xXx
Компания ангелов, жаждущих разрушить крошечный мирок придурочного Азирафаэлева счастья, подобралась в мгновение ока, и вот закадычный квартет Михаила, Уриила, Сандальфона и Гавриила собственной персоной уже пробирался сквозь вонючие и загаженные земные улицы в поисках смертных, подходящих, чтобы передать известие о недостойном содомитском статусе бывшего коллеги. На самом деле, подобный расклад в принципе невозможен, ведь ангелы и демоны по природе своей бесполы. Над остроумными концепциями мужчины и женщины можно было посмеяться, да и только, а над оргазмами так и тем более. Только люди этого не знали. И, поскольку все ангелы были в курсе нового статуса Азирафаэля, кем бы он там конкретно теперь ни был — это не имело никакого значения, — то он вполне мог — гипотетически — резвиться и с овцами, вот так-то! Причём речь не шла о массовом введении человечества в заблуждение — скорее о креативном толковании имевшихся на руках фактов, приправленном капелькой гуманизации, дабы снискать отклик заблудшего человеческого чувства нравственности. (Людям следует научиться оставлять такое профессионалам.) Смертным не под силу уничтожить изменника раз и навсегда, но к… пророку не ходи, людишки вполне себе способны отравить его пребывание на земле. А если бы, на худой конец, в дело вступил какой-нибудь линчеватель, Азирафаэль мог бы хоть целую вечность наматывать вокруг Гавриила круги, и тому было бы наплевать с высокой колокольни, ибо скорее он отобедает суши, чем выпишет этому непостижимому идиоту новое тело. В центре города, неподалёку от дурацкого книжного магазина Гавриил остановился. Пришло время распространять прекрасно продуманные слухи. — Собратья, — продекламировав это слово, Гавриил постарался подавить рвотный позыв и воздел руки в широком жесте, — мы явились, дабы сообщить вам о грешниках, живущих среди вас! Пешеходы огибали четвёрку ангелов, элегантно одетых в традиционные белоснежные Господу-нашему-помолимся хитоны (лично у Гавриила не было повода надеть хитон аж с сотворения человечества, а сегодня вот как раз представился), стараясь держаться подальше — вероятно, они ощущали ауру святости и слишком уж трепетали в благоговении, чтобы осмелиться подойти ближе. Гавриил подал знак Михаилу и Уриилу рассредоточиться и согнать потенциальную аудиторию в группку, но когда они наконец зажали в угол на беду замешкавшегося человека и открыли рты, дабы возвестить о распутных деяниях Предателя Азирафаэля, жертва подняла руки: — Не-не-не! Не хочу слушать, как Бог спасёт мою душу за незначительный ежемесячный взнос в тридцать фунтов. Собственный космический корабль и ватага девственниц после смерти мне тоже ни к чему. Всего хорошего! — проговорил смертный и поспешил прочь. Смотря на Михаила и Уриила, Гавриил задался вопросом, не был ли вид четырёх архангелов чрезвычайной нагрузкой для хрупких умов смертных, поскольку, по всей видимости, один из этих умов они только что повредили. Михаил, или Уриил, а может и оба, ограниченному человеческому воображению виделись женщинами, а следовательно, не воспринимались всерьёз как носители мудрости. Гавриил до сих пор помнил, как люди сожгли ту худенькую француженку, рассказавшую о своих беседах с Богом. В любом случае, это можно легко исправить.xXx
На пару с Сандальфоном находиться среди людей, не вызывая подозрений, оказалось легче, и всё же их усилия по-прежнему не хотели увенчиваться успехом. Не посодействовало даже преображение хитонов в более современные светлые брючные костюмы. Гавриил сунул распечатку в лицо первому попавшемуся мужчине, не обращая внимание, что тот едва не подавился и выронил изо рта ополовиненный сэндвич. Полная антисанитария у этих людей: мало того, что оскверняют свои тела пищей, так, похоже, ещё и делают это неумеючи. — Эти мужчины совершают акты соития. Они нарушают естественный порядок вещей. — Второе предложение