Автор.
Эта история началась, когда Луи Томлинсону было двадцать лет, а его невеста — Элеонор Колдер — забеременела. Они уже довольно долгое время были вместе, поэтому очень обрадовались этой новости, тем более, что свадьба не за горами. Пара сыграла прекрасную свадьбу, а через девять месяцев у них родилась здоровая малышка, которую назвали Ванессой. Луи смог выучиться на журналиста и параллельно с этим содержать семью. Он всей душой любил жену и дочь, но однажды Элеонор просто кардинально изменилась. Сразу, как Ванесса пошла в детский сад, Эль заявила, что не хочет продолжать учиться, а хочет ещё немного «погулять», побыть свободной и вообще за эти три года она очень устала. Конечно, Томлинсон всё понял, хотя его и не очень устроил тот факт, что под «отдохнуть» жена подразумевала ночные тусовки в клубах с сомнительными подругами. И тем не менее он сам готовил завтраки и ужины, сам укладывал Ванессу спать, сам отвозил её в детский садик, забирал её он тоже сам. Луи около года терпел поведение жены и, когда она в очередной раз пришла пьяная в стельку, он закатил ей скандал. Сколько это всё может продолжаться?! Сколько она ещё собирается отдыхать? Они видятся лишь утром и вечером, если повезёт её застать. У них растёт маленькая дочь, а мама шляется чёрт знает где и с кем, совсем не уделяя малышке внимания. Томлинсон тоже не железный, он не всегда успевает вовремя забрать дочь из сада, и ей порой приходится оставаться самой последней из тех, кого забирают. Воспитательницы с жалостью смотрят на Луи, угощают Ванессу конфетами, чтобы она не расстраивалась. И Томмо очень раздражает, что всё происходит именно так, раздражает, что Элеонор никак не принимает участия в жизни их ребёнка. В тот день Эль клялась и божилась, что это последний раз, что такого больше не повторится. Она плакала навзрыд, выслушивая мужа, и тот, как бы жаль ему её ни было, продолжал указывать на её косяки, чтобы та поняла, что вообще происходит. Когда Элеонор подняла взгляд, она увидела в дверном проёме маленькую четырёхлетнюю дочь, и слёзы стали застилать её щеки с новой силой. Луи замолчал, понимая, что разбудил Ванессу, и теперь она стоит позади него, потирая глазки и зевая. — Папа, почему ты кричишь на маму? — тихо спросила девочка, смотря на отца непонимающим взглядом. — Всё хорошо малышка, — вытирая слёзы с лица, проговорила Элеонор, — никто не кричит, просто папа очень расстроен, что я опять пришла домой поздно. Пойдём, я уложу тебя спать. Ванесса улыбнулась и позволила взять себя на руки, но тут же её улыбка исчезла и она сказала: — От тебя невкусно пахнет, я хочу, чтобы меня папа уложил! Эль замерла на месте, в шоке смотря на дочь. Луи вздохнул и, подойдя к девушке, забрал дочь из её объятий. С отвращением смотря на Элеонор, он сказал: — Иди в душ и ложись спать, завтра поговорим, когда протрезвеешь. Томлинсону пришлось снова прочитать дочери сказку и поцеловать на ночь, как он делал постоянно, а также проверить под кроватью и в шкафу на наличие монстров. Когда Ванесса с улыбкой закрыла глаза, Луи выключил свет и вышел из её комнаты, прикрывая за собой дверь. В ванной слышался шум воды и тихие всхлипы его пьяной жены, и всё о чём Томлинсон мог подумать в этот момент: «Изменится ли хоть что-то?» Он отправился спать на диван, как делал последние несколько месяцев — спать рядом с девушкой, от которой несёт перегаром, такое себе удовольствие. На следующий день какие-то изменения явно произошли. Луи проснулся от своего будильника и сразу почувствовал приятный запах с кухни. Желудок напомнил о себе и громко заурчал, тогда-то Томмо и вспомнил, что