Чертов Сенджу!

- Ненавижу, – зло шипел Тобирама, врываясь в свои покои и на ходу срывая доспехи. – Учихи… потаскухи чертовы! Очередная битва, отгремев меж двумя сильнейшими кланами, очередной раз закончилась в ничью. Ну как в ничью: сперва Учихи порядком сдали позиции, и поредевшие их группы были оттеснены к лесу, где те в ужасе шарахались от каждой ветки, как от предполагаемого мокутона. Однако, в самый разгар очередной атаки Сенджу, носители шарингана, все темноволосые, светлокожие и до убожества худые, как по команде расступились, являя светлому взору гордых шиноби свое взлохмаченное недоразумение, по странному стечению обстоятельств ставшее главой их клана. Оное тут же прибегло к своей излюбленной технике – окинуло всех присутствующих уничижительным взглядом, но для верности все же использовало огненный шар. И как только языки алого пламени поутихли, а храбрые Сенджу уже готовы были ринуться в контратаку, вперед неожиданно выступил его братец и, жестом прервав наступление, взял слово. «Зачем нам воевать?» - говорил он. – «Давайте жить дружно» - говорил он. – «Построим деревню» - говорил он. – «Насадим риса» - говорил он. – «Откроем школы» - говорил он. И много-много еще говорил, пока Учихи, плюнув, не разошлись зализывать раны, а самые тяжело раненные не порешили себя прямо посреди полуторачасовой речи, где-то между предполагающимся договором будущей деревни со страной огня и необходимостью вырезать в скале голову правителя деревни. - Да-да, господин Тобирама, не сомневаюсь, что так оно и было, - прокряхтел старый прислужник, собирая с пола наспех сброшенное оружие и доспехи. – Вы только успокойтесь, хорошо? Хладнокровие – лучший друг шиноби. Сами же знаете. - Почему?! – Тобирама, бледный от ярости, несколько раз громыхнул по столу кулаком. – Почему наши шиноби вынуждены гибнуть на полях сражения, когда можно бы одним махом положить конец всем битвам, утвердить свою власть, обезглавить проклятый клан Учих – отправить Мадару к черту, где ему самое место! - Вашими ли силами, Тобирама-сама? – покачал головой слуга, заметив, как передернуло младшего Сенджу от такого каверзного вопроса. – Вот как сами осилите с ним справиться, тогда и решения подобные принимать будете. А пока что погодите еще чужими силами распоряжаться. - Да ты, я вижу, совсем ничего не понимаешь, - в голосе будущего нидайме прорезалась скрытая ненависть. - Мадара… этот чертов псих будто издевается над Хаширамой, прекрасно понимая, что тот не станет его убивать, даже если он перережет половину клана Сенджу. Со мной в придачу! - Что такое? – раздался из коридора добродушный голос, а вслед за ним в покоях показался и сам Хаширама. – Чего кричишь, Тобирама? Что, Мадару испугался, да? – в ответ на испепеляющий взгляд, шиноби с улыбкой потрепал его по волосам. – Ну не пугайся! Я скажу ему, чтобы хоть расчесался в следующий раз! - Очень смешно, брат! – фыркнул Тобирама, глядя, как тот заливается смехом. – Ты лучше скажи, долго ли нам еще нянчиться с этими красноглазыми упырями? Мое терпение на исходе. - Ну потерпи, Тоби-чан, - продолжал похихикивать Хаширама. – Вот-вот мирный договор подпишем. Нет, правда! – громко воскликнул он в ответ на скептический взгляд из-под насупленных белых бровей. – Я вот с полдюжины пленных отпустил сегодня, и всем раздал по папирусу с предложением перемирия… - С полдюжины пленных?! – Тобирама схватился за сердце. – Да ведь мы могли бы их потом на своих обменять! - Не волнуйся! Наших и так отпустят, как перемирие заключим, - уверенно кивнул Хаширама и мечтательно возвел карие глаза к потолку. - А потом все вместе деревню