и в самом деле было чистейшей правдой. Пешеход отёр уголки рта большим пальцем, невольно загоняя повисшие там крошки вглубь лохматой бороды, и вперился в чёрно-белую фотографию Азирафаэля и Кроули, уютно стоящих рядышком у пруда в цилиндрах и фраках. — Когда? Сто лет назад? Это кадр из фильма что ли? — Мужчина уставился на Гавриила, в то время как Гавриил уставился на крупную крошку, упорно не желавшую покидать бородатый подбородок. — Псих, — пробубнил мужчина, вызвав тем самым настоящее извержение крошек, тут же приставших к волосам, и, растолкав Гавриила и Сандальфона, двинулся дальше. Гавриил постучал пальцем по лицу Азирафаэля на самой новой из имевшихся на распечатке фотографий, которая была сделана в прошлом месяце, и стирая снимки прошедших эпох. Придётся приспособиться и подкинуть ничтожным людишкам чуток правдоподобности. Потом он щёлкнул пальцами. «Два чуда за день, — подумал Гавриил, стоило уже лысому и безбородому пешеходу свернуть за угол, — и оба послужили высшему благу».xXx
Очередное орудие для нанесения удара по целям Гавриил позволил выбрать Сандальфону. Орудием оказалась юная смертная, шедшая в компании ещё более крошечного человечка. Гавриил был просто уверен, что она идеально подходит, чтобы начать наконец распускать эту сплетню. У матерей же есть инстинкт — защитить чадо от дурного влияния и так далее. — Эти мужчины совокупляются, помещая друг в друга пенисы, — окликнул её Гавриил, но смертная лишь прикрыла уши сына ладонями и поспешила прочь, награждая архангела таким взглядом, который, насколько он слышал, называют уничтожительным. Благо, судьба привела к нему человека с недоразвитым материнским инстинктом.xXx
Сандальфон отчаянно пытался уговорить стайку смертных женского пола прислушаться к нему, пусть их хихиканье под потягивание пива в сочетании с его широчайшим оскалом многого не обещали. Рассерженный человеческой идиотией Гавриил вновь принялся за Навешивание-лапши-вон-тем-людям, обращаясь на этот раз ко всем в округе сразу и усиливая голос так, чтобы слова подхватил ветер: — Эти мужчины содомиты, и, смежая гениталии, они совершают противные природе поступки. Перед Гавриилом остановился парень с мешком на голове и в ужасающе узких штанах. Он стянул клетчатые наушники и, прежде чем продолжить путь, произнёс с чувством, медленно покачав головой: — Ну ты и кадр.xXx
Гавриил покосился на обновлённую распечатку: никаких фото с прошедших столетий, изображения только в цвете, оба мерзавца были отчётливо видны, а позы — достаточно красноречивы, чтобы заронить идею о плотском характере их общения. Да и сам он передавал известие и вымышленные подробности пристрастия Азирафаэля к анальной стимуляции, как и обычно, харизматично и с апломбом. Однозначно, виноват во всём Сандальфон. — Сэр, вон ещё идёт! Поворачиваясь и видя появившуюся из-за угла седую голову лишь мельком, Гавриил заметил, что Сандальфон застыл как вкопанный. Это было то, что надо. Едва ли женщина была старше последнего Гавриилова маникюра, но по земным меркам выглядела древней. А такие, как она, любят сплетничать. Чем старше, тем лучше. А ещё рядом с ней оказался такой же полуразложившийся мужчина — идеально. Они медленно ковыляли по брусчатке: мужчина тяжело опирался на трость, а старуха вела его вперёд, придерживая под локоть. Безо всякой на то необходимости Гавриил одёрнул лацканы своего идеально сидящего пиджака и, натягивая по дороге привычную широкую и обворожительную улыбку, направился прямиком к ним. — О престарелые горожане, я принёс вам весть, — проинформировал архангел, возникая перед смертными. В нос тут же ударил запах затхлого помещения и срезанных цветов, и Гавриил растянул уголки губ ещё сильнее. — О, как это мило с вашей стороны, — пропищала старуха на такой высокой ноте, что Гавриила пробрало до костей. — И в чём же дело, голубчик? Снова Брекзит, или вы собираете пожертвования