Белёсый птенчик

             Юхён тянется в спине блаженно, разминая затёкшую спину. За окном уже жёлтые лучи закат отсчитывают, что девушка понимает — засиделась. Сгребает со стола недоеденную лапшу в коробочке, уныло ковыряя палочками. Юхён ждёт, пока игра загрузится, смотря на экран компьютера. У неё только один план на оставшиеся выходные, так что девушка спокойно рассиживается в любимом игровом кресле, не следя за временем.       Только из колонок вырывается приветственная музыка из заставки, как дверь в комнату открывается, и Юхён слышит родное:       — Так душно, как ты тут сидишь только.       Бора, не останавливаясь в дверях, снимает куртку и подходит к Юхён. Младшая на спинке отклоняется и улыбается во всю от вида Боры.       — Хочешь, чтобы я сейчас окно открыла? — спрашивает, расплываясь в улыбке более яркой. Рада, что девушка пришла.       Бора хмурится, показывая, что если Юхён попробует в такой холод открыть пластиковую раму — живой её никто больше не увидит.       — Ты ела?       — Да, — Юхён указывает на коробочку с лапшой быстрого приготовления, что неприглядно разместилась на краю белого стола, — только что поела.       Старшая хлопает ладонью по голове Юхён, та дуется в шутку, не убирая с лица свою невероятную улыбку, от которой у Боры зима превращается в лето.       — Нормально ешь. И выпрямись, а то болеть спина потом будет, — причитает Бора, легко поцеловав младшую в макушку.       Юхён возвращается к игре, краем глаза интересуясь, с чем там копошится Бора. Руки младшей привычно ложатся на клавиатуру и она вся обращается в такую серьёзную профессиональность, что Бора думает — позалипать лишним не будет. Оранжевые лучи на каштановых волосах Юхён, собранных в неаккуратный хвостик, мозаикой прерванного дыхания становятся. Бора хочет собрать этот свет своими руками. Она подходит к сидящей девушке, проводит по мягким прядям, отдающим запахом арбуза, собирая медовый оттенок заката. На Юхён чёрная толстовка, с закатанными до локтей рукавами, по этим очертаниям глаза Боры проходят с жадностью, а самой ей в удовольствие смотреть на такую свою девушку. Под кожей вены и суставы прослеживаются чётко, пока юхёновские пальцы стучат по чёрным кнопкам, с салатовой подсветкой, и такая картина определённо самое лучшее в сегодняшнем дне старшей.       От нежных касаний маленьких ладошек Боры Юхён расслабляется, подставляясь под прикосновения. И старается ещё, чтобы персонаж её не умер.       Наигравшись с волосами, старшая отходит к пакету, который принесла с собой, и шумно достаёт шарф крупной вязки.       — Наденешь по пути домой, поняла? — говорит Бора, присаживаясь на край стола.       Юхён в ответ угукает и щелкает громко мышкой, делая удар. Старшая спокойно за ней наблюдает, качаясь телом. То ли внимание юхёновское привлечь хочет, то ли просто побесить, тем, что раскачивает в мелкой дрожи стол. Юхён первое время игнорирует это — минуту и двадцать семь секунд — а после ставит игру на паузу.       — Что-то случилось? — спрашивает, притронувшись к коленке старшей, нежно проводя кончиками длинных пальцев.       — Ты забыла… — начинает, замявшись, — какой сегодня день?       Юхён начинает паниковать. Подрывается, вытаскивает свой телефон из кармана и резво листает календарь, всматриваясь в дату.       — Памятная дата? День рождение питомца? Обещала купить сладкое? Годовщина первого поцелуя? Куда-то должны были поехать? — сбивчиво про себя шепчет, становясь с каждым словом всё тише.       Бора хмыкает.       — Забыла, — подтверждает для себя и вскакивает со стола.       — Бора-а-а, — в мольбе тянет Юхён, поворачивая голову в сторону уходящей девушки.       Старшая не поддаётся, хватает куртку и направляется к выходу. Юхён времени зря не теряет — подбегает к девушке, и вцепляется в плечи.       — Не может так быть, что я забыла что-то настолько важное, — негодует Юхён, притягивая Бору к себе.       — Ты уезжаешь ровно через неделю, — бурчит Бора, продолжая стоять спиной, прижимаясь к груди младшей, — обещала, что проведёшь всё это время со мной, но остаёшься в студии.       