не ел с прошлого дня, а вечером накормил дочь хлопьями, сам оставшись голодным. Отправившись на кухню, он увидел Элеонор, стоящую у плиты и что-то помешивающую в сковороде. Она явно недавно встала и выглядит так по-домашнему, Луи и забыл когда она выглядела так в последний раз. Заметив мужа, девушка пристыженно опустила взгляд и прикусила губу, не зная стоит ли хоть что-то сказать. Простым «Мне жаль» тут не отделаешься. Сам парень тоже не знал, что должен сказать — желания говорить с ней, на данный момент, банально нет. Он вздохнул и ушёл умываться, чтобы начать собираться на работу и чуть позже разбудить Ванессу. Когда парень вышел из ванной на него налетела хихикающая дочь, обнимая его и радостно говоря: — Представляешь, папа, меня мама разбудила! А ещё она сказала, что приготовила завтрак! Я не хочу идти в детский садик, можно я останусь с мамочкой, пожалуйста! Луи удивлённо взглянул на девочку, которая умоляюще смотрела на него, надув и без того пухленькие губки. Ну, как можно отказать такому ангелу? Взяв дочь на руки и вновь зайдя в ванную, Томлинсон ответил: — Хорошо, малышка, как скажешь. Но мы всё равно должны умыться и переодеться, да? — Ага, — хихикая ответила Ванесса и, когда папа поставил её на специальный стульчик, взяла в руки щётку. — А ты тоже останешься с нами дома? Я хочу посмотреть мультики с тобой и с мамой… Как раньше, помнишь? У Луи в горле встал ком и воспоминания нахлынули на него, вызывая улыбку на лице. Когда Эль всё ещё была в декрете, они часто смотрели мультики по вечерам, когда Томлинсон возвращался с работы. Они кушали прямо в гостиной, смотря диснеевские мультфильмы. Ванесса всегда была так счастлива, когда Луи приходил домой и приносил какие-нибудь сладости, тихо шепча, что это их «маленький секрет». Дело в том, что Элеонор всегда была против того, чтобы их дочь ела много сладкого. Это всё было год назад, а Ванесса всё ещё помнит… Это, пожалуй, были её самые счастливые дни, так что неудивительно. — Конечно помню, малышка. Но я не могу остаться дома, мне нужно быть на работе. Но я приду вечером и принесу тебе пончики с глазурью, что скажешь? — Ух ты! А можно с клубникой? — Конечно, солнышко. Ладно, ты умывайся, а я пойду собираться на работу, хорошо? Девочка активно закивала головой, намазывая детскую зубную пасту на щетку. Луи вышел из ванной, полностью игнорируя взгляд жены. Он всё ещё слишком зол на неё, и вообще, он даже не знает, что конкретно чувствует по отношению к ней. Это даже не злость, а по большей части разочарование, перемешанное с яростью. Ему бы сейчас вообще её не видеть, вот тогда бы он, вероятно, смог бы разобраться в своих эмоциях. Надев скинни и толстовку и немного приведя шевелюру в порядок, Луи направился на кухню, где уже слышался смех Ванессы и голос Элеонор. Стоило ему появиться в комнате, как Эль снова замолчала, неловко топчась у холодильника. Дочь уже во всю уплетала тосты с сыром и помидорами. Увидев, что она до сих пор не переоделась, и на кофточке уже красуется жирное пятнышко, Томлинсон вздохнул и спросил: — Солнышко, ты не забыла переодеться? — Нет, пап, мамочка разрешила мне не переодеваться. — Знаешь, — как можно спокойнее проговорил парень, — если бы мамочка чаще бывала дома, то она бы знала, что у нас не принято завтракать в пижаме. Иди переоденься. Элеонор покраснела, а Ванесса вздохнула и послушно убежала переодеваться. Секундное молчание было прервано именно Эль. Она посмотрела на мужа и буквально взорвалась: — Господи, Луи, как долго ты собираешься злиться на меня?! — Ой, серьёзно, Эль? — наигранно удивился Томмо. — Я не злюсь, я