fallen

      Небольшая комната со шкафом, диваном, двумя креслами, столом и прочими декоративными решениями. Тренер смотрела на руку брюнетки, после чего медленно переводила взгляд на девочку с короткой стрижкой, а потом обратно на Иззи.  — Тренер, клянусь, я не толкала её. Зачем мне это делать? Тем более это просто разминка.  — Будь зачёт, ты бы меня убила, — усмехнулась Иззи.  — Ты сама упала и подстроила всё, ты боишься конкуренции?  — Хватит, перестаньте. Я не буду сейчас разбираться, кто из вас кому где насолил. К моему счастью, я вынуждена отлучиться на некоторое время. Вы пока побудете здесь, разберётесь в отношениях, помиритесь. По крайней мере, в это хочется верить, — Тренер встала со своего места, направилась в сторону выхода, после чего выпорхнула из кабинета.       В комнате царила тишина. Они смотреть в сторону друг друга не хотели, не то что говорить. Кейси было обидно, что в новой школе её встретили с дурной славой, что остается клеймом на ней. Она всегда любила справедливость. Ненавидела, когда кто-то насмехался над кем-то более слабым, когда кого-то подставляли или врали, когда унижали перед всеми или забирали какие-либо вещи. Каждый раз у неё невольно сжимался кулак при виде несправедливых поступков окружающих. Она всегда готова постоять за себя, брата, семью и друзей. Но в Клэйтоне она перестала быть собой. Имя Кейси сменилось на Ньютон, она осталась одна, и в первый же день всё встает против неё. Не считая Нейта, который так старается казаться дружелюбным.       Иззи не привыкла к справедливости. Она не привыкла видеть равноправие и любовь. Она росла в обстановке поверхностного отношения к себе. У нее столько братьев и сестер, что на себя времени не хватает. Она так рано повзрослела дома, что ноша «матери» часто пробуждается в ней, когда она начинает прогуливать учебу из-за своей матери или отца, которые плевать на семью хотели. Она хочет друзей, хочет быть собой, хочет общения и понимания. Но получает лишь маленький процент от всего. В школе считают странной стервой, дома никому не нужная домохозяйка. Эти роли так ей прижились, что она не готова видеть какого-либо борца за справедливость рядом с собой. Хоть этот борец и идёт ей навстречу.       Эти короткие волосы неопрятно скатывались с головы, но так и не доходили до плеч. Когда Иззи посмотрела на них, они двигались в сторону тренерского стола, а после тощая рука протянула ей лёд.  — Тебе сказали приложить лёд к руке.  — Я не нуждаюсь в твоей помощи.  — Сколько бы ты тут ещё просидела с ноющей рукой, если бы не я.  — Поверь, немного.  — Ну-ну, — Кейси снова отвернулась, подперев неряшливо убранную голову рукой.  — Ты можешь достать мой телефон, раз уж ты меня покалечила и вызвалась помочь.  — Я тебя не калечила.  — Неважно.       Кейси недовольно выдохнула, обошла половину комнаты в поисках рюкзака, вынула телефон и передала девушке.  — Ещё можешь почесать мне спину, потому что вторая рука не дотягивается, — Иззи ухмыльнулась и посмотрела на Кейси, которую каждая просьба потихоньку выводила из себя, — А ещё сходить до шкафчика Квин, взять оттуда водку, а может и надеть бикини, если ты привыкла к насилию и разврату в школе.  — Какое насилие? Какой разврат? Что ты несешь вообще, ты ничего не знаешь обо мне и моей школе.  — По-моему достаточно.       Иззи отвернулась в сторону и начала набирать номер. Кейси не могла долго терпеть. Она подвинулась поближе к Иззb, укусив её за ухо. Когда из телефона послышалось «Алло», Иззи лишь испустила тихий крик, отключая вызов и пытаясь оттолкнуть девушку.  — Все нормально с головой? Ты ухо мне откусить хочешь ещё?  — Нет, просто из-за твоей лжи мы обе здесь застряли. А я всего лишь вершу правосудие, но своими способами, — Кес облизала щеку девушки, поворачивая её лицо за подбородок к себе, а после накрывая губы своими. Иззи напрягается ещё сильнее, ей становится жарче, отчего лёд на руке начинает кататься больше. После некоторого времени поняла, что сопротивляться бесполезно, и ответила на поцелуй.       Приятные мягкие, нежные губы, со вкусом презрения друг к другу. Они не хотели тут оказаться, они не хотели иметь дело друг с другом. Но они хотят, чтобы их губы не разрывались, а воздух в лёгких не кончался.