Number Neighbor! (Номер по соседству)

      Её ресницы задрожали над щеками, когда она очнулась от своего пьяного угара. Глазами она сфокусировалась на мягком жёлтом коврике, в который вжималась лицом, прежде чем недоумённо нахмурилась. Эл слабо попыталась вытолкнуть себя вверх, но в итоге сдалась, когда её мышцы задрожали.       Первое, что она заметила, была бушующая в висках боль; она издала мягкий стон, прежде чем окинула взглядом размытое пространство вокруг себя. Её мутный взор приземлился на рыжую подругу, сидевшую рядом с её головой и взволнованно смотревшую на неё сверху.       — Чувиха, я думала, ты умерла, — сказала она с лёгким смехом, заставив Эл замычать и прижать руки к ушам. Да, у неё было похмелье. — Как самочувствие? Сможешь подняться? — предложила она, убирая локон медовых волос с глаз Эл.       Она слабо кивнула, неуверенная в своей способности оторвать себя от пола.       — Пожалуйста, — прохрипела она, неожиданно поняв, как болезненно сухо было у неё в горле. Как только Макс потянулась, чтобы помочь ей подняться, Эл прищурилась и увидела за ней ручку двери, валявшуюся на полу. — Что… что случилось?       Рыжая оглянулась назад.       — Ох, ну, ты заперлась в ванной. Мы испугались, что ты подавишься своим языком или чем-нибудь ещё, так что я должна была выломать замок, — обыденно объяснила она.       Брюнетка снова кивнула, прежде чем её мозг сконцентрировался в частности на одном единственном слове.       — Мы?       Она наблюдала за тем, как взгляд ледянистых глаз Макс проследовал куда-то вверх и сфокусировался на чём-то ещё… или, лучше сказать, на ком-то ещё.       Неожиданно Эл стала предельно осознавать о чужом присутствии в среднего размера ванной. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что прямо позади неё находился высокий, веснушчатый парень с чёрными кудрями. Как будто знакомый трепет её сердца уже не был достаточным доказательством, она услышала ещё и его глубокий вдох, прервавший установившуюся тишину.       А ещё она наконец-то услышала ту самую мягкую сипловатость, которую жаждали её уши с их последнего телефонного разговора.       — Эл?       Да, она всё ещё любила то, как этот слог звучал из его пухлых розовых губ. Это заставило всё внутри неё растаять, а её щёки — вспыхнуть (даже при её похмелье).       Макс переводила взгляд то на него, то обратно на свою подругу, а Эл тихо молилась. Она не была точно уверена, насчёт чего именно она молилась. Насчёт дороги к отступлению? Или насчёт удара по затылку, чтобы можно было отложить этот определённо приближающийся разговор?       Эл вспомнила разные текстовые сообщения, которые она пьяно набирала и отправляла всего лишь час назад… Хотя было не совсем ясно, сколько времени прошло с тех пор, как она отключилась на холодном кафельном полу.       Вздох застрял в горле, которое было словно пустыня, когда рука, не принадлежавшая Макс, нежно схватила её за плечо. Она наконец-то с большой неохотой отвела упрямый взор от своей голубоглазой подруги и обернулась, чтобы встретиться с его выжидающим взглядом.       И тогда-то её и накрыло.       Нет. Это не были рой бабочек в её животе или вера в то, что любовь с первого взгляда существует. На самом деле, это было желание… желание выблевать наружу каждую унцию алкоголя, который она выпила до этого.       — Я думаю, я сейчас блевану. — Не слишком поэтичные слова сорвались с её покусанных губ, что стали первыми словами, которые она когда-либо говорила владельцу её безжалостного сердца.       Она почувствовала, как её желудок закрутило, и рванула вперёд, мгновенно обхватывая основание унитаза, который, к счастью, был рядом.       Она зажмурила глаза, когда вкус желчи наполнил рот. Она была благодарна тому занавесу, который образовали вокруг неё её короткие, спутанные волосы, скрывая то содержимое её желудка, что вышло из неё.       