По кусочкам

      Её семья её сломала. Добила окончательно после всех событий сегодняшнего дня. Она могла ожидать чего угодно, но не такого жестокого обмана. У нее в детстве забрали самое ценное, что может быть у девочки. Маму. Да, отец хотел как лучше, и она не в праве его осуждать. Но как теперь ему верить? Как верить чужой женщине, которая представляется родной матерью.       Мысли путаются. События в ряд не выстраиваются. Жизнь дальше с мыслью, будто новая информация ничего не изменила, кажется весьма не радужной перспективой. Хочется забиться в угол, спрятаться под одеяло и все забыть. Но она подняться не может, убрать бокал, закрыть входную дверь. Телефон отчего-то разрывается двадцать минут подряд. А перед глазами пелена. Она проснуться хочет, выбраться из всепоглощающего тумана. Но пока лишь бесконечную пустоту внутри ощущает. Она не слышит ни звонка, ни стука, да и хлопка входной двери не замечает. - Маш, Маша, - мужчина с облегчением выдыхает, когда находит её целую и невредимую, - Я уже подумал что-то случилось.       Когда она не вернулась к разговору, он подумал, что ей позвонили по какому-то важному вопросу. Но девушка не перезвонила, а после и на его звонок, точнее двадцать три звонка, не ответила. Да, Маша взрослая девочка, и он ей вроде почти никто – парень, с которым не получилось, новоиспеченный друг, коллега. И Андрей не должен так волноваться, не должен бежать к ней домой всего лишь из-за дурного предчувствия. Причем он уже успел придумать себе тысяча и одну страшную ситуацию после всех предшествующих событий, поэтому был рад видеть, что вроде все в порядке, и локального Супермена никто не вызывал. Физик сразу не замечает ее разбитого состояния, а когда замечает, начинает волноваться в разы сильнее. - Маш, что-то случилось? – аккуратно, будто боясь спугнуть дикого зверька, интересуется.       А ее его приход отрезвляет. Даже подняться получается, соврать, что все в порядке. Только вот стакан с недопитым вином, который выскальзывает из трясущихся рук и разбивается в дребезги, выдает с потрохами. Она присаживается, судорожно начинает собирать осколки. Удивительно, что умудряется не порезаться. - Да, вижу, что у тебя в порядке все, - он оттаскивает ее от злосчастного стакана, канувшего в лету, и сам все убирает.       Сажает ее на диван, умудряется найти в шкафах ромашковый чай и вручает ей его. Будто поможет. Лучше бы пачку антидепрессантов в дополнение, но пока, да и вообще, только чай. Она кружку крепко зажимает, слегка покачивается вперед-назад. - Расскажешь? – совсем мягкое, чтобы больнее не сделать. - Я к ней на могилу ходила, а мне сегодня заявляют, что она жива. Насыщенный день, - пауза и рваный выдох, а после, как может на данный момент, описывает, что произошло. - Ложись спать, утро вечера мудренее, - он понимает, что лучшего выхода сейчас не будет.       А сон ей сейчас необходим, только бы заснуть. Мысли могут не дать этого сделать, запутать еще сильнее, разбить окончательно. А он ее, как ребенка укладывает, одеялом теплым укрывает, свет гасит. - Я дверь входную захлопну, постарайся заснуть. - Останься, - и это звучит, как мольба. Мольба сохранить хрупкий сон. Она боится сейчас одна остаться, а, может быть, просто без него остаться боится. Но без него страшно. И фильмов ужасов не нужно. Жизнь подсунула драму похлеще.       Утро выдается весьма неприятным. Голова гудит. Вчера она слишком перенервничала. Вылезать из-под теплого одеяла совсем не хотелось, окончательно просыпаться тоже. Благо,  суббота позволяла остаться дома. Но встать все же пришлось: из кухни доносились непонятные звуки. Причем Маше было совершенно все равно воры это или кот шалит. После всего нервная система дала сбой: никаких эмоций, пусто.       Благо это не воры, а всего лишь Андрей, который кормит требовательно мяукающего кота. Она не думала, что он останется, еще и дождется ее пробуждения. - Доброе утро, - слишком жизнерадостно и, пожалуй, громко для ее состояния приветствует друг. - Доброе, - хрипящим голосом. Господи, за что ей все это.       А он, как ни в чем не бывало, ставит перед ней стакан с аспирином. Должно же помочь. Душу не вылечит, конечно, но голова болеть не будет. - Завтракать будешь? – что угодно, но не этот вопрос она ожидала услышать. Неужели он действительно такой замечательный, почти идеальный. Она вот только к нему ничего вроде не испытывает. Может, именно такие, как он, покупают недвижимость во френдзоне. - Нет, спасибо. За все, - Маша все же выдавливает из себя заторможенный ответ.       Он оценивающе окидывает ее взглядом. Он быстро моет стакан, убирает посуду, вытирает руки. Сам Андрей выглядит весьма презентабельно. Будто он не спал перед этим несколько часов на неудобном диване. Еще и фартук умудрился найти на ее кухне, чтобы одежду не испачкать. - Собирайся, - чуть ли не приказным тоном выдает физик.       Маша изгибает бровь в сомнении. Её утренний энтузиазм коллеги совсем не радует. Ближайшие два дня она планировала прятаться от проблем под одеялом, лишь иногда выбираясь из-под него на обеденный перерыв. Идти куда-то совершенно не хотелось. Андрей неприклонен. Чуть ли не насильно заставляет её собраться. Жизнерадостное "увидишь", на вопрос, куда они идут, никак не удовлетворяет. В конце концов, она взрослый человек и в праве решать, что ей делать и куда идти. Но, видимо, не в этот раз. Робкий физик кажется самым уверенным мужчиной в этом городе. Может, так действительно будет лучше. Она покорно идёт за ним.       Андрей умудряется за полдня провести обзорную экскурсию по Москве. Маше почти не приходится делать вид, что ей интересно. Тащит её на архитектурную выставку. Рассказывает про гиперболоиды. Глаза у него горят. Девушке кажется то, что было вчера таким призрачный, нереальным, что даже кривую улыбку выдать получается. Сама столица сияет, солнце слепит,  тоже вроде как подбадривает. Андрей и покушать её насильно заставляет. Кусок только в горло не лезет, но коллега очень убидителен.       Она, зараженная его куражом, тащит физика в музей Маяковского. В отместку за краткий экскурс в геометрию. И стихи читает только жизнеутверждающие: про лошадь, про то, что и жить, и работать стоило.       Из музея ретируются быстро. Уже стемнело. Физик вдозновенно начинает: "Да, теперь решено безвозвратно". Стихотворение отлично знает, но только в конце Маша смеяться тихонько начинает. Андрей смотрит на неё непонимающим и недовольным взглядом. - Я что-то смешное рассказал? - робость и учтивось возвращаются в его голос. - Ты же знаешь, что это не Маяковский? - и улыбается она искренне. Его радует такая улыбка, но на вопрос лишь глазами моргает. - Ладно, куда дальше, московский гуляка? - Мм? А, пойдём, - руку её сжимает и ведёт куда-то быстром шагом.       Маша могла ожидать чего угодно, но только не ночной клуб. А он ведёт себя как ни в чем не бывало, будто часто бывает в таких заведениях. Заказывает коктейли, уводит девушку за свободный столик. Она на друга по-новому смотрит, медленно напиток через трубочку потягивая. - Что? - он не выдерживает пронзительно го взгляда. - Не ожидала от вас такого, Андрей Владимирович. - В хорошем смысле? - Да, пожалуй, да. - Пойдём танцевать, - из калонок звучит что-то медленное, он на звание танцора не претендует, но покачаться в такт может.

