Самой чистой любовью

Волшебный мир был сломлен, разрушен, полностью уничтожен. Розовые очки спали, являя Элизабет вязкую, серую реальность. Всё лишилось своих привычных красок. Небо уже не казалось синим, сравнимым с глазами первой и единственной любви, трава оказалась сухой и колючей, а солнце вызывало лишь давящее раздражение. Остался лишь мрачный, пропитанный запахом гари и крови, черный цвет. Она ведь так его не любит... Сидя на коленях у могилы умершего жениха, Элизабет прокручивала в голове мысль о том, что его больше нет. Не существует. Не бывает. Не рядом. Горячие, обжигающие щёки, слёзы рекой лились из покрасневших, изумрудных глаз, а бледные губы подрагивали, время от времени взывая к нему. Новость о его смерти прозвучала как гром среди ясного неба, заставляя сердце бешено биться. Обрушилась тяжким грузом на голову юной леди. Яркие и модные платья сменились строгими нарядами, над выбором которых уже не особо заморачивались. Наряжаться в красивые одежды больше не для кого, траур окутал девушку с ног до головы. — Я... я думала, мы будем вместе навеки... С-сиэль, — охрипшим голосом говорила она, наивно веря в то, что он её слышит. — мой милый Сиэль, вечность оказалась слишком коротка... Похороны проходили в помутнении и безмолвии, будто нескончаемое затмение, настигшее этот мир. Белые, словно снег, розы, тщательно отобранные садовником и заботливо принесенные дрожащими руками, украшали его могилу. Одна из немногих вещей, что он любил. Каменные стены родового поместья, раньше пропитанные шумом и суетой, погружали лишь в леденящий душу ужас и ноющую тяжесть одиночества. Снова и снова. Каждый день. Из года в год. Фехтование, милые платья и элегантные украшения, кружева и игрушки стали ничем. Все дела отныне совершались на автомате, по воспоминаниям о привычной прошлой жизни.

***

У неё было всё: прекрасный жених, перспективное будущее и крайне удобные мысли. С такими радужными надеждами ждала она, когда выйдет замуж в красивом и обязательно пышном, белоснежном платье, вступит в долгожданную, долгую и счастливую, взрослую жизнь. Надежды на светлое будущее испарились нежданно и незаметно, как вода под палящим солнцем. Остались лишь черно-белая фотография в спальне и большие вопросы к жизни. Люди вокруг всё те же: тусклые и мрачные, сменяющие друг друга, но совершенно ненужные ей. И всё теперь неинтересно, вся эта бессмысленная рутина, балы и приемы, все эти скучные привычки, оседающие комом в горле. Теперь она не просит называть себя Лиззи. От неё не осталось ничего, кроме больших глаз, смотреть в которые было трудно. Будь они меньше, в них, пожалуй, не вместилось бы столько боли. До конца своих дней она будет бережно хранить эту боль утраты, трепетно держать старую фотографию в огрубевших руках и продолжать любить его. Самой искренней, самой чистой любовью.