построим. Риса насадим… - Хватит! – младший Сенджу рявкнул так, что зазвенели стекла в окне, а старый прислужник поспешно ретировался из комнаты с совершенно не свойственной ему прытью. – Только послушай себя, брат! Какая деревня, какой рис? Учихи ненавидят нас! Они вообще всех ненавидят, а ты говоришь «риса насадим»… - Что, и рис тоже? – брови Хаширамы удивленно взметнулись вверх, а на лице еще больше расплылась улыбка. Пламенные ругательства Тобирамы в ответ были прерваны вошедшим шиноби, который сообщил, что их обоих уже ждут на общем собрании клана. - Да-да, уже идем, - крикнул шодайме ему в след и, сдвинув брови, обернулся к брату. – А ты заканчивай наш клан позорить своей руганью. Видел бы тебя отец… - Видел бы тебя отец! – Тобираму буквально трясло от злости. – А еще лучше то, как ты перед Мадарой хвостом виляешь! Только он не видит… зато другие это видят превосходно! И, тряхнув белоснежной шевелюрой, нидайме направился в центральные залы клана. Однако по пути все же обернулся к брату, неспешно идущему за ним, тяжело вздыхая - явно собираясь с силами на обличительную речь. - Ты думаешь, я один понимаю, почему из всех кланов для союза ты выбрал именно Учих, хоть те же Хьюга практически не ступают им по силе? – начал он, понизив голос почти до шепота. – А поди ж ты! Не далее, чем сегодня этот выродок Изуна удумал передо мной задом своим тощим вилять! – любуясь онемевшим от изумления Хаширамой, нидайме продолжил в тон. – И шаринганы свои прищуривал, и жидкий хвост с плеча на плечо перебрасывал. На брата насмотрелся – решил и себе такую же честь заслужить, я лично так понимаю! - Святые небеса! – воскликнул шодайме в изумлении. – Так вот почему ты так на правом фланге задержался! А я уж и беспокоится начал… а оно вон что! Ну, совет вам да любовь, - резюмировал он, заходя в залы клана и кивком приветствуя собравшихся. – Дорогие собратья! Сегодня мы собрались, чтоб… - К чертям перебью всех этих шаринганистых потаскух! – рычал Тобирама, врываясь следом. - Чтобы почтить память погибших братьев наших, - спокойно продолжил лидер клана, выдав Тобираме увесистый подзатыльник. Собравшиеся Сенджу тихо вздохнули – вступительная речь началась как обычно. На небосвод уже взошли первые звезды, когда шодайме, пошатываясь от выпитого саке, буквально вывалился из столовых комнат. Выпив с братом по два бутыля и перебив остальные в пылу спора, Хаширама счел за благо ретироваться куда-нибудь за пределы клана – спор с братом был еще не окончен, и Тобирама знал, где он живет. Но аргументы первого были исчерпаны, силы – на исходе, терпение иссякло еще час тому назад, а вместе с ним и желание с кем-либо разговаривать. - В лес! Там не найдет, - определил маршрут отступления Хаширама. – А если найдет, то не сразу, - ухмыльнулся он, топая к черневшим в сумерках рядам вековых деревьев. Возразить Тобираме было больше нечего: да, для заключения союза вполне годился и клан Хьюга – его новый лидер Хакару был известен не только силой, но еще и хитростью, и уж точно не проморгал бы такую возможность. И Учихи бы не выстояли против их совместных атак, кровопролитие, наконец, завершилось бы, лидер их клана был бы убит. - Нет, - Хаширама отчаянно замотал головой, силясь отогнать наваждение, живой картиной представшее перед глазами. Умирающий Мадара… сама мысль об этом настолько пугала его, как будто в то же мгновение умрет и он сам. Нет, еще хуже – как будто в то же мгновение исчезнут вся радость и боль, все что он чувствует, чем живет – навсегда испарится сама его суть, оставив по себе лишь пустую оболочку с именем Сенджу Хаширама. Шодайме остановился