просто не понимаю, что происходит, ладно? Ты год шарахалась по клубам со своими шлюховатыми подружками, ты год приходила домой бухущая в хлам, год не принимала никакого участия в жизни нашей дочери, а сейчас спрашиваешь долго ли я буду на тебя злиться? Да ты в своём уме вообще? Ты хотя бы знаешь, как часто Ванесса спрашивала где ты и когда придёшь? Ты знаешь, как часто она плакала, когда я говорил, что её мама не может с ней поиграть, потому что либо спит, либо её нет дома?! — Мне жаль, ладно?! Мне очень жаль, что так вышло! Но и ты не святой, знаешь! Я три года ухаживала за Ванессой, пока ты продолжал учиться, проводить время с друзьями и… — Ты серьёзно? Предлагаешь нам по очереди быть её родителями?! — не понимая к чему клонит девушка, воскликнул Луи. — Господи, я говорю о том, что я тоже хочу проводить время с друзьями, а не сидеть с ней целыми днями! — Ты о чём вообще?! Она твоя дочь! — уже действительно крича на Элеонор, ответил Томлинсон. — Нет, Луи! Нет! Она — моя ошибка, понятно?! — стараясь перекричать мужа, выпалила девушка. В этот момент весь мир Луи буквально пошатнулся, в груди как будто что-то разрушилось, а в голове не было ни одной мысли. Он просто выпал из реальности, пока шокированная Элеонор не закрыла рот рукой, а за спиной Томмо не послышался всхлип — Ванесса всё слышала. Послав жене взгляд полный ненависти, Томлинсон развернулся к дочери и попытался обнять её, но та лишь оттолкнула его и убежала в свою комнату, громко хлопая дверью. В тот день Луи пришлось позвонить своей маме, чтобы она приехала, потому что он не смог взять отгул, а оставлять Ванессу с Элеонор не было никакого желания. Джоанна согласилась приехать, не задавая лишних вопросов — она знала о ситуации в семье сына. В тот вечер он принёс домой обещанные пончики с глазурью, а также красивую куклу Barbie и целый набор кукольной мебели и посуды, чтобы поднять дочке настроение. Ванесса осталась очень довольна и долго обнимала папу, потому что она правда нуждалась в этом даже больше, чем в подарках и пончиках. И Луи продолжал обнимать дочь, разговаривая со своей мамой, даже при том, что он безумно вымотался на работе. Элеонор же не высовывалась из спальни, боясь встретиться с мужем. Но встретиться всё равно пришлось, когда он зашёл переодеться. Какое-то время они молчали, когда Эль заплакала и сказала: — Мне очень жаль. Я не должна была этого говорить… — Да, но ты сказала! — шикнул Луи, плотнее закрывая дверь. — И Ванесса это слышала. — Я не считаю её своей ошибкой, это само вырвалось, я просто… Луи, пожалуйста, пожалуйста, прости меня. Я больше никогда не буду пить, я больше не позволю говорить ничего подобного Ванессе. Я правда… прошу, — она закрыла лицо руками, тихо плача. Сердце Томлинсона сжалось. Он ведь любит Элеонор, любит Ванессу. Его тоже ранили слова о том, что жена считает их дочь ошибкой. Он не знает, что должен сделать. Он вполне может простить её, но только в том случае, если её простит Ванесса. Именно так Луи и ответил Эль. Когда девушка успокоилась, а Томмо переоделся, они вышли в гостиную, где Элеонор села напротив дочери и извинилась за всё, что сказала и сделала. Девочка внимательно смотрела на мать и слышала всё, что она говорила. — Ты любишь меня? — тихо спросила Ванесса. — Конечно люблю! — не задумываясь, ответила мама. — Ты простишь меня? Девочка кивнула и обняла её. Как бы там ни было, Ванесса навряд ли сможет забыть слова родной мамы о том, что та считает её ошибкой.***
