За гранью

      За той чертой, гранью, что прочертил Танос тем щелчком, не было ничего. Лишь пустота. Это единственное, что чувствовала Петра, рассыпаясь на руках Тони.       Петра жалела, что не оставила после себя ничего. Она была уверена, что ее не забудут, но как Девушку-паука, а не как Петру Паркер.       Но ведь наше наследие — это не количество нулей на банковском счете, а близкие люди, что нас окружают, и их воспоминания о нас.*       Тони помнил Петру, даже мысли не допускал о том, чтобы выбросить это имя из головы, потому что любил.       Наверное, он мог бы построить счастливую семью с Пеппер, завести детей и жить счастливо в уютном домике, около красивого озера, улыбаться каждое утро, видя свое чадо, целовать жену и готовить завтраки, обеды и ужины. Мог бы, но не стал. Как может он быть счастливым, когда ее рядом нет? Как может он иметь детей от другой? Как может целовать не ее? Вот именно, что никак.       Закрыться от всех своих оставшихся друзей, скрыться в своей лаборатории и месяцами напролет искать шанс вернуть ее… всех тех, кто погиб, было единственным верным решением для него. Чтобы однажды найти.       Тяжелее всего было связаться с Роджерсом, благо уговаривать его не понадобилось, и вот они на поле боя, все вместе.       — Тони? — удивленно выдохнула Петра, когда он крепко сжал ее в объятиях, прижимал к себе и покрывал рваными поцелуями ее лицо.       — Родная.       Сейчас, когда она стоит рядом и вертит головой по сторонам, рассматривая новый дом, вспоминать это гораздо проще. Когда она улыбается, оголяя ямочку на левой щеке, не так больно вспоминать те долгие пять лет, когда ее рядом не было.       — Все хорошо, — просто говорит она, видя выражение лица мужчины.       На мгновение Паркер вскрикивает, когда мужчина рывком отрывает ее от пола и усаживает на кухонную столешницу позади них, так что девчонка теперь смотрит на мужчину сверху вниз, упираясь коленями ему чуть ниже груди.       Она улыбается, хихикает, ойкает, когда ключ, оставленный там врезается в нежную кожу бедра и недоуменно поднимает брови, когда Тони обнимает ее за поясницу и кладет голову на колени Паркер. Так, будто смертельно устал. Так, будто не чувствует поддержки или чувствует ее недостаточно. Так, будто запутался. Так, будто не знает, что делать дальше.       — Тони, ты чего? — почти шепотом, надломленно лепечет Петра, буквально кожей чувствуя исходящую волнами от Старка тоску. — Твое лицо давно не выражало столько отчаяния.       — Все хорошо, — поднимает голову миллиардер и улыбается, — а с лицом все будет вообще прекрасно, когда ты на него сядешь.       — Вы извращенец, мистер Старк, — усмехается девчушка и коленом тычет в бок мужчины.       — На себя посмотри, карапуз, — он смеется и вновь опускает голову, оставляя нежный поцелуй на ее бедре.       Они не были вместе, когда началась вся эта хрень с Таносом, никто никому не предлагал встречаться, не было признаний в любви и долгих ночей в одной постели. Были лишь крепкие, совсем не двусмысленные объятия и целомудренные поцелуи в лоб. Оба прекрасно понимали, что любят и вряд ли отпустят, но также и понимали, что это неправильно и слегка незаконно, Петре ведь еще нет восемнадцати. Но после победы, после разлуки все поменялось. Стало плевать на возраст и закон, было вообще на все плевать, кроме сопящего под боком человека.       — Иногда, у меня складывается впечатление, что все это было лишь для того, чтобы я встретил тебя, — как-то ночью признается мужчина, крепче обнимая Петру, — мое похищение, создание костюмов, Локи и все остальное, только для того, чтобы ты была рядом. Я всю жизнь шел лишь к тебе одной.       Петра ничего не ответила, только оставила поцелуй на губах мужчины, которого любит всем своим сердцем.       И сейчас, наблюдая за ним, за его поступками, Петра убеждается в том, что сделала правильный выбор. Она ответила, когда он ее поцеловал и все стало хорошо.       