Будни темного мейстера

День двадцать первый. Продолжаю работу над эликсиром жизни (тинктура вита). От перегрева лопнул перегонный куб, одна из трубок угодила в лоб подопытного образца Сенеллы. Извел все запасы меда на консервацию трупа. Не хватило четырех фунтов, и нос торчит над поверхностью, как ни старайся утрамбовать Сенеллу в саркофаг. Пребываю в унынии. Нос непременно сгниет и отвалится. Жаль красивого личика Сенеллы. Меда тоже жаль, а больше всего жаль перегонного куба. Послал пташек позаимствовать новый куб у Пицеля и бочку меда из кладовой замка. День двадцать пятый. Королева Серсея — единственный человек, который меня понимает. Она по достоинству оценила всю глубину и необъятность моего гениального ума. Я получил титул лорда и место в Малом Совете. Пребываю в радости. Заказал белую робу особого покроя с золотым пояском и отделкой, а то, не дай Старица, спутают с септоном. День двадцать восьмой. Наконец-то принесли заказанную робу. Примерил. Немного жмет в плечах, но золотая оторочка великолепна. Надену на завтрашнее заседание Малого Совета, Пицель удавится от зависти. Накося-выкуси, серый осел! Кипенно-белый цвет мне очень к лицу. Он подчеркивает врожденное благородство моих тонких черт и мудрое выражение хранителя высшего знания. Истинный ученый должен носить только белое. С золотой оторочкой и пояском, чтобы не путали с рядовым септоном. *пометка на полях* не забыть напомнить Пицелю обращаться ко мне «милорд» День двадцать девятый. Обнаружил у подопытных образцов-кукольниц нос Сенеллы. Как умудрились украсть — ума не приложу. Отобрал, взамен вручил каждой по стеклянному шарику. Немедленно потеряли оба. Плачут. Перегонный куб Пицеля редкостное дерьмо — что в него ни заложи, вместо эфирной субстанции каждый раз выдает порцию крепкой бражки с привкусом сивухи. Пришлось вносить усовершенствования, извел все запасы серебра. Теперь куб выдает чистую бражку, без сивухи. Послал пташек в городскую казну позаимствовать серебро. День тридцать пятый. Возился с тирошийцем, перемазался в краске с его волос и бороды. Пришлось прервать опыт, сижу и ломаю голову, как отмыться дочиста. Обе руки сейчас по локоть ярко-зеленые в коричневую крапинку, точь-в-точь жабья кожа. День тридцать шестой. На Малом Совете тщательно прятал ладони в рукава робы, но Пицель все равно заметил и нарочито громко, чтобы все услышали, предложил мазь от чесотки. Руки мне теперь никто не подаст как минимум месяц. Пребываю в унынии. День тридцать седьмой. Немного попустило после того как послал пташек рассыпать в спальне Пицеля порошок из кожи подопытного, страдающего чесоткой. День сорок восьмой. Безуспешно очищаю отравленный ядом мантикоры организм Клигана. От его воплей сдохли все мыши, одна из кукольниц и мой любимый паучок в банке. Королева Серсея недовольна, говорит, крики из подземелья разносятся по всему замку и маленький король Томмен начал заикаться, а по ночам пачкать королевскую постель. Еле убедил, что во всем виноваты тирелловские котята, подаренные подлой хайгарденовской змеей Маргери. Надо что-то делать с Клиганом, во второй раз прикрыться кознями Тиреллов не выйдет. Перепробовал все, что можно. Ничего не помогает, сир Григор все равно орет. В отчаянии отрезал ему голову. Продолжает орать. Запер голову в сундук с жуками. Вопли сделались глухими и прерывистыми. Внезапно осознал, что вылечить сира Григора теперь не получится. Пребываю в унынии. День пятьдесят первый. Пташки донесли, что Пицель всюду разыскивает свой перегонный куб, потому что впал в немилость у Серсеи. Радостные вести. Много думал — никак не могу найти связи между Серсеей и перегонным кубом Пицеля. Серсея, перегонный куб… как-то странно все это. Пребываю в удивлении. День пятьдесят второй. Накося-выкуси, Пицель! Мой эликсир жизни работает! Он заставил биться иссохшее сердце человека, умершего две недели назад! Эмброз, засунь в задницу все свои медицинские трактаты, о мой деревенский коновал! На радостях оживил всех мертвецов, какие были в лаборатории, и выпил бражки из перегонного куба. Угостил бражкой труп Фалисы и тирошийца. После четвертой рюмки все спели хором «Медведя и Прекрасную деву». Бедняга Сенелла сильно гундосит. День пятьдесят четвертый. Бодрый труп Фалисы тяпнул меня за палец до крови. Смазал ранку настоем королевской меди, поставил клепсидру на час соловья — жду последствий упыриного укуса. Что, если необратимая инфекция? Стану ходячим мертвецом. Пицель умрет от радости. Пребываю в унынии. *пометка на полях* не забыть в случае обращения непременно куснуть Пицеля День пятьдесят пятый. Укушенный Фалисой палец немного опух, но в целом все в порядке. Немного попустило. Голова сира Клигана умолкла. Открыл сундук — оказывается, жуки объели всю плоть до костей. Прыснул две унции эликсира на череп, тот неожиданно обматерил меня по-валирийски. Не знал, что Григор Клиган владел валирийским. Пребываю в удивлении. Странный побочный эффект моей тинктуры вита, непременно надо исследовать. Как сиру Григору удается говорить без языка и голосовых связок? Пополнил