посреди леса и тоскливо взглянул на бледный месяц: «Вот попал, так попал». Любить Мадару было сложно: вообще крайне сложно любить того, кто с завидным упорством и презрительным взглядом пытается тебя повергнуть, унизить, растоптать и, возможно, даже убить. Хотя в последнее Хаширама искренне не верил, поскольку и сам не смог бы убить главного Учиху. Хотя иногда и очень хотелось. Но даже в самой бешеной схватке взгляд против воли цеплялся за то, как изгибается во время тайджицу стройное тело в широкополом одеянии, как высвобождение чакры для нинджицу разом поднимает вверх густые темные волосы, как безумно сверкают шаринганом большие грустные глаза. Так опасно, так красиво, так, что доспехи мимо воли начинают характерно давить в области паха. И как прикажете сражаться в таких условиях? Хаширама утер рукавом выступивший пот – одних лишь воспоминаний об этом ему хватало для длинной веселой ночки, скрашиваемой лишь собственным возбуждением. Однако выход из такой злополучной ситуации все же имелся. И состоял он из трех частей: заключить с носителями шарингана перемирие; построить деревню для совместного проживания Учих и Сенджу вообще, и их с Мадарой в частности; затащить главного носителя мангекьо в постель и любить до тех пор, пока тот сам не согласится, что их деревня – самая лучшая, клан Сенджу – самый сильный, а его лидер самый красивый. И умный. И… Из раздумий Хашираму вывели чьи-то тихие шаги. «Пресвятая Воля Огня, только бы не Тобирама!» - в панике обернувшись вокруг себя, шиноби не придумал ничего лучше, чем попросту слиться с деревом, используя технику мокутона и надежно скрыв всю свою чакру. Вокруг тихо стрекотали сверчки – вздыхала ночь. Шаги неспешно приближались. Хаширама продолжал молить Волю Огня, чтобы брат не нашел его, пока к залитому месячным светом дереву не приблизился темный силуэт. Шодайме беззвучно вздохнул – с будущей религией деревни он, кажется, только что определился, когда в нескольких сантиметрах от него, совершенно не замечая постороннего присутствия, оперся спиной о ствол дерева Учиха Мадара. В тот вечер клан Учиха праздновал. Очередная победа над Сенджу хоть и не была полной, но все же сомнений ни у кого не вызывала. Стратегия удалась на славу: заманить глупцов по дальше в лес, использовать огненный шар, который в сочетании с горящими деревьями поражал гораздо большую площадь на поле боя – и делов-то! А потери… что ж поделать, на войне, как на войне. И Мадара без сомнения добил бы врагов, не вмешайся вовремя Хаширама с очередной примирительной речью, слушать которую, конечно, никто не стал, но и прерывать не позволяли законы чести шиноби. Так рассказывал Изуна молодым бойцам о сегодняшней битве, и те, не переставая, дивились силе и находчивости Мадары, молча сидевшего во главе стола. Их удивление достигло апогея, когда в клан вернулись плененные Сенджу шиноби с несколькими свитками примирительного договора. - Насадим риса?? – пробежав один из них глазами, Изуна зашелся беззвучным смехом. – И что эти тупицы себе думают! Что мы, гордый и уважаемый всеми клан, вот так вот просто поселимся с такими, как они, бок о бок, да еще и кунаи на грабли поменяем? - Точно! – подхватил один из уважаемых шиноби за столом. – Пусть они сами доспехи на плуг переплавливают, раз уж так мирно пожить охота! Правда, Мадара-сама? Лидер Учих молчал – уставившись в папирус невидящим взглядом, он явно был погружен в какие-то тягостные мысли, и своим угрюмым видом не предвещал ничего хорошего ни Сенджу, ни Учихам. - Что скажешь, брат? – Изуна легонько коснулся его рукава. - Тупые Сенджу, – недовольно проворчал он. – Взять