Немного короче

— А у моего господина толщиной вот... Вот как эта ветка! Катце, нервно куривший в густой тени дендродариев — кажется, так называл Рауль эти кусты с тёмно-зелёными листьями и большими белыми цветами, — от неожиданности подавился дымом, еле сдержал рвущий лёгкие кашель и насторожился. Голос был очень знакомый, спутать невозможно, и принадлежал он Кэлу, фурнитуру господина Ясона Минка. — Ого! — восторженно отозвался ещё один, уже незнакомый голос, и Катце осторожно сделал шаг вперёд, потом влево и выглянул из-за чешуйчатого ствола неизвестного обитателя оранжереи. В которой полчаса назад решил задержаться, чтобы прийти в себя, перекурить и подумать. А подумать было над чем. Сегодня господин Ам, Рауль, пригласил его к себе. Вечером. Трам-пам-пам! Поужинать и обговорить какие-то важные вопросы поставок для лабораторий Киире. О, рагон! О, Юпитер! Вечером в апартаменты — всё более чем понятно. Катце не хватило ни слов, чтобы выразить восторг, ни воздуха, чтобы их произнести. Он смог только несколько раз энергично кивнуть, выражая полное согласие, и севшим голосом прохрипеть: «Всегда!» Рауль покосился на него странно, но спрашивать, не болен ли Катце, и тем более переспрашивать, придёт ли он, не стал, только чуть заметно улыбнулся. И слава Юпитеру! В этот момент Катце вряд ли смог бы ответить что-либо вразумительное. Но, похоже, Раулю хватило выражения лица, которое сам Катце не захотел бы увидеть в зеркале в этот момент ни за какие карио. Всё, что произошло с ними и между ними в прошедшие полгода, описать однозначно было довольно сложно. В последний месяц Катце оставалось только надеяться, что развитие событий он оценивает верно (всё-таки блонди — не человек, мало ли), и вот сегодня... Ла-ла-ла! Сегодня он убедился, что не ошибся. Катце довольно курил, вдыхая запахи табака и цветущей оранжереи, мысли его были прекрасны. Светлый образ Рауля (в домашнем халате, со струящимися по плечам золотыми волосами, с изящной чашечкой в тонких пальцах и почему-то босого) заставил сердце стучать быстрее. — Справляешься? — участливо поинтересовался тот же голос, что произнёс «Ого!» Катце узнал в невысокой стройной фигурке говорившего Тома, фурнитура господина Аиши Розена. — Справляюсь, а как же! — самодовольно отозвался Кэл. — Последнее время полегче. Вот как господин с Рики помирился, так теперь монгрелу в основном отдуваться приходится. Господину Минку нравится, а мне и хорошо. — Да-а, Рики парень крепкий, тренированный, — согласился третий участник беседы — Рэй, фурнитур господина Ама. — Повезло тебе. Мне вот самому приходится. А у моего господина, между прочим, потолще будет. Катце навострил уши и замер на месте бездыханной скульптурой. — С руку мою толщиной, не меньше, — между тем продолжил хвастаться Рэй и, засучив рукав и сжав кулак, показал Тома и Кэлу бледное предплечье. Сердце Катце дало сбой, а по спине поползли мурашки, собрались в стайку и замерли где-то в районе задницы. Рука юного фурнитура показалась непропорционально толстой для такого тщедушного тела, особое впечатление производил крепко сжатый кулак. — А вес-то! Вес! — увлечённо рассказывал Рэй. Теперь он перевернул руки ладонями вверх и, растопырив и согнув пальцы, наглядно демонстрировал, какой тяжёлый и немаленький агрегат у его господина. Катце рвано выдохнул и на мгновение закрыл глаза. Задница сжалась болезненным спазмом. За полтора года тесного общения с Раулем он думал о нём всякое и по-всякому, пытаясь представить, какие сложности могут возникнуть, чтобы заранее быть готовым, но никогда, и в самом страшном кошмаре, не мог подумать, что Юпитер подкинет ему вот