Полуночные наброски

Бордовая листва, брызги капель об асфальт, тёплое пальто, морозный воздух и запах тёплого кофе – вот с чем должна ассоциироваться осень у большинства нормальных людей. Она должна навевать чувство меланхолии, фантомного домашнего уюта и ожидание скорых праздников. Но единственное, с чем ассоциируется осень у Ким Чунмёна это промокшие насквозь ботинки-оксофрды, бесконечные пробки, кипа тестов и контрольных, которые нужно проверить, и неподъёмное количество лекций, которые нужно подготовить для студентов. Если ты преподаватель в одном из лучших вузов страны, то приятная осенняя меланхолия обходит тебя стороной, а на смену ей приходит выжигающее изнутри раздражение, усталость и маниакальное желание запереться в тёмной комнате, чтобы не видеть толпы студентов, ожидающих тебя у кабинета и выпрашивающих зачёт. Не то чтобы Чунмён не любил осень, просто за последние пять лет его преподавания на кафедре теории и практики архитектурного проектирования ему ни разу не удавалось по-настоящему ощутить осенний шарм. Сентябрь стремительно врывался в его жизнь началом лекций/семинаров и попытками смотивировать нерадивых студентов хотя бы иногда появляться на них. Октябрь мигом проносился ураганными ветрами в желании впихнуть в головы молодых людей как можно больше полезных знаний по строительным конструкциям и основам строительного черчения. Ноябрь же безжалостно обрушивался холодными ливнями и осознанием приближающего конца семестра, а как следствие, проверки множества докладов, тестов и чертежей для составления графиков успеваемости студентов. Со всеми этими ежедневными университетскими заботами и одинокой холостятской рутиной у мужчины не было ни шанса, чтобы порадовать себя созерцанием опадавшей листвы, проникнуться мелодией капель дождя или насладиться прочей романтической чепухой, связанной с этим временем года. *** Очередным разочарованием для серой жизни Кима становится Сехун, вальяжно вплывающий на кафедру со стаканом ароматного кофе и паскудной довольной ухмылкой. Видеть кого-то таким неприлично счастливым в пасмурное дождливое утро среды – удар, отправляющий в нокаут. Особенно, если твоё собственное утро началось со сломанной кофемашины, скудного завтрака и горы бумаг, ожидающих на рабочем месте. Кроме всего прочего Сехун раздражает тем, что, как для простого лаборанта, работающего на кафедре всего-то около года, он выглядит слишком элегантно в своём двубортном чёрном пальто ниже колена и, опять же по мнению Кима, через чур счастливым. Чунмён пытается игнорировать его светящуюся морду, продолжая составлять план ближайших лекций, но это становится мало выполнимой задачей, когда молодой человек (он младше Кима на пять лет между прочим, а уважения ноль!) с особой наглостью приземляется своей пятой точкой на край его стола и ехидно изогнув бровь интересуется: – А почему это наш многоуважаемый профессор сегодня такой особенно хмурый? Я конечно привык, что над Вами всегда как будто небольшая грозовая тучка летает, но сегодня это почти гигантская тучища. – Он широко ухмыляется и слегка посмеивается, когда встречается с недружелюбным взглядом Чунмёна. – У меня сломалась кофеварка, и я остался без утреннего крепкого кофе, к тому же ещё и не успел нормально позавтракать. Так что ради своего собственного здоровья, Сехун, оставь меня в покое и не тревожь ближайшую вечность. – Оу, ну что ж искренне вам сочувствую, сонбэ. Это большая трагедия для вашей итак не очень-то весёлой жизни. – Сочувствующим Сехун не выглядит ни разу. Он поднимается с насиженного места, одним глотком допивает кофе и дефилирует к своему столу, находящемуся в другом конце комнаты. – Вам бы конечно следовало разнообразить немного свой досуг, может тогда такая незначительная вещь, как поломка кофеварки, не портила бы вам настроение на несколько дней вперёд. – Что ты имеешь в виду? – Почти рычит Чунмён. Отметка на шкале его выдержки медленно стремится к нулю, оповещая о возможном скором взрыве. – Ничего такого, профессор Ким, просто говорю, что вы могли бы наконец куда-то выбраться и приятно провести обед за чашкой вкусного кофе например, раз уж судьба сыграла с Вами