У Юхён в горле ком встаёт. Из головы напрочь выбилось — что она уедет на пару дней, пока у них долгожданный отдых после тура. Бора, замерев в её объятиях, точно думала беспрерывно о том времени без Юхён. Хотела оставшиеся дни быть только-только с ней, пока сама Юхён — как обычно всё делала.       — И ты, птенчик, переживала из-за тех пяти дней, пока меня не будет? Я же вечно тебе писать буду, и звонить, — виновато говорит, крепче сжимая руки на талии Боры.       — Тебя долго не будет, — еле слышимо отвечает, — да и не стоит отвлекаться, а то задержишься ещё довыполнять работу.       Юхён улыбается, смущённо и растерянно. Она поворачивает старшую к себе и со всей любовью, на которую способна, смотрит в карие глаза.       — Сделаю так, что надоем тебе за эту неделю, — глупо шутит она и чмокает всё ещё обиженную старшую в лоб.       Бора отталкивает Юхён и выглядит такой грозной, что младшая непроизвольно вздрагивает.       — А теперь ты слишком вредная, — цедит Юхён. Она понимает волнение девушки — но так же недовольна её поведением. Как будто самой Юхён в радость ехать там куда-то, лишая себя сладких поцелуев от Боры и её заботы.       Старшая громко выдыхает, успокаивается — и лезет на носочках к Юхён, обнимая за шею. Младшей приходится наклониться, чтобы Боре было удобней.       — Я вспылила, признаю, — мямлит в юхёновское плечо, перебирая на затылке выпавшие из причёски пряди. — Ты же вернёшься ко мне, так что всё в порядке.       — За шарф спасибо, — единственное, что младшая придумала ответить. Неловко получается — поссорились с ничего.       — Если не наденешь, я тебя им придушу, — без капли агрессии произносит, отпуская Юхён и решительно толкая к столу, — или приклею. Но болеть ты у меня больше не будешь.       — Приклей лучше себя ко мне, — у младшей весь воздух из лёгких разом уходит, когда Бора её припечатывает к столу.       Ухмыльнувшись, старшая медленно прикасается к губам Юхён своими, облизывая кончиком языка верхнюю.       — Так вот что значит, — самодовольно начинает Юхён, она ведёт рукой по спине, меняя их с Борой позиции, — ты хочешь всю эту неделю непрерывно меня соблазнять?       — Ого, ты от своих игр умнее стала, — дразнится старшая, податливо отзываясь на прикосновения рук Юхён. Бора упирается в край стола, пока юхёновские пальцы забираются под одежду, а там хозяйничают неспешно.       Юхён смеётся тихо, соединяет их лбы, и трётся бережно, путая волосы своей чёлки. Боре так тепло становится. Она против воли улыбается, аккуратно укладывая ладони на горящие смущением щёки младшей, и хочет остаться в таком положение, желательно, навсегда.       — Онни, — зовёт Юхён, приоткрывая глаза. Голову наклоняет вбок — чтобы в борину руку уткнуться, чтобы та не переставала гладить чувствительную кожу.       — Что?       — Ты такая красивая, — с придыханием произносит, вновь обнимая — на этот раз прочнее забирая крошечное тело Боры в кольцо тёплых рук, не оставляя даже мизерного расстояния между их телами.       Старшая почти себя роняет, у неё ноги сводит, дрожат предательски.       Ей никогда не привыкнуть к этим ощущениям.       Внутри разноцветные стеклянные шарики, что бьются со звоном друг об друга, и проходит через них солнечный свет (милая юхёновская улыбка), вынуждая отбрасывать блики на потолок. Бора шумно вдыхает, находит слепо лицо младшей и притягивает для поцелуя. Припадает к розовым губам, отдающим вишневым бальзамом, и не углубляет, не сминает мягкость — лишь задерживает дыхание и слушает, как стучит собственное сердце.       Зато действует Юхён.       Со старшей всегда свои чувства отрицать было сложным, а не желать большего, когда та затихает и существует лишь в миге их двоих, забывая обо всём, — для Юхён всегда было непостижимым.       Младшая проходит от талии вниз до бёдер, подхватывает ноги, усаживая Бору на стол. Юхён всё ещё приходится горбиться в пояснице, чтобы поцеловать старшую в шею, и от этого она ухмыляется — сейчас-то возмущаться Бора не станет насчёт болей в спине. Бора может сейчас только моргать тяжело, разлеплять ресницы, — и следит за движениями младшей, которая спускается влажными поцелуями по телу, поверх ткани. Юхён сладко. Несмотря на жесткость одежды под губами, духи старшей окутывают сполна. А когда Бора не сдерживается, и выдыхает на грани стона — Юхён становится жарко, душно, приторностью сводит челюсть.       