вызвалась помочь, но то и дело ловила на себе косые взгляды. Сначала это была Саманта: лицо рыжеволосой волчицы искажалось в гримасе отвращения, стоило Мие попасть в её поле зрения. Затем добавились Дидье и пара других Обье — их имён она не знала. Каждый смотрел с недоверием, следил за каждым действием юной журналистки. Всем телом Мия ощущала напряжение, затылок и спина буквально горели от осуждающих взоров.       Как будто это было связано только с Обье…       И до их приезда всё было точно так же. Возможно, не с такой очевидностью агрессивно, но тем не менее. Будучи подругой Саманты, Одри тихо ненавидела эту странную девчонку, которая запала в сердце её старшему брату. Хелен и Ральф были просто благодарны за спасённую жизнь Шона, но принять девушку в свою семью никто не торопился. Да и какая уж тут семья, когда Мия и не оборотень вовсе.       Чувствуя, что нервы накалены до предела, Мия тихонько улизнула в лес и бесцельно бродила там почти половину часа. Щёки так сильно пылали от обиды, а глаза невыносимо жгло от непролитых слез и всей несправедливости происходящего. Лучше бы они кричали, словами едкими бросались, грязью поливали. Всё лучше, чем ловить на себе их осуждающие взгляды и додумывать за них каждое слово. Она совсем не заметила, как сошла со знакомой тропы и углубилась в лес, а после — потерялась.       Сейчас же, стоя на опушке и издалека наблюдая за собранием оборотней, Мия на пару мгновений пожалела, что нашла эту дорогу и вообще вышла из леса. Каждый был занят общим делом — никто и не заметил её отсутствия. Это был маленький мир, в котором ей не рады, её не ждут, в котором она случайный человек. А как это объяснить душе, которая тянется к Максу? Она ведь требует сгрести его в охапку, укрыть его ото всех, спрятать. Забрать себе, сделать только своим и не позволять никому даже дышать в его сторону. Мия так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладонь и оставили кровавые лунки. Как раз об этом она никогда ему не скажет. Кто она такая, чтобы ставить его перед выбором? Девушка сама бы настояла на том, чтобы он был с семьей, хотя где-то глубоко внутри просто боялась, что он выберет не её.       Саманта подбросила веток в костёр и заняла место рядом с Максом. Он остался абсолютно равнодушен: всё его внимание занимал малыш-оборотень из стаи Обье, сидящий у него на коленях. Мальчуган не переставая вертелся, норовя развернуться и обнять Фолла за шею. Отблески пламени плясали на их лицах, создавая причудливые тени. Макс рассмеялся, и лицо Саманты следом тронула улыбка. Промелькнувшая в сознании Мии мысль словно дала ей пощёчину. Выглядят совсем как семья…       Да, ей абсолютно точно не место в его мире — все об этом знают. В том числе и сама Мия. Но эгоистичное желание побыть ещё хоть немного счастливой держит рядом, поднимает в небеса с каждым ласковым касанием и жестоко, раз за разом, опускает на землю.       — Ты чего тут стоишь? — Мия вздрогнула всем телом и повернулась на источник звука. За спиной стоял Шон.       — Как раз собиралась пойти… — девушка запнулась, не в силах сказать ничего вразумительного. — К Максу.       — Если бы хотела пойти — давно бы уже сидела там, — Шон взглядом указал на сборище волков у дома. — Правда ведь?       Стоило Мие взглянуть юному оборотню в глаза, и она поняла — он прочёл её. Каждую мысль, каждую эмоцию, каждое чувство из всех, что её переполняли сейчас. Девушка подошла к дереву и села рядом с ним на траву, прислонившись спиной к стволу. Глазами нашла Макса — вокруг него огненным вихрем все ещё вилась Саманта, притворно-нечаянно касалась его плеча и отчаянно боролась хотя бы за каплю внимания. Мия вновь сжала кулаки. Ногти упёрлись в ещё даже не покрывшиеся корочкой лунки, причиняя ощутимую боль и заставляя сжать губы в тонкую линию. И это не укрылось от внимания Шона.       — Саманта точно на него запала, — с какой-то угрюмой уверенностью в голосе произнёс волк и присел с Мией рядом. Он взял кулак девушки в свои руки и без особых усилий разжал его. Взгляд его проницательных серо-голубых глаз скользнул по глубоким следам от ногтей, а брови сошлись на переносице. — Зря ты так.       