такую подлянку. Сделает Идеального блонди просто идеальным... Со всех концов. — Б-б-бля-ядь... — очень тихо прошипел Катце, лаконично выразив своё отношение к услышанному и в то же время боясь пропустить хоть слово из интересной беседы. «А если ртом?» — вкрадчиво задал вопрос в голове кто-то посторонний, и Катце заподозрил, что это заговорила его поджавшаяся от испуга задница. «А смысл?» — тут же отозвался здравый смысл. «Тихо, — заткнул обоих Катце и снова прислушался. — Потом обсудим». — Двумя руками приходится работать, — жаловался Рэй. — Раз-раз! О-го-го! За полчаса иногда не управишься! Весь мокрый потом, прямо по лицу течёт. Как господин заснёт, иду душ принимать. — Бедный! — посочувствовал Кэл. — Ага, бедный, — довольный, что его пожалели, согласился Рэй. — Зато красота какая! Возьмёшь в руки — под пальцами гладко и аж блестит. Глаз не отвести. — У моего потоньше, конечно, — высокомерно отозвался Тома, видимо, задетый за живое, — зато в двойном экземпляре! Так что не задирай нос! Может, у господина Ама и толще, чем у других блонди, только с двумя по очереди знаешь сколько возни? Всем фурнитурам несладко приходится, не тебе одному, — он явно решил свернуть опасный разговор. — И вообще, идите работать. Нечего языками чесать, а про такое — и подавно! Если узнают, что обсуждаем своих хозяев, сами знаете... Тома был над фурнитурами главным, поэтому спорить они даже не подумали и, согласно покивав, отправились к своим пэтам, которые пёстрой стайкой гуляли по дорожкам оранжереи. «Ничего себе!» — удивился Катце. — Раньше, когда он сам занимал место фурнитура Ясона Минка, о возможности вот такого разговора страшно было даже подумать. Конечно, после того, как Рики с Ясоном чуть не погибли в Дана Бан, а Катце их отважно спас, в Эос многое изменилось. Система постепенно, но неумолимо модифицировалась, правила становились лояльней, господин Зави больше не лютовал, а что было этому причиной — да кто ж его знает? Катце всё устраивало. Именно благодаря своему подвигу (Ясон добро помнил) и этим переменам он получил доступ в Эос и смог подобраться к Раулю так близко, став для него незаменимым. Но теперь Катце видел, что кое-какие новшества его пиздец как не устраивают! Неужели блонди теперь используют своих фурнитуров... не только как мебель? Но каков Рауль! Идеальный, твою мать! Ведь и не подумаешь, что по вечерам... Перед мысленным взором встало лицо господина Ама с полузакрытыми глазами, с лёгким румянцем на скулах и чуть приоткрытыми влажными губами. Рауль сидел в том же кресле, в том же белоснежном халате, только запрокинув голову, а между его широко раздвинутыми длинными ногами весь мокрый от пота трудился Рэй. Как он там сказал? «Раз-раз»? «Бл-я-я-дь...» — стандартно прокомментировал картинку Катце, только интонацию поменял. Призрачный Рауль сладко застонал, и Катце почувствовал, как молодой и обкатанный пока только вручную, можно сказать, «девственный» член в штанах проснулся и насторожился. «А если это приказ Юпитера? — неожиданно подбросил идею здравый смысл. — Если блонди теперь все как один этим занимаются, значит, без приказа точно не обошлось. А что? Чем не выход? Чтобы элита не сбоила, как тогда Ясон перед Дана Бан. Такой предохранительный клапан». Мысль показалась одновременно бредовой и вполне вероятной. Юпитер же не человек, а ИскИн. Для него главное — чтобы все работало, а чья задница станет громоотводом — без разницы. У Юпитера её и вовсе нет. «Если это приказ ИскИна, и все блонди теперь его вынуждены выполнять, то и рагон с ним», — справедливо рассудил Катце. Но к «толщиной в руку» он был никак не готов. И что теперь