Юхён сильнее наваливается на Бору, вынуждая ту опереться об поверхность стола, неаккуратно подвинув клавиатуру, почти сбрасывая.       — Блин, Юхён, — вырывается у девушки, — ты временами такая неуклюжая.       Младшая могла бы оскорбиться, если бы сказанное не вышло трепетно, с улыбкой на последнем слоге, с тональностью ласковых гласных.       — Тебя ещё не сломала, — острит Юхён, и намеренно кусает у ключиц.       — Внутренне я давно сломана, — неожиданно говорит, отчего Юхён напрягается, но не успевает испугаться, как Бора добавляет: — своей любовь к тебе.       В ответ на такое — Юхён впивается поцелуем в приоткрытые и блестящие губы, и сбивчиво выговаривает:       — У меня от тебя крышу сносит.       Бора отвечает на поцелуй, непроизвольно шире разводит ноги — желание, такой пошлое и томительное, зажигается внизу живота. И стонет, на этот раз развязно и жарко, когда Юхён прикусывает нижнюю, проникая языком, что опытно вынуждает хныкать от приятных ощущений.       — Юхён… — приглушённо хрипит Бора, прямо в юхёновские губы — опаляет горячим дыханием, вызывая табун таких же горячих мурашек, — трахни меня уже, не смогу долго терпеть.       Младшая звучно ругается. Пальцы с бориного бедра соскальзывают и девушка осознает — от этого просящего голоса и разум отключиться готов.       — Хорошо, боже, ты, блять, как я вообще отказать тебе могу.       Трясущимися руками расстегивать ширинку — то ещё занятие. Пальцы никак крепко за замок зацепиться не могут. Особенно, когда Бора в нетерпении кусается, оставляя собственную слюну на покрасневших юхёновских губах.       — Зачем сразу Боже, — усмехается старшая, — можно просто Бора.       Второе «блять» у Юхён оказывается отчаянным и заведомо проигранным.       Старшая, приметив, что одежда с неё не снимается, решает помочь девушке — убирает юхёновские руки и ловко расстегивает застежку на джинсах, снимая их быстро. Юхён благодарна. И выражает она это в ещё одном: «я люблю тебя», произнесенное в поцелуе с улыбкой. Верхнюю часть одежды снять старшая не даёт — не хочет ещё ждать. Юхён это понимает. Юхён много чего понимает, например то, что в студию через час, а может того и меньше, придёт продюсер, с которым они заведомом договорились встретиться, для записи песни. Говорить это Боре не хочется. Да и не сможет — язык заплетается об язык старшей.       Юхён проходит по резинке трусов, царапает ногтями, с блестящим сиреневым лаком, низ живота. Уже от этого Бора прогибается в спине, сжимает плечи Юхён упорнее, стараясь удержаться в вертикальном положении. Младшая же держится на одних полувсхипах Боры, что срываются с её тонких губ.       В комнате звонит телефон. Обе девушки дергаются одновременно и замирают. Бора просит:       — Не бери.       А Юхён, та ещё ответственная девушка, помнящая про продюсера, тянется за телефоном к заднему карману. Бора разочарованно вздыхает. Младшая даже не смотрит кто, нажимает на зелёную кнопку.       — Да? — голос у неё ведёт.       — Ох, хоть ты ответила, — по ту сторону раздаётся голос Юбин, — до Боры дозвониться пытаюсь — ни в какую. Она с тобой?       — Да, она со мной, — слабо говорит, смотря прямо в глаза старшей, в которых непонимание. Бора одними губами спрашивает кто, а Юхён поясняет: — Юбин, что ты хотела, я передам.       — Нет, мне нужно с ней поговорить.       Наверное, Юхён ловит для себя новое удовольствие — видеть возбуждённую Бору, что ждёт, раздражённо поддаваясь бедрами вперёд. Голова у неё замутнена таким же сильным желанием, и она, с полуулыбкой стеснительной, тянет старшей телефон.       — Поговори с ней, — шепчет, утыкаясь носом в покрытую румянцем щёку.       — Ты совсем поехала? — возмущается девушка, сдерживая порыв ударить эту невыносимую Юхён, которая при всём умудряется выглядеть, как невинный оленёнок.       Младшая прикрывает динамик рукой, наклоняется над Борой, зарываясь в светлые волосы, и добавляет требовательно:       — Говори. Ты же не хочешь, чтобы я прекратила?       