Firestorm

Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор сидел в своем кабинете и устало смотрел сквозь очки-полумесяцы на мутный хрустальный шар, похищенный из Отдела Тайн в Министерстве магии. "Никто из них не может быть жив, пока жив другой". Победитель Геллерта Гринделвальда вспоминал все произошедшие события за последние три года, и эти воспоминания его не радовали. *** Сначала это было посещение обгоревшего остова дома на Тисовой улице в Литтл-Уитиннге. Хозяева, Вернон и Петуния Дурсль вместе со своим сыном Дадли погибли в страшном пожаре: жилище вспыхнуло мгновенно, а прибывшие буквально через пять минут после звонка пожарные застали лишь злобно смотрящего на здание худого десятилетнего мальчика в очках. По непонятной причине ни окна, ни двери отказывались открываться и даже ломаться – Дурсли встретили в огне ужасную смерть. Дамблдор незамедлительно отправился в городской маггловский приют... чтобы увидеть там ребенка, волком смотрящего на всех и изолированного в отдельной комнате с решетками на окнах. Воспитательница рассказала, что новичка в приюте встретили очень плохо, избив до полусмерти и едва не выколов глаза, но причину так и не назвала – попросту не знала. А ночью трое воспитанников, соседей Гарри по комнате, по непонятной причине загорелись: один лишился рук, другой – зрения, третий теперь выглядел, словно его обдало драконьим огнем. Но в настоящий ужас Альбус пришел после того, как увидел Поттера. Очень худой, словно он не питался несколько месяцев подряд, Гарри недовольно смотрел на него холодными, излучавшими осязаемую ненависть зелеными глазами, словно требуя развернуться и больше не появляться – даже Том так не реагировал в минуты его прихода. Худощавое лицо было пересечено страшным шрамом: от нижнего наконечника молниеобразного следа от магии Темного Лорда протягивался грубый рубец, глубоко въевшийся в кожу и едва не лишивший Поттера правого глаза. Шрам заканчивался в самом низу правой скулы, рассекая щеку надвое. Быстрый взгляд Дамблдора в глаза Гарри дал понять: шрамов было слишком много: спина, несколько на груди и порядочное количество на правой руке. Что они сделали с этим ребенком? — Вы что-то хотели? Тихий, почти глухой голос мальчика почти выплескивал наружу его злобу, выражавшую откровенное нежелание даже начинать разговор со странным посетителем. Тяжело вздохнув, Альбус кивнул: — Добрый вечер, Гарри. Меня зовут Альбус Дамблдор, я директор школы волшебства и чародейства Хогвартс. Я должен сообщить тебе, что... — Я принадлежу к числу тех... личностей, – казалось, это слово Гарри произнес с таким презрением, будто люди для него считались не более чем кусками мяса, – которым даны сверхъестественные способности. Это я уже понял, судя по тому, что умею, и по тому, что ко мне в комнату вошел странный человек со странным именем и даже не вздрогнул, глядя мне в лицо. — Ты бы хотел учиться в магической школе? — Я бы хотел поинтересоваться, как я попал в этот проклятый гадюшник, которым называется дом моей тети... Оказывается, никто так и не рассказал ему правды о смерти родителей – хуже того, Дурсли намеренно подавляли в нем магию всеми доступными способами, от избиений до отсутствия еды в течение нескольких дней. А когда в его день рождения Гарри загадал, чтобы Дурсли попросту умерли, он сидел на скамейке возле дома и во всех красках представил это событие. Тревожный звоночек – беспалочковая магия такой силы, да еще и огонь... Крестраж сидел в мальчике весьма крепко, а крайне бездумное поведение опекунов окончательно разрушило все защитные заклинания. *** Первый курс мальчика был слишком... странным. Даже по меркам Альбуса Дамблдора. Сначала Поттер наотрез отказался дружить и с гриффиндорцами, послав слишком навязчивого Рональда Уизли куда подальше и заткнув магглорожденную Грейнджер одним взглядом. Потом, уже надев красный галстук и мантию со львом, Гарри не стерпел выпадов со стороны Северуса и одним взмахом палочки вылил на профессора зельеварения котел с очень жгучим (и от огня, и от содержимого) Бодроперцовым зельем. Мальчик-который-выжил-но-лучше-бы-умер так и не нашел друзей – слишком уж нелюдим и дик он был, пугая даже другие факультеты. Драко Малфой проснулся с ужасно болящей правой рукой, покрытой множеством ожогов – судя по словам Поппи Помфри, кисть первокурсника так и не восстановит чувствительность, не говоря уже о состоянии кожи. Когда в школу проник тролль, все ринулись к своим гостиным... но только не Поттер – степенно прошествовав по коридору до первого этажа, Гарри лишь взмахнул своей волшебной палочкой и что-то прошипел себе под нос. А огромное, воняющее создание, вооруженное дубиной, сдавленно завыло от страшной, сковывающей движения боли. Что случилось потом, никто так и не понял. Когда к месту сражения подоспели другие преподаватели, они лишь застали изломанный от ударов дубиной труп Квиринуса Квиррелла, обугленные останки тролля и шагающего в подземелья Гарри, напоследок бросившего злой взгляд на Снейпа. Второй курс оказался не лучше. Бесчисленные подозрения со стороны окружающих