для бедных? Не успел Гавриил стереть с лица раздражение или хотя бы опровергнуть предположение, как она подвела старичка поближе и буквально проорала в ухо: — Гарольд, ты включил слуховой аппарат? Эта лапушка хочет рассказать нам про Брекзит и про бедных! Гавриил в тот момент чуть было не смутился — по большому счёту потому, что его назвали лапушкой. Гарольд кивнул и постучал ногтем по аппарату. — Ну же, мальчик мой, моя жена обожает бедных, — каркнул он. И эта реплика определила всё: старики — как раз то, что нужно. Они мнят себя добрыми и милосердными, а следовательно с превеликим удовольствием запрыгнут в фургончик с надписью «Отрекись-от-зла». Образно говоря, конечно. Если они и впрямь соберутся куда-то прыгать, то сложатся карточным домиком. Гавриил продемонстрировал распечатку, махнув в сторону чересчур близко друг к другу стоявших Азирафаэля и Кроули, дабы пожилая пара их заприметила. — Это господа А.З. Фаэль и Энтони Дж. Кроули. Остерегайтесь их, ибо они вращаются в кругах мужчин, которые предпочитают общество других мужчин. В ответ старики лишь моргнули ему из-за линз толщиной в дюйм, поэтому Гавриил ткнул пальцем прямо в фотографию и заговорил громче: — Они бросили вызов природе и воле Бога. — На самом деле, в последнее время Всевышняя никаких служебок Гавриилу не отправляла — а если совсем честно, то уж несколько тысячелетий как, — но архангел пребывал в полнейшей уверенности, что несёт чистую правду. Гарольд взял распечатку. — Они выглядят, как мы с моим другом Марти в шестидесятых. Он руководил книжным клубом — единственным местом, где мы, мужчины, могли поговорить о романах Джейн Остин в тесном кругу и не бояться, что наши женщины заберут наши книги себе. Что во имя Всевышней?.. Старушка тихонько потеребила мужа за локоть: — Нет, — бросила она умоляющий взгляд. — Они гомосексуалы, Гарольд. По эфирному телу Гавриила прокатила волна ликования. — Да, госпожа, они возлежат с мужчинами и бравируют своим поведением против… — Как Тедди? — прервал старый чудак заученную на зубок Габриэлеву тираду, так же умоляюще глядя на жену и моргая настолько неторопливо, будто спрашивал прогноз погоды. — Не знаю, о каком Тедди ты говоришь, смертный, но это и не важ… Но старая перечница выставила ладонь, заставляя архангела замолчать, повернулась к мужу и заговорила, всё размахивая и размахивая рукой перед носом Гавриила: — Нет, не как Тедди. Тедди со своей девушкой и с её мужем живёт в Брайтоне, помнишь? А я говорю тебе про Леонарда. Он недавно женился на том очаровательном гробовщике. Изо всех сил стараясь не размозжить узловатые пальцы, Гавриил подумал: вот она, гипертония. — Мы были на их свадьбе в прошлом месяце. Помнишь, у них на празднике был тот замечательный шоколадный торт с вишней. Ты же помнишь, Гарольд? Гавриил уже приготовился заткнуть её рот третьим чудом за день, но тут Гарольд вдруг приосанился, блестя глазами. Видимо, наконец-то вспомнил. — Конечно! Трёхъярусный такой. — Да! — встрял Гавриил. — Да, два мужчины прелюбодействуют друг с другом! Именно! — взревел он, сознательно игнорируя предпринятую Сандальфоном попытку потянуть его за рукав и прошептать: «Сэр, но если они женаты, то…» — Гавриил же ясно дал понять, чтобы тот не вмешивался. — Они грешники, делящие друг с другом свои мужские тела, и прокладывая путь для… — В лицо ему прилетел ридикюль. Гавриил почувствовал, как сумочка скользнула по носу, потом её ручки обмякли, и снаряд капитулировал. — Молодой человек! Вымойте рот с мылом. Мне нужно как следует поговорить с вашей матерью, — взвизгнула старая ведьма, поднимая ридикюль повыше для повторного нападения. — Гертруда, — мягко урезонил жену старичок, похлопав по руке, а после обратил близорукий взгляд к Гавриилу и инстинктивно шарахнувшемуся прочь Сандальфону: — Леонард отличный парень, и муж его тоже. И я уверен, что эти два джентльмена, о которых вы говорите, тоже очень хорошие люди. Живите сами и не мешайте любить окружающим. Гертруда фыркнула и крепче прижала ридикюль к груди. — Мы в двадцать первом веке, возьмитесь за ум, — выплюнула она и позволила Гарольду увести себя, хоть и продолжала стрелять глазами на поражение на протяжении всей той бесконечности, что они ковыляли дальше. — Сандальфон, — приказал спустя пару минут Гавриил, — мы возвращаемся в рай. Человечество гораздо безнадёжнее, чем мы думали.xXx