Знать правду самой, вертеть её в голове двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю — одно дело, но слышать, как об этом говорят другие люди, как они облекают это в слова, — намного хуже. Словно бы от этого правда становится ещё правдивее, ещё реальнее. Мия закрыла глаза, но отогнать холодок, буквально гуляющий по спине было не так просто.       — Ты его любишь? — неожиданно задал вопрос Шон. Три слова повисли в воздухе, сделали его вязким, тяжёлым, а в лёгких закололо. Мия помолчала, боясь озвучить решение, которое её сердце приняло уже очень давно. Никому ещё она не признавалась в том безрассудном чувстве, что питала к Максу.       — Больше всего на свете, — здесь, рядом с Шоном, признание на удивление легко сорвалось губ, воплотилось в реальность, и юный оборотень одобрительно улыбнулся. В его лице было что-то взрослое, пугающе мудрое, словно Шону было не тринадцать лет, а намного, намного больше.       — Это хорошо… — он слегка растягивал слова. — Потому что он к тебе то же самое чувствует.       Мия медленно повернула голову в его сторону, и руки машинально потянулись к лицу, чтобы заправить пышные рыжие волосы за уши. Шон уверенно встретил её взгляд, и его губы вновь расплылись в улыбке. Он видел в её глазах миллион вопросов и терпеливо ждал.       — Откуда ты знаешь? — девушка посмотрела в сторону Макса. — Это… это он тебе сказал?       — Ему не нужно говорить об этом. Я просто это чувствую.       Шон корпусом повернулся к Мие. Остававшиеся где-то внутри крупицы сомнения, стоит ли посвящать её в подробности жизни оборотней, окончательно испарились, исчезли. Он видел все её попытки быть своей и не мог не заметить то, что она получала взамен. Колкости, косые взгляды, неприкрытое пренебрежение её желанием помочь, — всё это Мия стоически терпела, кусая порой губы до крови или сжимая кулаки так, что следы в виде полумесяцев на ладонях просто не успевали заживать. Она всё сносила и из последних сил улыбалась Максу, чтобы он ничего не понял. Сколько сил было в этой хрупкой, миниатюрной девчонке, которая так отчаянно боролась за право быть с тем, кого она любит? Никто не знал, ведь они ещё не иссякли. Только неизвестно, что будет завтра.       — Для оборотней любовь значит несколько больше, чем для людей. У нас не принято признаваться в ней каждому, с кем встречаешься, — лицо Шона сохранило мягкость, но в голос закрались серьёзные нотки. — Нет даже слова, которым бы можно было описать, что происходит с оборотнем, когда он встречает своего…       Юный оборотень внимательно заглянул Мие в глаза, чтобы в последний раз удостовериться в правильности своего решения. Девушка внимала ему с чуть приоткрытыми губами — всем своим видом она излучала живой интерес. Шон мягко взял её ладонь в свои руки.       — Так заведено, что мы никогда не говорим об этом вслух, но я хочу поделиться с тобой, — проговорил он и добавил, в ответ на её удивлённое выражение лица: — Все остальные могут быть со мной несогласны, но я считаю, что ты должна знать.       И он выложил ей всё: как пару лет назад случайно нашёл дневник Конрада, своего прадеда, и тайком пару недель изучал его, разбирая порой совсем неразборчивые строчки, как наблюдал за всеми родственниками и предпринимал попытки навести их на разговор об этом. Никто, конечно, не поддался, кроме Макса. Он всегда воспринимал Шона как своего младшего брата и коротко разъяснил ему основные моменты.       — То, как он говорил… — юноша запнулся, ясно пытаясь уложить свои ощущения в слова. — Я сразу понял, что с ним этого ещё не случилось. И это показалось мне странным, ведь вокруг него всегда было много девушек.       — Он ничего не сказал по этому поводу? — Мия легонько сжала ладонь Шона, вырывая его из раздумий.       — Он обошёл это стороной, — брови юного оборотня сошлись на переносице, словно его задело то, что Макс не доверился ему. — Но в тот день, когда ты спасла меня, и Макс принёс тебя к себе домой, я очень ясно почувствовал это. И не только я — все члены стаи ощутили, что Макс нашёл её. Просто они не ожидали, что такое сильное чувство свяжет его с необоротнем.       — А разве такое бывает?       — Редко, конечно, но случается. Это ещё не самый худший вариант, — Шон вдруг сник, но, пододвинувшись к Мие поближе, быстро зашептал ей в ухо. — Мне кажется, что Саманта не просто так вертится около Макса. Я не могу почувствовать её, потому что она не из моей стаи, но я читал кое о каких случаях в дневнике у прадеда.       Мия почти заставила себя перевести взгляд с Макса на Саманту.       — Взаимность — она не для всех. Максу в этом смысле повезло, а с Сэм, видимо, судьба сыграла злую шутку. Выбрала для неё Макса, а он уже занят, — Шон чуть отстранился и стал наблюдать за Мией. — Все Обье про вас знают. Может, Одри выболтала Саманте, хотя от Макса так сильно пахнет тобой, что и говорить не надо.       — То есть Макс… ей предназначен? — девушка закусила губу и отпустила руку Шона.       — Мне так кажется. Я просто не вижу других причин, почему она ведёт себя так. Я не одобряю того, что она делает, но я её понимаю. Саманта просто борется за того, кого она любит.       Только даже это обстоятельство не смогло изменить отношения Мии к волчице. Ревность — чувство, не знающее логики, как и жалости. Саманте не дано быть с тем, кого избрала для неё судьба, но это вовсе не повод отойти в сторону, уступить любимого той, кому повезло в жизни меньше.       Неожиданно Мия словно бы наполнилась решимостью до самых краёв. От нового чувства покалывало всё тело, даже кончики пальцев. Ей не терпелось прямо сейчас подойти туда, ко всем, сесть рядом с Максом и доказать, наконец, что никакие преграды не смогут заставить её сдаться. Как она могла выносить всё это? Зачем делать больно себе, когда можно просто быть счастливой назло всем им?       Девушка медленно поднялась на ноги и отряхнулась. Глубокий вдох, и она уверенно зашагала в сторону дома. Вслед за ней подскочил и Шон.       — Мия!       Рыжеволосая повернулась к нему, сохраняя всё то же решительное выражение лица. Шон неловко сунул руки в карманы, словно бы не зная, куда их деть, потом снова вытащил их и сцепил пальцы в замок.       — Знаешь, — очень тихо начал юный оборотень. — Мне всё равно, что они все о тебе думают. Я тебя люблю и уже давно считаю тебя своей семьёй.       Шон быстро преодолел разделявшее их расстояние и крепко обнял Мию за талию, почти сбивая её с ног своим напором. Девушка чудом удержала равновесие и искренне обняла юношу в ответ. Он напоминал ей младшего брата, о котором она всегда мечтала и которого ей так не хватало. И сейчас, прижимая к себе Шона, Мия ощутила, как щиплет глаза от слёз… радости? Счастья? Всего и сразу.       — Я тоже, Шон, — прошептала она тихо-тихо, чувствуя, что голос может её подвести. Губами она мягко коснулась его макушки. — Вы с Максом тоже стали для меня семьёй.       Никто не хотел первым разрывать объятия, и неизвестно, сколько бы они простояли так, если бы не голос, раздавшийся у Мии прямо за спиной.       — И что же я вижу?       Шон в мгновение ока отпрянул от девушки, сразу узнав голос своего дяди, и под его взглядом сделал несколько шажков назад. Мия даже не успела обернуться — сильные мужские руки сгребли её в охапку и прижали спиной к мощной груди. В таких «тисках» двинуться было просто невозможно.       — Неужели мой собственный племянник пытается увести у меня девушку? — мягкий, бархатный голос раздался прямо у Мии над ухом.       — А почему бы и нет? — Шон уверенно посмотрел дяде прямо в глаза.       — Знаешь же, я не посмотрю, что ты мой племянник…       Мия не могла понять, была ли это шутка. Руки Макса ещё крепче сжали девушку, словно заявляя свои права на неё, показывая всю серьёзность намерений. Девушка слышала, как участилось его сердцебиение, как дыхание стало менее размеренным.       — Был бы я старше, поборолся бы за тебя, Мия, — с улыбкой сказал юноша. — Мои одноклассники, кстати, про тебя спрашивали. Говорят, будут не против, если ты ещё раз потусишь с нами.       — Шагай давай отсюда, боец, — Макс усмехнулся и, когда Шон немного отошёл, крикнул ему в спину. — А с друзьями твоими я ещё поговорю, Дон Жуан доморощенный.       