запас отборных валирийских ругательств. Завтра на Малом Совете выскажу их Пицелю, все равно этот серый осел ничего не поймет, как и остальные. День пятьдесят шестой. Оказывается, весь Малый Совет владеет матерным валирийским гораздо лучше меня. Даже полуграмотный Рендилл Тарли. После позорного изгнания из зала совещаний с горя выпил остатки бражки. Угостил череп Григора Клигана. Тот попытался тяпнуть меня за палец, как прежде труп Фалисы. Неблагодарные твари! Пребываю в унынии. День пятьдесят седьмой. Вчера под воздействием бражки отправил письма неприличного содержания Эмброзу в Цитадель и Пицелю в спальню. Сегодня утром Пицель ломился ко мне в лабораторию, долго стучал ногами в дверь (но я не открыл!), а затем просунул в щель между досками обидный ответ. Я, не распечатывая, сразу кинул поганый свиток в тигельную печь, но проворный труп тирошийца вытащил его из огня. Теперь сидит, трясет разноцветной бородой и зачитывает вслух Фалисе ругательные почеркушки этого серого осла. Ненавижу всех! Череп Клигана снова принялся костерить меня по-валирийски. Положил его в ларец и отдал Серсее, чтобы та отослала в Дорн. Пусть теперь упражняется в остроумии перед принцем Дораном и выводком Оберина — они-то по достоинству оценят его валирийские словесные экзерсисы! День пятьдесят девятый. Послал пташек принести крылья летучей мыши, банку с сухими мушками и сладкий слоеный пирожок из пекарни «Мучной червь». Повторил текущее задание пять раз, а эти тупицы притащили чьи-то грязные панталоны из золотой парчи, моток мокрой пряжи и сдобную булочку. Сдобную булочку, подумать только!!! Она стала последней каплей. Со злости раздал всем по отравленной конфетке. Теперь у меня осталась только одна пташка. На редкость неудачный день. День шестьдесят первый. Переусердствовал с Лазурным бардом. Пришлось потратить на него шесть унций эликсира жизни — теперь мертвый мерзавец раскачивается на цепях, распевает похабные песни и называет меня своей прекрасной дамой. Остальные (кроме тирошийца!) веселятся и подхватывают куплеты. Хотел сунуть барда в тигельную печь, но пожалел. А зря. Когда через час решил освободить этого весельчака из цепей, он меня облапил, а затем припал к тыльной стороне моей правой ладони в страстном поцелуе. Губы слюнявые и холодные, противно. Еле стряхнул с руки присосавшегося негодяя. Бард в отместку попытался тяпнуть за палец, но я увернулся. Посадил его в клетку вместе с тирошийцем, тот не понимает похабных вестероских песен и очень злится. День шестьдесят пятый. Серсея всё. День шестьдесят шестой. У меня отобрали титул, выгнали из Малого Совета и отдали в подчинение Пицелю. ПИЦЕЛЮ!!! Не в силах сдержать обуявший гнев, при всех назвал Пицеля серым ослом. Стражники изрядно потоптались по мне и моей белоснежной робе. Теперь нипочем не отстирать. Пребываю в унынии. День семидесятый. Вчера заперся в лаборатории в надежде залить горе бражкой. Предложил присоединиться подопытным образцам. Проворный труп тирошийца тяпнул за палец до крови. Неблагодарные твари!!! Не помня себя, перебил всех, абсолютно всех, а из останков слепил голову для Григора Клигана и пришил к тулову. Облил свое чудовищное создание остатками эликсира жизни и лег спать на полу лаборатории. Проснувшись, обнаружил Клигана у перегонного куба. Думал, будет снова материться по-валирийски, однако ошибся. Конструкт молчит и стоит столбом. Страшен, как семь смертных грехов — морда синяя, волос нет, весь в шрамах и металлических заклепках. Что я в него напихал вчера, ума не приложу. Ничего не помню. Дал конструкту бражки — немедленно выпил. Дал еще. Тот же эффект. День семьдесят первый. Хвала Старице, что осветила фонарем своей мудрости мой нелегкий путь гонимого гения! Бражка из перегонного куба — идеальная субстанция для питания конструкта. Показания силы, здоровья и выносливости увеличились втрое, голова под шлемом молчит и не предпринимает никаких попыток тяпнуть меня за палец. Конструкт послушен, как дитя. Продолжаю экспериментировать с дозами бражки. День семьдесят восьмой. Последняя из пташек донесла, что Пицеля еле утихомирили маковым молоком после того, как бордельная шлюха обозвала его старым пнем. Оказывается, этот безмозглый осел мнит себя зрелым мужем в расцвете сил и при слове «старый» впадает в истерику, точно малый ребенок. День восьмидесятый. Конструкт подчиняется всем моим приказам и отзывается на имя сир Роберт Стронг. Накося-выкуси, блудодей Пицель! Сожри все свои серебряные цацки, неуч Эмброз! Наконец-то я создал идеальное живое существо из мертвой материи. Мой эликсир жизни (тинктура вита) в сочетании с бражкой из перегонного куба Пицеля дает убийственный эффект. Оформил заявку на патент, отправил пергаменты в Цитадель. Весь день представлял себе вытянутые физиономии архимейстеров Конклава, особенно Эмброза. Пребываю в радости. Теперь звезда моего сумрачного гения воссияет над всем миром на веки вечные! *пометка на полях* не забыть прийти на заседание Малого Совета вместе с конструктом и сказать Пицелю, что он не серый осел, а старый козел.