делать? Рауль Ам не из тех, кто простит, если после стольких авансов резко сдать назад. Сев в аэрокар и выкурив на парковке ещё три сигареты одну за другой, Катце немного успокоился, и к нему вернулась способность связно мыслить. Конечно, он помнил член Ясона. Как такое забыть? Тот действительно был немаленький. Вот где-то с ту самую ветку, на которую указывал Рэй, толщиной и был. Но вот Рэй насчёт агрегата Рауля Ама вполне мог приврать, красуясь перед другими фурнитурами. Катце по себе знал, что развлечений в Эос не так много, почему бы и не померяться хозяйскими членами? Конечно, что у господина Розена целых два — это сюрприз. Но мало ли? Тупая консервная банка ещё и не то наваять могла. Катце решил вернуться в Эос и всё-таки расспросить Рэя. Врать фурнитурам тот вполне мог, но врать ему — побоится. Не то чтобы Катце был таким страшным. Просто все знали, что он работает на Ясона и что он единственный из людей, с кем охотно общается господин Ам. Рэя он нашёл в той же оранжерее, и это было очень удачно. Здесь можно, не привлекая особого внимания, уединиться, пусть и ненадолго, но Катце много времени и не требовалось. — Скажи мне, пожалуйста... — начал он деловым холодным тоном, сразу почувствовав, как загорелись сначала кончики ушей, а потом и щёки. Фурнитуров набирали из самых сообразительных монгрелов в Гардиан. Поэтому надеяться, что Рэй не поймёт причину вопроса и не свяжет его с частыми визитами Катце к господину, было глупо. — Скажи... правда ли, что у господина Ама... — и непроизвольно скривился, отведя взгляд от лица Рэя с нарочито преданно вылупленными серыми глазами. — Слушай... Прекрати, а?! Рэй оказался парнем сообразительным, быстро привёл лицо в порядок и улыбнулся: — Извините. — Я слышал твой разговор с Тома и Кэлом, — ещё раз попробовал Катце, теперь с другой стороны. — Случайно. Только не задавай мне никаких вопросов. Просто ответь, действительно ли у господина Ама член такой толщины, как ты показывал? — Б-е-е-е-п... — странно отреагировал на вопрос Рэй, и глаза его снова вылезли из орбит. Только теперь уже в совершенно искреннем изумлении. — Просто — да или нет, — сжав зубы, рыкнул Катце. Он уже был не рад, что решился на расспросы, но отступать было поздно. Фурнитур побледнел, потом покраснел, закашлялся и сдавленным голосом прошипел: — Коса! Мы о косах говорили. На ночь я заплетаю господину Аму волосы. Чтобы не путались и не мешали. А вы что подумали? — А-а-а я так и подумал, — бодро отозвался Катце. Вот ведь, блядь! Конечно, коса! Он же тоже заплетал на ночь Ясону волосы. Расчёсывал и заплетал! И это всегда занимало у него очень много времени и сил. А он-то себе уже напридумывал, надо же! И с чего он решил, что у Аиши два члена? Чушь же полная! Один спереди, а второй где? Сбоку? Просто господину Розену Тома заплетает две косы. И про Юпитера — совсем же идиотская идея! После Дана Бан в Эос многое изменилось, но не до такой же степени. Мурашки, поселившиеся в районе тыла, потихоньку расползались и бесследно таяли. Светлый образ Рауля с заплетённой тугой, поблёскивающей золотом косой всплыл перед глазами, заставив блаженно улыбнуться. — Нет, вы подумали, — неожиданно шепнул въедливый фурнитур. — Но про что вы подумали, оно у господина Ама немного короче. А толщина... Толщина где-то такая же. Это в нерабочем состоянии, а в рабочем я и не видел. Только не говорите никому, что я обсуждал с вами... это. Иначе мне конец. — Не скажу, — обалдело ответил Катце. — Никому не скажу. И вообще не знаю, зачем ты мне это рассказываешь. Я ничего не слышал. Он уже собирался спешно ретироваться, но потом передумал и на мгновение