Следующие десять лет пролетели безумно быстро, но нельзя сказать, что они были безупречно идеальными. Элеонор несколько раз уходила из дома на недели, бывало много пила, однажды даже позволила себе поднять руку на Ванессу только за то, что та в двенадцать лет накрасила губы её помадой. Тогда Луи едва сдержался от того, чтобы не ударить Эль. Их отношения иногда целиком и полностью состояли из скандалов, особенно, когда Элеонор уходила из дома без ведомых на то причин. Чуть позже всё наладилось и ничего не предвещало беды до тех пор, пока однажды Луи не позвонила перепуганная соседка. Томлинсон не мог понять что она говорит, пока она, немного отдышавшись, не заявила, что к ней прибежала Ванесса, которая, вернувшись со школы, увидела маму на полу. Луи тут же ушёл с работы, боясь представить, что случилось. Подъехав к дому, он увидел машину «Скорой помощи» и Ванессу, сидящую на крыльце дома. — Что случилось? — подойдя к дочери, спросил мужчина. — Я не знаю, я пришла домой, а мама… она была без сознания и не просыпалась, я пыталась её разбудить… — испуганно заговорила она, стараясь не плакать. — Я побежала к Барбаре, и она вызвала «Скорую», мне ничего не говорят. Что с мамой? — Я… я не… — Луи не мог даже нормально сформулировать что-либо. Элеонор вынесли из дома на носилках, и Томлинсон ужаснулся, увидев бледное лицо девушки. — Вы Луи Томлинсон? — спросила медсестра, подбежав к нему. — Да, да. Что произошло? — Передозировка. Вы поедете с женой? Из Луи словно выкачали весь воздух. Голова закружилась, а язык словно онемел. Он и сам не понял, как оказался в машине скорой, наблюдая за тем, как его любимую пытаются привести в себя. Томлинсон даже не совсем осознавал что происходит, когда сидел в холле больницы. Мысли не укладывались в голове. Что случилось? Что значит «передозировка»? Неужели Элеонор — наркоманка? Как он мог не заметить? Как долго это продолжается? Так много вопросов и ни одного ответа. О чём она вообще думала?! К Луи подошёл один из врачей и сказал: — У нас получилось её откачать, но ей нужен покой. Вам стоит поехать домой, на вряд ли Вас пустят к жене ближайшие пару дней. — Да, да, спасибо… — немного вздохнув от облегчения, ответил Томмо. Он словно в бреду вернулся домой, где попытался успокоить Ванессу. Одно было ясно точно — они с Элеонор больше не могут быть вместе. Когда девушку выписали и она вернулась домой, Луи так злился на неё, что едва сдерживал себя, чтобы не начать кричать на неё, а то и хуже — бить. Он молча протянул ей контракт о расторжении брака. — Что это? — Мы больше не можем быть вместе. Я не хочу, чтобы мать моей дочери была наркоманкой. Подпиши его. — Нет. Я не стану его подписывать. В любом случае я — мама Ванессы и ты не… — Я не думаю, что её оставят с наркоманкой. Я не хочу, чтобы такие люди были в её жизни. Я больше не люблю тебя, и не хочу, чтобы ты присутствовала в моей жизни. Элеонор разочарованно усмехнулась и, взяв ручку, легко подписала бумагу, возвращая её бывшему. — Знаешь, я ни о чём так не жалею, как об этих четырнадцати годах своей жизни. — Единственное, о чём я сейчас действительно жалею так это о том, что не развёлся с тобой, когда ты начала уходить из дома. Колдер лишь хмыкнула и молча пошла собирать вещи. Когда Ванесса вернулась со школы, она даже не посмотрела на маму. Девочка не могла простить её за всё то, что она заставила пройти папу и всю их семью. Она и без родителей сама уже понимала, что всё идёт к разводу. И как бы там ни было, Ванесса знает, что останется с папой, ведь именно он любит и заботится о ней больше кого-либо. Ванесса уверена, что без мамы им будет лучше. По крайней мере не будет всех этих проблем и скандалов. Именно так Луи Томлинсон и стал отцом-одиночкой девочки-подростка.