Во второй раз она почувствовала, как большая рука потянулась к ней, в этот раз расположившись на её спине. Если бы то, что она делала, не было отвратительным действом, она, вероятно, подалась бы в его объятия. Однако её нынешнее затруднительное положение было немного… запретным?       Как только её желудок полностью опустошился, Эл безвольно протянула руку, чтобы утереть остатки алкоголя, прежде чем отвернуться от унитаза.       Он перенёс свою руку с её спины в её волосы, убирая их с её покрасневшего лица. Ей хотелось бы упиваться тем, как нежно кончики его пальцев задели её лоб, но, очевидно, на это не было времени.       Эл ладонью потёрла висок, без какого-либо успеха пытаясь уменьшить давление. Она простонала.       Макс уже выходила из ванной, когда заговорила:       — Я найду тебе аспирин и принесу стакан воды.       Эл повернулась в её направлении и кивнула, прежде чем услышала, как крышка унитаза закрылась. Майк жестом указал ей сесть, и она подчинилась, слишком потерянная, чтобы сопротивляться.       Она склонила голову вниз, ощущая чувство стыда. Сегодня ночью ей было стыдно за саму себя. Она впервые встретила парня, который в течение месяца поглощал всё её мысли, а он должен был держать сзади её волосы, пока она выблёвывала всё, что выпила прежде.       Если это не расцвет настоящей истории любви, то тогда я реально не знаю, что это такое.       Предположив, что она не собиралась посмотреть на него в ближайшее время, Майк присел на корточки, чтобы быть одного с ней уровня. Он немного изогнул шею, чтобы встретиться с её наполненным нежеланием взглядом.       — Привет, — мягко прошептал он с тенью ухмылки.       Игнорируя отвратительный вкус, который всё ещё оставался у неё во рту, она слабо ответила:       — Привет.       — Ты здесь, — заявил он, подтверждая это больше для себя самого.       Она кивнула, прежде чем безропотно отозваться эхом:       — Я здесь. — Она заправида прядь волос за ухо и вгрызлась в свою нижнюю губу. — Зачем ты пришёл? — поинтересовалась она, надеясь, что это не прозвучало резко.       Она спросила из любопытства, не из раздражения… Хотя она могла бы обойтись и без него, наблюдающего за последствиями её первого раза под влиянием.       Майк усмехнулся, чем, сам того не зная, освятил её чуткий слух:       — Когда я осознал, что ты была не просто пьяна, а пьяна с Макс, я знал, что что-то пойдёт не так. — Приняв его ответ, Эл слабо улыбнулась. — А ещё… — Она немного приподняла брови. — Я хотел тебя увидеть… Ну, встретиться с тобой. Я хотел встретиться с тобой.       Дочь шерифа нахмурилась, разглядывая их нынешнее окружение.       — Мне немного жаль за то, как это прошло.       Несмотря на то, что его брови были скрыты тёмными завитками, она могла сказать, что он нахмурился.       — Почему тебе жаль?       — Потому что я пьяна… Ну, была. Я не знаю, пьяна ли до сих пор, но всё же. Мне жаль, что ты должен был увидеть меня такой. Обычно я не такая, я клянусь…       — Эл, — перебил он её с насмешливой улыбкой, — я знаю. Я знаю тебя.       Окей, в этот раз она почувствовала бабочек. Да, определённо бабочек.       Уголки её губ изогнулись вверх, и она нервно потёрла друг о друга ступни, на которые были надеты носки. Она посмотрела на свои колени, разрывая их зрительный контакт, прежде чем её розовые щёки выдали бы её… Как будто её пьяные сообщения уже и так не сделали этого. Она скривилась, когда вспомнила, во что она была одета: немного укороченную нежно-розовую майку, голубые пижамные шорты с тусклым цветочным принтом и фиолетовые носки с изображением бананов.       Осуждая выбор её наряда, стоит помнить, что встреча с объектом её влюблённости определённо не была в её планах на сегодняшнюю ночь.       — Я знаю, что ты знаешь, я просто… Наверное, первое впечатление важно для меня, — сказала она, осознавая, как же тупо её слова прозвучали, когда она произнесла их вслух.       Он усмехнулся над ней.       — Я думаю, уже как бы немного поздно для первого впечатления, м-м? Я имею в виду, моим первым впечатлением для тебя было «Почему эта девчонка не хочет просто оставить меня в покое? Что, блять, за номер по соседству? Она должна отправлять эмоджи буквально в каждом сообщении?»       Она поборола недовольство, которое искушало отразиться на её губах. Вместо этого она выдавила из себя сдержанную улыбку.       — Я бы сказала, что эмоджи крайне необходимы.       — На заметку, я рад, что ты была раздражающей и настойчивой и отказывалась оставлять меня в покое, — заявил он, пихая её колено, надеясь, что она взглянет на него своими оленьими глазами.       Её улыбка больше не была вынужденной. Его спокойно сказанные слова заставили её сжать плечи и подтянуть ноги к груди. В тех случаях, когда она чувствовала сразу слишком много всего, что было для неё обычным, она искала комфорт в том, чтобы сворачиваться в клубок и сдерживать свои крики. Обычно этими подавляющими чувствами были горе или ужас, или страх, или ненависть к себе, или… Окей, вы уже поняли. И сейчас как раз был хороший шанс принять позу свернувшегося ежа, потому что она втрескалась по уши.       Ну, больше как — безнадёжно втрескалась по уши…       — Ох, — наконец-то ответила она, неуверенная в том, что ещё сказать.       Конечно, у неё был миллион разных вещей, о которых ей хотелось бы сказать, но «Ох» было наиболее безопасным вариантом.       — Я знаю, что ты действительно была не совсем в своём уме, но ты сказала мне, что тебе хотелось бы никогда в принципе мне не писать. По крайней мере, это то, что я думаю, ты имела в виду. Было реально трудно разобрать то, что ты говоришь, потому что это не имело смысла. — Эл не могла не хихикнуть, прежде чем он продолжил: — Наверное, мне было просто интересно, это ли ты имела тогда в виду?       Она сморщила нос.       — Предполагается, что я не могу просто сказать, что была пьяна, и мы могли бы забыть каждое сообщение, что я отправила тебе ранее, так ведь?       Майк отчётливо кивнул.       — Мы можем сделать это, если это то, чего ты действительно хочешь.       Эл посмотрела в его глубокие карие глаза и обнаружила, что сама почти хочет продолжить тот разговор.       — Эм, а ты хочешь?       Нежная улыбка растянула его пухлые губы, и он покачал головой. И прямо перед тем, как он смог вымолвить хотя бы слово, в ванной с двумя голубыми гелевыми таблетками и стаканом воды появилась Макс.       — Вот, это должно помочь тебе с головной болью.       Эл расслабила руки, которыми прижимала ноги к своей груди, и протянула ладонь.       — Спасибо.       Она проглотила таблетки, обрадовавшись, когда вода смочила её пересохшее горло. В итоге она выпила целый стакан, прежде чем поставить его на тумбочку рядом с собой.       — Я не могу поверить, что ты споила её, — Майк почти прорычал на Макс, удивляя Эл сменой тона.       Рыжая закатила глаза.       — Да будет тебе известно, что всё было просто превосходно и под контролем, пока она не вспомнила, что зла на тебя! — рявкнула она с прищуренными глазами.       Даже если Эл и не была знакома с основами их дружбы, уже только по тому, как они разговаривали, она могла сказать, что они очень много спорили.       — И если бы она не вспомнила, то я, вероятно, никогда бы даже не узнал о том, что она была здесь, потому что, очевидно, ты не собиралась мне об этом рассказывать, — насмехался он, выпрямляясь во весь свой рост, который, как уже ранее упоминалось, был очень высок. «Дерево» подходило как нельзя лучше.       Макс слишком сладко улыбнулась.       — Да, я не собиралась рассказывать тебе. И хочешь знать почему? Потому что она сказала мне не делать этого, говнюк. Она не хотела тебя видеть!       Эл наблюдала за тем, как выражение его лица сменяется с раздражённого на удивлённое… и, может быть, даже немного расстроенное. Он посмотрел на брюнетку, желая спросить, было ли это правдой, но в то же время и не желая знать ответ.       