отнюдь не подняли Гарри настроение. Свою роль сыграла защитная реакция: гриффиндорец, до этого не имевший домашних животных, решил завести себе огромного питона, которого умудрился приручить с помощью парселтанга, а затем привык выпускать питомца на свободную охоту по ночам. Поттер оказался весьма толковым сыщиком: используя полученную от директора мантию-невидимку, он вычислил, кто натравливает на учеников василиска, и привел Джинни Уизли в кабинет Альбуса. А затем, не дав Дамблдору даже осмотреть странную книжку, которую принесла с собой гриффиндорка, Гарри сжег очередной крестраж своим фирменным огненным заклинанием и ушел восвояси. Альбус Дамблдор, глядя на несостоявшегося Избранного, понимал, что потерял свой шанс хоть как-то повлиять на мальчика: тот никому не верил, никого не жалел и никого не щадил. Если перед Гарри появлялся враг – он горел. Заживо. А Поттер лишь с пустым взглядом игнорировал косые взгляды в свой адрес: уж их-то он повидал достаточно. Теперь вместо доброго, веселого и отзывчивого Джеймса перед директором стояла его зеленоглазая копия, жестокая и озлобленная, словно желавшая уничтожить и магический, и маггловский мир. Но на третьем курсе Гарри Поттер вышел из-под контроля. Еще после окончания учебного года он сбежал с железнодорожной станции у Хогсмида, и найти его так и не удалось – а после возвращения Поттер, после приукрашенной драматической истории о необходимости лгать взрослым магглам и красть у них деньги с вещами, заявил, что не понимает, как его родители решили сражаться за этих глупых и бесполезных немагов, которые погрязли в своем лицемерии, невежестве и варварстве, которые умеют только растрачивать все человеческие ресурсы ради того, чтобы набить собственные брюха... Гнев, источаемый из Гарри, в конце концов превратился во взорвавшийся котел: как только Поттер узнал о Сириусе Блэке и Питере Петтигрю, а затем завалился в Визжащую хижину и едва не погиб в ней от рук последнего, то его терпение достигло апогея – жестоко искалечив человека, предавшего его семью, он потребовал от Дамблдора немедленно вызвать в Хогвартс авроров и министра Корнелиуса Фаджа. Встречу Национального героя и Министра магии Альбус не забудет еще долго... — Министр Фадж, – с усмешкой выговорил Гарри и наступил на сломанную ногу Питера, – я предлагаю вам договориться. Вы выпишете указ о помиловании Сириуса Блэка и расскажете часть правды о происходящих событиях, взамен получив от меня интервью госпоже Скитер. Думаю, что британский министр, узнав шокирующую истину об абсолютной некомпетентности его предшественников, лично явился арестовывать Пожирателя смерти и едва не погиб в процессе захвата... этого мерзкого предателя, – под ботинком Поттера хрустнул кусочек кости Петтигрю, — Отличная идея, мистер Поттер! – оживился Фадж, предвкушая свою будущую значимость в магическом мире, падающую ему в руки словно яблоко с дерева. – И его можно будет обвинить в гибели многих сотрудников Министерства, павших в годы войны! И министр с героем пожали друг другу руки. А в последний учебный день Гарри пришел к Дамблдору и потребовал рассказать все. Как Альбус засунул его, как мешок с мусором, в отвратительное прибежище не менее отвратительного маггловского сброда, как умудрился прозевать появление темного мага, разрушившего жизни сотен людей, и как даже не стал рассматривать дело своего верного сторонника, Сириуса Блэка. Что самое интересное, Поттер откровенно высмеял доводы Альбуса о всепрощении. По мнению Гарри, магический мир заслуживает даже не очищения от грязнокровок, чего в свое время хотел полнейший идиот-лицемер Том Реддл, а полного уничтожения за свои мелочность, несостоятельность и глупость. — Позволь мне вопрос, мальчик мой, – Альбус просверлил ученика синими глазами, но встретил лишь холод Убивающего заклятия, – чего же тогда хочешь ты? — Неужели, директор, вы все-таки заинтересовались моим мнением? Впервые за четырнадцать лет, какое достижение! – Гарри зловеще засмеялся, словно каркая, чем походил на Снейпа, – А не знаю. Закончить школу и отправиться путешествовать, вероятно. Но уж точно не подыхать за ваше благополучие после того, как меня предали и бросили совершенно одного. По вашей и только вашей вине мне пришлось выживать в этом ублюдочном, прогнившем и мерзком мире – и знаете, мне плевать, возродится ли Том Реддл так же, как в прошлом году, или вы сами друг друга перегрызете. И после всего этого вы не заслуживаете того, чтобы я был символом вашего... Света, – последнее слово прозвучало с явным отвращением. – А теперь, сэр, я должен вас оставить. Не скрывая надменной ухмылки, Гарри резко поднялся со стула и, развернувшись, твердым шагом покинул кабинет. *** — Что же нам делать, Фоукс? – старик взглянул на феникса, наконец оторвавшись от хрустального шара с пророчеством внутри. Нахохлившаяся птица лишь издала вскрик и отодвинулась от Альбуса, словно в чем-то его обвиняя. — Я понимаю, друг мой. Во многом из того, что случилось, виноват я. Но внутренний голос Дамблдора выдал фразу, сжавшую его сердце в тиски. — А может быть, во всем?