Тони потянулся к губам Паркер и оставил невесомый поцелуй, зная, что этого хватит для того, чтобы распалить внутри нее костер безумия и желания. Петра хотела спрыгнуть со столешницы, но руки Тони притянули ее к себе за поясницу, аккуратно снимая с деревянной поверхности, девушка охватила его талию ногами, чтобы удержаться.       До кровати они дошли быстро. Петра выгнулась, когда ее лопатки коснулись холодного атласа постельного белья и хмыкнула от мысли, что этот мужчина все делает ей на перекор. Просила же, чтобы постельное было хлопковое, шелк — это конечно красиво, но совершенно не удобно.       Тони целовал Петру страстно и пылко, не пропуская ни единого участка нежной кожи. Поцелуи плавно перешли на шею и ключицы, наткнувшись на преграду в виде растянутой мужской футболки, от которой Старк с легкостью избавился. Шорты оказались на полу, вслед за футболкой.       Она лежала перед ним в одних кружевных трусиках, совершенно не стесняясь своей наготы, прекрасно осведомленная, как сильно он любил ее тело, как сильно он любил её саму. Подушечками пальцев Петра прикоснулась к его лицу, обвела по контуру соблазнительные губы, которыми он нередко доводил девушку до исступления, и с нескрываемым наслаждением поцеловала его. Тони принял ее игру сразу же, рывком пододвинув Петру за бедра вплотную к своему паху, давая почувствовать свое возбуждение. Паркер всегда восхищало то, как мгновенно, с пол-оборота он заводился. Ей было достаточно оставить пару нежных поцелуев вдоль шеи. Или же «случайно» несколько раз прижаться к нему бедрами, и своенравный пыл Тони уступал горячему темпераменту, что всегда было ей на руку.       Томительные поцелуи посыпались на скулы, шею, ключицу, вызывая за собой тепло, что волнами разливалось по телу. Ощущать его губы на себе было восхитительно. Он знал, что делает, и знал, как заставить девушку практически умолять его не останавливаться.       Прервав Тони, Петра сразу же избавилась от преграды разделяющей их, а именно от его футболки, отбросив ее куда-то в сторону. После всего, что случилось, Петре хотелось чувствовать его, любоваться его подтянутым телом, ощущать его голой кожей, она как будто хотела слиться с ним, и Тони разделял ее желание. Старк любил целовать свою малышку глубоко, влажно, горячо, так, что она едва сдерживалась, чтобы не простонать в его рот от удовольствия. Вся сдержанность Паркер полетела к чертям, когда пальцы мужчины аккуратно отодвинули мокрое кружево в сторону и нежно погладили жаждущую прикосновений плоть. Петра прогнулась ему навстречу, что-то нечленораздельное промурлыкав в его губы, ноготками царапнув широкую спину.       — Пожалуйста, — простонала Петра, извиваясь, словно змея.       Тони не нужно было повторять дважды и уже в следующее мгновение он заполнил ее целиком. Петра вскрикнула с непривычки, но тут же волна удовольствия захлестнула ее, и не осталось ничего, кроме разгоряченных тел, двигающихся в унисон, пошлых стонов, так приятно ласкающих слух и жарких поцелуев, что опаляли кожу. Грубее, быстрее, наращивая темп, заставляя едва ли не кричать то ли от боли, то ли от наслаждения.       Стремительно и неумолимо быстро их накрыло волной оргазма, заставляя бурно кончить в объятиях друг друга. Тони и Петра были изнеможены и глотали воздух, как рыбки, выброшенные на берег, глупо улыбаясь друг другу.

***

      Мы все изначально одинокие, непохожие друг на друга существа, мы крутимся друг возле друга, ищем малейшие признаки близости. Некоторые ищут не там, где нужно. Некоторые оставляют надежду, потому что уверены, что им никто не подойдет, но все мы пытаемся снова и снова. Почему? Да потому что иногда бывает так, что между двумя людьми проскакивает искра. Он красивый, она прекрасна, возможно, в начале люди видят лишь это, но любовь...любовь это, когда двое становятся одним целым.