Поворотом ключа Азирафаэль закрыл книжный магазин и поспешил за Кроули, который скинул темп привычной манерной походочки до эротичного прогулочного шага, давая ангелу шанс нагнать себя, так ничего и не заметив. Так Кроули проявлял заботу. Он вообще её всегда проявлял. — В Ритц? — спросил Азирафаэль, пряча ключ в жилетку. — Не-а, — поджал губы Кроули, опуская их уголки подчёркнуто низко. — Сегодня я в настроении посмотреть, как ты накачиваешься глутаматом с экстра-солёным соевым соусом, и пособлазнять тебя угробить пищеварительную систему. Азирафаэль похлопал его по локтю, а потом взялся за предплечье, направляя Кроули в сторону ближайшего переулка. — Тебе просто нравится смотреть, как я открываю печенья с предсказаниями. — И по какой же причине, адова пламени ради, мне это нравится? — фыркнул Кроули, приподнимая очки, но не разрывая при этом физического контакта с собеседником. Азирафаэль оппонировал, медленно улыбнувшись. — Ты любишь наблюдать за моей мимикой, когда я читаю предсказания. И не надейся, что я не знаю, чьих рук они дело, дорогой мой. Просто мне пришлось прочесть изрядное количество листочков с надписью «На помощь! Меня удерживают на фабрике печений с предсказаниями!», пока я не догадался. Кроули пожал плечами, подняв их чуть ли не к самым ушам, накрепко прижал локтем Азирафаэлеву ладонь к своему боку, а потом опустил плечи на место. — Эх, знаешь, крошечная такая издёвка над ангелом — заставить его голову поломать. А Азирафаэль и вправду кое-что знал: знал, что Кроули бережно сохраняет в памяти, как округляется его рот, выдыхая возмущённое «Господи, что за чепуху они положили!» после каждого прочтённого предсказания. И тогда уголки губ Кроули едва заметно дёргались вверх, добавляя морщинок по краям солнцезащитных очков. Ради ласковой улыбки в исполнении Кроули Азирафаэль готов был выдыхать «Господи!» хоть по сто раз на дню. Они были поглощены друг другом настолько, что кто-то чуть не сбил их с ног. В первую секунду Азирафаэлю показалось, что женщина собиралась пройти между ними с Кроули, а потом заметил её взгляд: в очках отражалось солнце. — Осторожнее. — Могу ли я чем-то вам помочь, мадам? — поинтересовалась сверхъестественная парочка в один голос, рыча на маленькую благоухающую цветами старушку и улыбаясь ей, соответственно. Её взгляд скользнул с Азирафаэля на Кроули и обратно, а потом она решительно кивнула сама себе. Ни один из них, как оказалось, не был достаточно шустрым, чтобы избежать похлопывания узловатых пальцев по щекам. — Вы хорошие мальчики, — постановила она и вернулась к ожидавшему её на углу пожилому мужчине. После Почти-Апокалипсиса лондонцы стали более дружелюбными и странными, подумал Азирафаэль. Кроули перехватил руку ангела повыше. — Кому нужны печенья с предсказаниями, когда тут кругом сплошные сухофрукты, — кивнул он в сторону парочки. Не прошли они и двух шагов, как Азирафаэль рассмеялся маленькому мальчику, который промчался мимо, строя гримасы удиравшему от него котёнку. А потом мальчик обернулся к ним с Кроули и прокричал: «Вы смежаете ваши писюны!» — не успела побагровевшая от стыда мать догнать его и увести. — Так и делаем, чувак! — проорал Кроули, выгнувшись назад почти вдвое и сотрясаясь всем телом от гогота. Азирафаэль стиснул его руку. — Что? — прозвучало в ответ. — Он ведь прав. Да, добрые жители Лондона определённо день ото дня всё страннели и страннели.