задержался: — Насколько короче? — Да ненамного, — простодушно «успокоил» Рэй. — Где-то на вот так, — и показал большим и указательным пальцами совсем коротенький отрезок. Сантиметров десять, не больше. — Это хорошо, — Катце надеялся, что фраза прозвучала оптимистично. — Наверное. *** Заставить себя успокоиться не получалось. Катце нервно мерил шагами единственную комнату в своей небольшой квартире, стандартный набор сигареты+кофе не помогал. Он зашёл в ванную, рывком выдвинул ящик встроенного шкафа, вытащил небольшую коробочку с весёленьким ярким рисунком на крышке, открыл её и достал гелевый плаг нежно-фиолетового цвета, который купил пару месяцев назад в надежде, что Рауль наконец сделает шаг навстречу его мечтам. Выбирал девайс он по памяти, ориентируясь на Ясона, приблизительно прикинул, насколько может увеличиваться член такого размера, взял самый большой, но, кажется, попал пальцем в небо. Точнее, попал по полной. Катце критически осмотрел анальную пробку, тяжело вздохнул и засунул её назад в коробку. Потом вернулся в комнату, достал лист бумаги, нарисовал на нём неровный кружок, который приблизительно соответствовал обозначенному размеру, широко открыл рот, прикидывая возможности, почувствовал себя полным идиотом и рот закрыл. «Безмозглая железяка! — послал он Юпитеру лучи любви. — Чтоб ты заржавела!» Кружочек на бумаге выглядел пугающе большим, а его неровности придавали нарисованному сакральный смысл. «Но Рики же как-то справляется...» — Катце решил прекратить панику и попытаться мыслить позитивно. «И ты научишься, — бодренько отозвался здравый смысл. — Всего-то несколько лет каждодневных тренировок!» Да уж, бойся своих желаний, они могут осуществиться. В голове крутилось множество вариантов решения проблемы, которые Катце перебирал взад-вперёд, то быстро, то медленнее, останавливаясь на способах осуществления и перспективах. Что лучше? Застрелиться, удавиться, прыгнуть с многоэтажки вниз, отравиться «Чёрной луной», перерезать вены, закрыть окна и включить газ, включить газ и покурить... Кто сказал, что существуют безвыходные ситуации? Ерунда! Количество вариантов решения проблемы обнадёживало. Через час жестоких терзаний Катце всё-таки сделал выбор. Он решил пойти, и пусть будет, как будет. В конце концов, это не у него IQ 300, и если Рауль хочет, чтобы любовник у него был не одноразовый, как медицинские перчатки, пусть что-нибудь придумывает. Приняв решение, он постепенно успокоился и принялся выбирать, в чём идти, ругая себя, что анальную пробку купить не забыл и использовал её регулярно, а вот обзавестись несколькими новыми тряпками ему в голову не пришло. Ну и ладно. Зато проблема решится просто. Катце грустно потёр ладонью укоризненно молчавший тыл. Здравый смысл тоже подозрительно помалкивал, и хорошо бы не сдох окончательно. Вредные мурашки снова копошились на любимом месте и, кажется, свили там гнездо. В открытое окно светила только одна луна, вторую заволокло тучами. Вечер весело подмигивал Катце подбитым глазом, второй же отчаянно напоминал нарисованный на бумаге эпичный кружок. *** Оставшись наедине с самим собой и всласть отсмеявшись, Рэй пошёл сервировать ужин на двоих. Он мурлыкал под нос весёлый мотивчик и то и дело хихикал, вспоминая лицо господина Катце. Господин Катце ему нравился. Он был не вредный, не заносчивый и не ябеда. Но в Эос так мало развлечений, что отказать себе в маленьком удовольствии Рэй просто не смог. Фурнитуров всё-таки набирают из монгрелов, а в Гардиан шутить любят и умеют. К тому же что-то подсказывало, что после сегодняшнего вечера и ночи господин Катце мстить ему не станет ни за что.