Понимая, что это был самый лучший момент, чтобы вмешаться, Эл попросила:       — Макс, могли бы мы с Майком поговорить… наедине?       Веснушчатая девушка усмехнулась.       — Я буду в своей комнате. Кричи, если тебе нужно будет, чтобы я вышвырнула его. Поверь мне, я буду только рада. — И с этим она исчезла вниз по коридору, в направлении своей комнаты, во второй раз оставляя только Майка и Эл.       Эл опустила ступни на пол и встала в полный рост… который был почти на фут меньше, чем рост Майка, если вам это было интересно.       Она правда не знала, как начать этот разговор. Извиниться за то, что не хотела его видеть? А обязана ли она делать это? Обязана ли она ему вообще хоть чем-либо?       — Ты злишься? — спросила она, скрещивая руки на груди, вспомнив об отсутствии на ней лифчика.       Его блестящие кудри подпрыгнули, когда он покачал головой.       — Нет, наверное, я понимаю. Мы не были в хороших отношениях. Очень долго не были. Так что-то, что ты не хотела бы меня видеть, имеет смысл.       Эти слова помогли ей расслабиться. Она передёрнула напряжёнными плечами с мягким вздохом.       — Хорошо. Я не хотела, чтобы ты злился, потому что я устала от ссор… и не ссор. Я просто хочу, чтобы всё снова было хорошо, знаешь?       Он грустно улыбнулся, прежде чем сделать дюймовый шажок ближе к ней.       — Эл, я хочу поговорить о том, что ты сказала в своих сообщениях. — Он услышал, как её дыхание сбилось, но продолжил дальше: — Но я если ты хочешь забыть об этом, тогда я понимаю.       Мяч был в воротах.       Проклясть бы его за то, что он загнал свои мячи в её ворота… Дерьмо, это прозвучало слишком неправильно. Смысл в том, что всё полностью зависит от неё. Она ненавидела это. Она была очень плоха в том, чтобы принимать решения. По её мнению, это был один из многих её недостатков. Она никогда не знала, что или где на хотела бы поесть или что она хотела бы надеть. Это до усрачки раздражало её отца.       И, может быть, эта её нерешительность стала причиной того, что следующие слова поспешно сорвались с её губ.       — Майк, ты мне нравишься.       Это шокировало не только его, но и её тоже. Они оба стояли там с приоткрытыми ртами и с распахнутыми больше обычного глазами. Решив, что она уже достаточно унизилась, она сделала наглый выбор в пользу того, чтобы продолжать дальше.       — Я знаю, я тебе не нравлюсь, и тип всё в порядке. Я клянусь, я не говорю тебе это потому, что я достаточно сумасшедшая, чтобы думать, что ты собираешься сказать это же в ответ. Наверное, мне просто нужно было сказать об этом. Ложь нервировала меня, и проще было прикидываться, когда мы только переписывались и время от времени созванивались, но теперь ты здесь, и я не хочу лгать. Так что вот так.       Она ожидала грустную улыбку. Она ожидала, что он отвернётся и без слов выйдет, спасая её от дальнейшего унижения. Она ожидала, что он скажет, что он ценил их дружбу слишком сильно для того, чтобы чувства её разрушили. Она даже ожидала, что он просто прямо скажет ей о том, что эти чувства — её чувства — были безответны и что ему жаль.       Однако она не ожидала смеха, что раздался у неё в ушах.       Это было оскорбительно. Как он смеет смеяться после того, как она только что уязвимо распахнула перед ним своё сердце?       Прежде, чем она могла выразить своё недовольство его ответом, он быстро потянулся, чтобы осторожно погладить её по щеке. Это замкнуло абсолютно все её моторные функции, которые в тот момент работали.       Но его слова были… его слова были такие — ох — спокойные и такие — ох — серьёзные, что заставили её захотеть умереть и отправиться в рай только для того, чтобы она могла умолять Бога воспроизводить их снова и снова.       — Если бы у меня не было реально раздражающей девушки, а ты бы только что не вывернула свой желудок наизнанку, я бы поцеловал тебя, Эл Хоппер.