злую шутку сегодня. Воспользуйтесь моментом и поверните ситуацию в свою пользу. – Опять же доброжелательности или хоть капли сочувствия на его лице не проглядывается, но слова звучат поразительно правильно (а от этого ещё более раздражающе). Чунмён просто машет рукой в ответ, прося не доставать его глупостями и возвращается к документам. Однако слова Сехуна не хотят покидать его мысли и сеют там зерно сомнения, заставляя задуматься о заманчивом предложении. В итоге через несколько часов и пары лекций, окончательно уставший и измотанный, Чунмён вываливается из здания университета. Ему бы, по-хорошему, сейчас пойти домой и заняться некоторыми делами, которые он откладывал последние недели, но в голове некстати всплывает ехидное лицо Сехуна и его «добросердечный» совет. Мужчина раздумывает несколько минут, идя по дороге к станции метро, а потом чертыхается про себя и всё же сворачивает по направлению к кофейне, которую ему рекомендовали друзья пару месяцев назад. *** Кофейня небольшая, но тихая и уютная. Оформленная уже в привычном для таких заведений стиле «лофт», она располагает к себе успокаивающей атмосферой, терпким приятным запахом обжаренных кофейных зёрен и ненавязчивой музыкой в стиле jazz hop. Чунмён выбирает угловой столик у окна, чтобы несильно бросаться в глаза остальным посетителям, но иметь возможность полюбоваться пейзажем за окном (даже если ничего примечательного кроме немноголюдной улицы, узкой дороги и пары деревьев там не увидишь). Клиентов в кафе не особо много: пара молодых девушек через столик от Кима, мужчина средних лет, беседующий с бариста и парень с ноутбуком в другом углу. Так что Чунмён без проблем заказывает кружку классического американо и уже через пять минут наслаждается насыщенным вкусом. Он откидывается на спинку стула, закидывает нога на ногу, покачивая длинными ногами в строгих чёрных брюках и таких же чёрных оксфордах, и полностью проникается неспешным и уютным настроением этого места. Ким проводит пару десятков минут, созерцая проплывающие за стеклом автомобили и идущих по своим делам людей, когда внезапно рядом с ним материализуется бариста и ставит на стол стеклянную чашку: – Тыквенный раф в подарок от одного из посетителей. – С хитрой улыбкой объясняет он и удаляется назад к кофемашине. Чунмён поднимает недоумённый взгляд и осматривает помещение. Долго искать не приходится. Из противоположного угла на него смотрит тот самый молодой парень с ноутбуком, он подмигивает в ответ на вопросительно выгнутую бровь и приподнимает уголок губ. Чунмён мысленно сползает под стол от такого неприкрытого прямолинейного флирта и пытается состроить лицо построже. Не то чтобы он стесняется или не понимает происходящего, ему в конце концов тридцать лет, и он прекрасно осведомлён о флирте и обо всём, что из него вытекает. Кроме того, он в курсе, что выглядит привлекательно: у него широкие плечи, которые сейчас подчёркивает чёрная облегающая водолазка, длинные ноги и крупные, но красивые черты лица. И естественно с ним и раньше флиртовали и заигрывали (иногда это даже пытались делать студенты и студентки), но вот так в лоб и настолько по-старомодному ещё ни разу (чашка кофе! бога ради, кто вообще сейчас так делает!). Кроме того, парень явно младше его самого лет на десять, что полностью противоречит понятиям этики и морали Кима. Обмен взглядами продолжается на протяжении нескольких секунд, пока таинственный незнакомец не захлопывает ноутбук и не поднимается со своего места. Он плавно вышагивает к столику, а потом садиться напротив Чунмёна, ещё больше поражая своей наглостью. – Я долго наблюдал, как Вы давитесь своим американо и решил спасти ваши вкусовые рецепторы. К тому же в такую мерзкую дождливую погоду лучше пить что-то сладкое и пряное, поэтому я посчитал тыквенный раф идеальным выбором. – Незнакомец широко улыбается и слегка наклоняет голову, видимо ожидая ответа. Но признаться честно, Чунмён всё ещё прибывает в лёгком ступоре от всего происходящего. Он быстро осматривает парня с головы до ног, отмечая джинсы немного драные на коленках, толстовку пепельно-розового цвета, чёрную кожанку и пирсинг в ушах. Ситуация