And babe, I’m fist-fighting with fire Just to get close to you Can we burn something, babe? And I'll run for miles just to get a taste Must be love on the brain
Падать на колени больно, даже когда ты натренирован, пусть это и первое, чему ты учишься. В общем-то Ибо надо бы надеть наколенники, но ему важно чувствовать, как это неприятно. Физическая боль даже не бодрит в сравнении с тем, что творится где-то под ребрами, в голове и вот в этом загадочном месте, которое называют то душой, то сердцем. Он в очередной раз сидит на полу. Песня идет по кругу, раз в сотый, наверное. Ибо потерял счет времени и ощущение себя в пространстве. Какая разница. Вступление дает возможность восстановить иллюзию ровного дыхания. Он загнал себя, и не только буквально. Закрыть глаза. Глубокий вдох. Песня-то в три четверти, что может быть проще? Что может быть сложнее. Ибо еще не открывает глаза, когда тело движется само, сливаясь с музыкой в одно чувство, названия которому не подобрать. Острая боль, тягучая тоска, сожаление и желание просто... просто врезаться в другого человека, чтобы стать одним целым? Бред. Какой все бред. Ибо снова оказывается на полу, это кажется логичным шагом, если бы он вообще сейчас размышлял о структуре танца. Но какой это танец? Это исповедь, сеанс полнейшего разоблачения его нутра. У каждого свой вид терапии. Ибо мог, конечно, пытаться выбить все из себя на запредельной скорости мотоцикла, а может, по классике - нажраться до беспамятства. Но этой ночью он сам пришел сюда. Хлопнул дверью, о чем пожалел в ту же секунду. Сел на автобус, пропустил нужную остановку, из-за чего шатался по кварталу на ощупь. А потом открыл дверь студии. Песня попалась в ловушку репита, не оставляя выбора ни себе, ни Ибо. Определенно, она крутится уже пару часов. Все время мира в отрезках по 3:39. Ибо растворяется в ней из раза в раз, кажется, уже выучил слова. Это вызывает горькую усмешку - Вселенная явно смеется над ним, давно лирика не била так точно. В голову и в сердце. Одновременно. Чего ты хочешь от меня? Да если бы он только знал. Если бы он сам знал, как все это решить. Их ссоры могли начаться с любой мелочи, но заканчивались всегда одинаково - их обоих жрало это чувство безысходности. Отсутствие даже намека на выход. Нет, конечно, был радикальный шаг. Оборвать. Прекратить. Ага. Сдохнуть. Лучше сдохнуть. Если не получается быть вместе, лучше просто не быть. В идеале хотелось сидеть на мокром асфальте и орать. Вместо этого Ибо в очередной раз падает на колени. Выгибается назад и заставляет себя "думать" слова песни. И ничего другого. Получается, конечно же, хреново. Ибо, это так не работает...Пожалуйста, не... Что "не" Ибо так и не услышал. Хлопок двери забрал продолжение, и он слетел вниз по лестнице. Как какой-то школьник в тупой дораме, да? Он недалеко ушел, в общем-то. Не уходи? Не усложняй? Не думай, Ибо? Ты слишком много думаешь, да? Не, не, не. Ибо резко встает. Еще пара движений. Проследить за своим отражением. И поймать чужой взгляд в зеркале. Видимо, все же, это было _не уходи? Говорить что-то кажется несусветной глупостью. Ибо просто продолжает танцевать - это все, что он может сделать сейчас. То, как он может объяснить, что чувствует и чего хочет. Единственный доступный язык, который он знает абсолютно точно. У его движений нет двойного дна и подтекста. Он подходит ближе и втягивает в свои руки Сяо Чжаня. Тот не думает сопротивляться, только смотрит так, что не поймешь. Его руки прохладные и это отдельный кайф для разгоряченного тела Ибо. Песня завершается, чтобы оставить тот самый проигрыш в ритме вальса. Все, что Ибо может и хочет сейчас, это обнять и вести. Большего и не требуется, как и глупых слов. Они слишком много говорили этим вечером, не правда ли? Слишком много для того, что решается одним объятием. Ибо хотелось бы верить, что правда решается. У каждого свой вид терапии. Когда дверь хлопает, Сяо Чжань стоит где-то с минуту и просто смотрит на нее. Ибо ушел на середине фразы, бахнул дверью с такой силой, что электронный замок наверняка выбило. Вместо этого, скорее, Сяо Чжаню прострелило голову. В лоб и через затылок - насквозь. Теперь там так пусто. Не тихо, а именно - пусто. Такого не достичь даже за годы медитаций. Чжань осознает себя на кухне, он упирается руками в стол и глубоко дышит. Болит так, словно от него только что оторвали часть тела, рвано и с мясом. При этом, понятное дело, физически он полностью цел. Но это... это невыносимо. Наверное, так чувствует себя раненый и загнанный зверь. Тяжело дышать и пытаться понять, что вообще только что произошло. Мысли