Кто сказал, что любить друзьям нельзя? Наблюдать издалека. Никому глаза не расскажут Наш маршрут.

      Она к нему льнет, будто он спасительный круг. Понимает, что чувствует лёгкое опьянение. Разрешает собой, как фарфоровой куклой управлять, но только ему. Маша в слова песни вслушивается, смысл найти пытается. Вроде даже получается. Ложится коллеге головой на грудь. Ей до безумия нравится его парфюм. Девушке кажется, что ему в пору уроки давать: "как очаровать девушку за один день". Она уверена, что он бы в этом преуспел. Но думать не хочется. Моменту отдаться хочется.       А после он её до дома провожает. У подъезда останавливаются. - Останешься? - уже ни как мольба, но похоже на то. - Я пойду, меня, пожалуй, итак много было сегодня. Она не думает, она инстинктивно действует. Тянется к нему, целует в губы, ждёт его ответа. А он ничего с собой поделать не может, отвечает. Но разум возвращается. Андрей списывает её порыв на действие алкоголя. Отстраняется. - Мне действительно нужно домой. До понедельника. Улыбается мягко, обнимает, целует куда-то в висок. Она понимает, что он сутки не был дома и отпускает, ничего лишнего не надумывая. Устала. - Ладно, до понедельника. Она скрывается за дверью, а он стоит до того момента, пока в окнах не загорится свет. Ей сил хватает лишь на то, чтобы переодеться и спать лечь. Её реанимация прошла успешно. Его - не очень.