складывается интересная. – Какая потрясающая и совсем неуместная забота о моём организме. – В голову наконец приходит хоть какой-то ответ, ступор медленно спадает, и к Киму возвращается его уверенность в себе, строгость во взгляде и стальные нотки в голосе. Парень, казалось бы, даже не замечает откровенного недружелюбия и продолжает беседу. – Просто подумал, что хоть кто-то здесь должен позаботиться о таком хмуром красавчике. И я бы не простил, если бы этим кем-то был бы не я. – Он продолжает улыбаться, лукаво прищуривая глаза и неприкрыто заигрывая. – Парень, тебе сколько лет вообще? И откуда ты набрался этой похабщины? – Чунмён коротко усмехается, складывая руки на груди и смотря прямо в глаза напротив. – Мне 23, но это не имеет никакого значения. А то, что Вы именуете похабщиной, люди обычно называют комплиментами. И если Вас смущает их прямолинейность, то скажу сразу – я просто не люблю долгих прелюдий и предпочитаю сразу расставлять все точки и запятые. – Парень несильно наклоняется вперёд и протягивает руку, – и кстати, меня зовут Исин. Чжан Исин. Очень приятно познакомится, красавчик. – а в следующую секунду он хватает американо, залпом допивает содержимое кружки, а потом театрально хмурится, явно не оценив крепкий несладкий напиток. – Не зря я вам заказал другой кофе, эту дрянь просто невозможно пить, если только вы не предаётесь особенно жестоким актам мазохизма. – Про разницу во вкусах и предпочтениях ты видимо не слышал. – Ким, всё это время, спокойно наблюдавший за всем этим спектаклем, саркастично выгибает бровь. – И раз ты так любишь расставлять все точки и запятые, Исин… - мужчина передразнивает интонацию и делает ироничный акцент на имени парня, – то давай тогда сразу проясним, что мой кофе меня и мои вкусовые рецепторы полностью устраивал, к комплиментам я холоден и в знакомствах со школьниками не заинтересован. – Тут он конечно чуточку лукавил, потому что стоит признать, Исин был симпатичным парнем с приятным голосом и искрой в глаза. Такие волей не волей притягивают к себе взгляд и заставляют смотреть жадно и неотрывно. Но Чунмён всячески пытался сопротивляться харизме парня. На словах про школьников Чжан заметно нахмурился, прикусил нижнюю губу и как-то весь разом нахохлился, словно обиженный воробушек, резко растеряв половину своей нагловатой харизмы. – Я уже сказал, что мне 23, и я далеко не школьник, дядя. – Резко произнёс он, сделав язвительный тон на последнем слове. – Я не пытаюсь развести Вас на одноразовый перепихон в подворотне за углом или что вы там ещё подумали. Мне просто стало немного скучно сидеть за конспектами, а Вы из всех присутствующих показались самой приятной и симпатичной компанией для беседы. Очень жаль, что ошибся. Я просто хотел немного развлечь себя и Вас незамысловатым флиртом, но видимо Вашему непомерному самодовольству и чопорности может позавидовать сама английская королева, раз Вам так неприятен разговор со мной. – Парень протараторил всё это на одном дыхании, сохранив при этом расслабленную позу – лишь его напряжённая шея и руки, сжавшиеся в замок, выдавали его нервозность. Ну и интересный же собеседник Чунмёну попался. Пару минут назад он строил из себя крутого парня, с лёгкостью заигрывая со взрослым незнакомым мужчиной, а в следующую секунду он уже обиженно дует щёки словно маленький ребёнок из-за пары неприятных слов и отказа. Ким провёл рукой по волосам, глубоко вздохнул, резко выдохнул и вдруг неожиданно, даже для самого себя, искренне улыбнулся. Исин замер, удивлённо смотря на него, а Чунмён мог лишь качнуть головой и посмотреть в ответ мягким взглядом тёмных глаз. – Меня зовут Ким Чунмён, мне 30 лет, и я всё ещё слабо понимаю, зачем ты ко мне прицепился, но если уж ты так сильно жаждешь поболтать, то давай поболтаем. – Он ещё раз улыбается и придвигает к себе стакан с тыквенным рафом. Что ж, возможно ему действительно стоит расслабиться и плыть по течению, как и советовал Сехун. Не то чтобы его советам можно было вообще доверять, но парень напротив так засиял после его согласия и так невероятно мило улыбнулся в ответ, что Чунмён хоть раз в жизни решил дать этому миру шанс.