вернулись, они тяжелые, ворочаются одна через другую, сжирают изнутри. Он ушел. Он не вернется? Просто вспылил, уже не раз так было. Да, но он _ушел_ в первый раз. И куда он пойдет? Сейчас час ночи, куда он пойдет? Пить? Он сядет на мотоцикл? Нет, только не это. Ноги сами несут его сначала в прихожую - шлем на месте. Затем к окну - мотоцикл тоже внизу, а его хозяин явно ушел на своих двоих. Это, конечно, хорошая новость. Идти за ним? Искать? Остаться тут? Чжань трет лицо, затем идет в ванную и сует голову под холодные струи воды. Надо вымыть из своей головы эту дурацкую панику, достойную бульварных романчиков. Это же смешно. Он ерошит полотенцем свои волосы и пытается вспомнить, с чего все началось. Ответа нет. Какие-то тупейшие претензии, они перебрасывались ими, словно играли в настольный теннис. Затем ревность. Кто сказал это первым? Боже, какая ревность, когда любую минуту своей жизни вне камер они тратят друг на друга. Приложиться лбом к кафелю и зажмуриться до звезд под веками. Со всей силой ударить кулаком по той же плитке, совершенно импульсивно. А потом заматывать кисть эластичным бинтом. Сяо Чжань смотрит на себя в зеркало. Он осунулся за последний месяц съемок, хоть эта работа даже не была "в поле". Современный сериал, очередной ромком. Тени под глазами. Если присмотреться - легкий намек на будущие морщины. Сяо Чжань знал, что порой лучшее, что ты можешь сделать для того, кого действительно любишь - это отпустить. Особенно, когда у ваших отношений нет даже иллюзии на возможность существовать открыто и спокойно. Может, они бы и не смогли так? Вернее, смог бы Сяо Чжань и хотел бы? Открыто и спокойно. Он позволяет мысли течь дальше. Пытается представить. Хотел бы. Но только для этого они должны существовать в совсем другом мире. Найдутся ли в нем силы поступить правильно? Он знает, что нет. Но все, что он может сейчас сделать - начать собираться. Ближайшие бары были забиты под завязку. Все же суббота, кажется? Или пятница. Сяо Чжаню все равно, но факт остается фактом - Ибо нигде нет. Глупо, но он продолжает набирать его номер, просто на автомате. Он знает, что Ибо не возьмет трубку. Чжань поправляет на себе маску, затем лезет в рюкзак - он взял два лунных пряника, которые как раз и пек этим вечером. Пока они не начали ругаться. На удивление, с пряниками все было в порядке. Ибо они очень нравились. Он все пытался выпытать особенный ингредиент или что именно Чжань с ними делает, но по факту - ничего такого. Он просто не добавлял изюм? В этом, наверное, секрет. Иногда что-то становится лучше, если чего-то не добавлять. Слов в ссору, например. Черт. Сяо Чжань идет через парк. Затем по улице. Мимо мелких магазинчиков, потом - вдоль супермаркета. Его агента хватил бы удар, но это не важно, совсем не важно. Дальше и дальше, вглубь квартала. Кажется, где-то здесь. Он всегда приезжал сюда на такси, было сложно сориентироваться. Чжань останавливается под окнами. Вывеска о танцевальной студии мигает, одна лампочка внутри вот-вот перегорит. Второй этаж, левая часть, самый большой из залов - свет горит, оттуда же льется музыка. Нашел. И сейчас Сяо Чжаню нужно так много храбрости, как никогда раньше. Он даже не знает, что говорить, не уверен, что вообще понимает, что делать. Он только... чувствует, что ему нужно быть рядом. Что этот хлопок двери - самое неправильное в его жизни. Словно пощечина со всей дури. Может, даже было бы лучше, если бы это была она, но дверь так бы и не открывалась. Ступенька за ступенькой, музыка все громче и громче. Сяо Чжань разбирает женский вокал и слова. Они прибивают его к полу, словно дождь - дорожную пыль. Он видит Ибо, который танцует...нет, он словно выворачивает себя на этом паркете. Раз за разом. Показывает все то, что так глубоко спрятано. Сяо Чжань заторможено стягивает маску, делает пару шагов вперед. Рюкзак тоже остается на полу. Ибо не замечает его вовсе, его глаза закрыты, а губы, кажется, повторяют слова.No matter what I do I’m no good without you and I can’t get enough Must be love on the brain
А когда они открываются, он, кажется, вовсе не удивлен тем, что Сяо Чжань здесь. Так и должно быть. Где еще ему быть? Только так. Ближе и ближе. В ритм песни, которая начинается сначала. Ибо жаркий и потный, Чжань усмехается и только прижимается ближе. Это обоюдное "прости", которое не нужно говорить вслух. Это взаимное "люблю", которое настолько настоящее, что признание прозвучит подделкой в сравнении. Единственное, что позволяет себе Чжань, так это короткий укус в шею - чтобы больше Ибо не хлопал дверьми. А все остальное они смогут решить. Как-нибудь.