мою нелепую детскую выдумку, извратить до бредового состояния и мне же её подсовывать, - пальцы небрежно смяли папирус и отбросили в сторону. – Кьюби бы их сожрал! А вы тоже хороши, - покосился он на стоявших кучкой возвращенных пленников. – И как только умудрились мне клан опозорить? - Простите Мадара-сама! – завопили те в один голос. – Нам очень жаль! Просто этот Сенджу… Хаширама… у него мокутон… - Вместо мозгов у него мокутон! – зло отрезал Мадара и, поднявшись, покинул комнаты. На улице мягко подувал теплый ночной ветер, приятно колыша длинные волосы. Но даже он не развеял смутных мыслей главы клана Учих. Шершавая ладонь мягко легла на его плечо. - Что с тобой, брат? – Изуна попытался улыбнуться, но получилось чересчур натянуто. – Мы тут победу празднуем, а ты сидишь мрачнее тучи. Что-то не так? - Да какая к черту победа, - от его слов Мадара сконфузился, словно от уксуса. – Ничья, и то в натяжку! Ты видел, сколько шиноби мы потеряли? Думаешь, старейшины мне это просто так спустят? - Ну и черт с ними, - обняв брата за плечи, Изуна примостил подбородок на его плечо. – Разве не ты самый сильный шиноби в клане? – льстиво шептал он. - Разве не благодаря тебе Учихи заняли лидирующие позиции над остальными? Разве не на тебя равняется вся наша молодежь? – прижавшись к нему со спины, младший Учиха протяжно вздохнул. - А старейшины… что старейшины? Поворчат и перестанут. - Изуна, ты у меня прям как подорожник – к любым проблемам прикладывай и все само рассосется, - засмеялся Мадара и, потрепав его по волосам, отстранился. – Побудь сейчас в клане вместо меня, тренироваться пойду. И помни если вдруг со мной что случится: свитки с секретными техниками в тайном зале под третьим татами, сбережения клана в моих покоях под футоном, запасы провизии пополнять нужно дважды в неделю, если свои доставать начнут – цукиёми, чужие – аматерасу. Да смотри не перепутай! Все понял? - Понял, брат, - кивнул младший Учиха, направляясь в комнаты. – Ты только будь осторожен. - Я-то буду, но ты все равно не перепутай! – ухмыльнулся Мадара, уходя. В лесу меж деревьями уже сгустились сумерки, образуя непроглядную тьму. Сквозь нее тихой поступью и брел легендарный шиноби, совершенно не представляя, куда теперь направляться. Тьма все сильнее окутывала его, мангеке угасал, забирая последнюю надежду на свет, старейшины, почуяв это, негодовали все чаще, а проклятые Сенджу, чтоб их леса лишайником поросли, с каждой битвой становились все сильнее и в результате сегодня от знаменитых учиховских техник не передохли даже наполовину. А что будет завтра? Опершись спиной о дерево, Мадара потер глаза – те отозвались привычной колющей болью. А завтра, возможно, его зрение совсем угаснет, а его клан будет вынужден согласится на все уступки, которые только не потребуют Сенджу. И, если верить преданиям, передававшемся в их роду из уст в уста, есть лишь один способ избежать такой участи, но слишком дорогой даже ради его глаз. Даже ради его клана. Хотя может ли быть что-то дороже клана для его лидера? Беззвучно простонав, Мадара уткнулся лбом в твердую шершавую кору. С губ сорвалось тихое: - Изуна… - Что?! Так ты сюда по брату вздыхать пришел? – неожиданно возмутилось дерево. Мадара отпрянул, выпучив глаза. «Неужели слабоумие еще один побочный эффект мангеке?» - первая догадка со скоростью света пронеслась в его голове. Однако вторая оказалась вернее: - Сенджу! - Медлишь, Учиха, – в мгновение ока тонкие ветви намертво скрутили его руки и торс – не пошевелится. А прямо перед глазами в темном стволе дерева четко обрисовались контуры до боли знакомого ненавистного лица.