Мия попыталась вывернуться и посмотреть Максу в глаза, но он пресекал все её попытки пошевелиться и намеренно игнорировал её комментарии по поводу племянника. Правая рука волка мягко обхватила её чуть пониже груди, а левая крепко держала за плечи, ясно давая понять, что из такого захвата Мие никак не выбраться. Макс уткнулся носом в её волосы, судорожно вдохнул их запах и довольно засопел прямо девушке в ухо. Этот своеобразный ритуал всегда помогал ему прийти в себя, успокоиться. После трудного рабочего дня не было для него лучшей награды, чем подолгу держать Мию у себя на коленях, прижимать её к себе и слушать её болтовню. Отключаться от реальности с первыми звуками её голоса, вдыхать аромат её парфюма, кожи, волос, и понимать, что ничего правильнее в его жизни ещё не было.       — Где ты была? — сложно было поверить, что сейчас говорил тот же человек, что минуту назад приревновал девушку к своему собственному племяннику. В голосе волка зазвучала невообразимая тоска, словно тот час, что Мии не было рядом, растянулся для него на долгие годы.       Носом Макс заправил волосы девушки за ухо и мягко коснулся губами кожи рядом с мочкой. Цепочка горячих поцелуев медленно поднялась к виску, а когда Мия немного повернула голову вбок, перешли на щёку. От Макса веяло теплом, и только сейчас девушка обратила внимание на то, что успела замёрзнуть.       — Я гуляла, а потом встретила Шона, — с трудом ответила она, ощущая, как с близостью Макса теряет способность правильно строить предложения. От его невероятно горячего дыхания по коже побежали мурашки.       — Долго, — проворчал волк.       Воспользовавшись минутной слабостью мужчины, Мия проворно развернулась в его руках и заглянула в глаза, такие же серо-голубые, как и у Шона. Сложно было прочесть в них то, о чём Макс думал, но девушке требовалось лишь ласково взять его лицо в руки, чтобы он расслабился. Полностью подчинился, отдался её нежности и забыл обо всех тревогах. Мия подразнила самый уголок его губ, прежде чем Макс не выдержал и увлёк девушку в настоящий поцелуй. Словно человек, умирающий от жажды в пустыне и вдруг получивший бутылку воды, волк жадно целовал девушку. В каждом движении его губ сквозили слова, которые можно только прочувствовать.

Ты нужна мне. Не оставляй меня так надолго. Я люблю тебя. Не оставляй меня никогда.

      — Тебя там, наверное, уже потеряли, — Мия выдохнула ему в губы и ещё раз прижалась к ним своими.       — Всё равно, — ответил Макс с улыбкой, хотя глаза были донельзя серьёзными. — Мне нет до них дела. Вообще никакого.       — Это твоя семья, — грусть в голосе девушки не укрылась от волка, он аккуратно отнял её руку от своего лица и оставил поцелуй на тыльной стороне ладони.       — И что? Ты тоже моя семья. Да, ты другая, но от этого ты для меня только ценнее.       Макс перевернул её ладонь и обнаружил на внутренней стороне совсем свежие лунки от ногтей. Машинально он взялся за вторую руку Мии и, несмотря на её попытки сопротивляться, нашёл то же самое и там. Его лицо мгновенно стало темнее тучи.       — Я даже не буду спрашивать, как это случилось, — голос волка стал угрожающе низким. — Почему сразу мне ничего не сказала? Они обижают тебя?       — Я сама виновата. Я позволяла им задевать себя, — умоляюще прошептала Мия. — Только больше у них ничего не выйдет. Какое мне дело до их мнения? Конечно, я не оборотень, но я люблю тебя не меньше, чем это делала бы волчица.       — Знаю, что они не одобряют, но им просто придётся принять это, — решительно сказал Макс. — Не делай так больше, пожалуйста. Важно то, что я к тебе чувствую. А остальное — их проблемы.       Волк ласково поправил волосы девушки и коснулся кончика её носа. Лицо Мии в ответ озарилось полной любви улыбкой. Казалось, все противоречия отходили на второй план, когда Макс вот так по-хозяйски обнимал её, прикасался к лицу и долго-долго целовал. Неужели есть такие препятствия, которые помешают ей быть с ним? Их нет и никогда не будет.       — Если они не хотят по-хорошему, значит будет по-плохому, — словно заговорщик прошептал Макс. Легко подхватив девушку на руки, он уверенно направился в сторону дома — Мие оставалось лишь обнять его за шею и в её изгибе спрятать до невозможности счастливую улыбку.       А что впереди? Много-много времени, чтобы любить друга друга и каждую секунду дарить нежность, которая переполняет душу.