Закусывая свои губы, Бора, против воли, берёт неслушающимися руками телефон, прикладывая к уху. Юхён в макушку ухмыляется, очерчивая круги по контуру намокшего белья.       — Что случилось, Юбин? — голос у Боры ровный, но сквозит неприкрытой злобой. Она дышит тяжело, но уверенно сдерживается.       — Мы ключи от тренировочного зала найти не можем. Куда ты их положила?       Бора почти смеётся в голос — истерично и громко. Из-за этого пустяка её отвлекают от более важного.       — В вазочке с ключами смотрели? — начинает с осуждением.       Довольная Юхён по новой покрывает шею поцелуями, кусает нежно ушко Боры, отчего старшая закусывает губы почти до крови.       — Подожди, сейчас посмотрю.       — Да ты шутишь… Вы что, нигде не смотрели? — Бора уже закипает. Юхён тем более лезет с поцелуями, мешая говорить. И старшая точно знает — Юбин без сомнения услышит влажные звуки их поцелуя.       — Нет там, и чего ты такая нервная. Клала бы на место, проблем не было.       — Знаешь, что… — только начинает Бора, когда Юхён надавливает резко на клитор поверх ткани, и старшая замолкает на полуслове. Точнее на стоне — приглушённом и протяжном. Бора успевает вовремя убрать телефон от головы, швырнув его куда-то в стенку.       — Эй! — услышав звук удара, Юхён сводит брови к переносице. Но замолкает. Мгновенно, неоспоримо. У Боры в глазах — тьма и плавятся звёзды. Смотрит, подняв вверх лицо, как молчаливая угроза. Юхён сглатывает.       — Что за тупые игры, — Бора тянет Юхён к себе за ворот толстовки, и оттягивает нижнюю губу, пуская острыми клыками каплю крови, — тебе, серьёзно, показалось такое уместным?       — Совсем чуть-чуть.       Оправдываться сил не находится. На юхёновских губах — шкодливая улыбка. Она утягивает старшую в ещё один поцелуй, в котором Бора протестует больно кусая язык. Юхён забирается пальцами под трусы, наслаждаясь, насколько мокро. От этого старшая слабо хнычет ей в рот, вдыхая своё томное дыхание.       — Я слишком сильно хочу кончить, так что не думай, что отделаешься так просто, — проясняет Бора, срывая свои связки на очередной стон.       Юхён кивает.       Проникает пальцами в жаркую вязкость, нежно лаская. Несмотря на срывающиеся на агрессию поцелуи Боры, Юхён двигается в ней медленно и уверенно. Она то выходит, чтобы провести по клитору, то дразнится, снова проникая невесомо. Бора от такого мечется в длинных юхёновских руках, на длинных юхёновских пальцах, ухватывая вишневые губы, только бы не свалиться на спину, или же не упасть со стола, как та клавиатура. У Боры бесстыдство остаётся, даже когда она глаза открыть от ощущений не может. Юхён думает, нельзя так поддаваться на встречу соблазнительно, нельзя вот так цепляться в неистовой попытке за руки младшей, и точно нельзя вот так рьяно стонать юхёновское имя. Юхён же не железная, она уже на ногах стоит еле-еле.       Юхён двигаться внутри старшей начинает быстрее — на все три фаланги проникает, надавливает в нужных местах. Бора куда-то в изгиб шеи падает, обдавая дыханием бархатную кожу, щекочет растрепавшимися волосами.       Они обе в синхрон стонут. Юхён — от того, как Бора закусила у плеча, или ключиц — разобрать невозможно, там все нервные окончания перепутались; от того, как Бора сокращалась вокруг её пальцев. А Бора — от ритмичных толчков, которые дарят долгожданный оргазм.       Старшая не двигается. Дышит глубоко, наваливаясь слабо на Юхён, которая целует в висок.       — Бора, а ты ведь когда телефон бросала, звонок не сбросила, — со смешком подмечает Юхён. У неё рука вся в бориной смазке и ощущается это так безупречно и правильно.       — А у тебя проигранная игра и сломаная клава, — в отместку злорадствует, обнимая младшую. Бора в её руках полностью раствориться может. Так Юхён обнимает — как самое важное в мире, как самое нужное. Она бережно водит по спине руками, носом касается носа старшей и хихикает смущённо.       — Один один.

***

      Бора первая выходит из здания — ступает по свежему снегу и смотрит в темное ночное небо.       — Тут стало в разы холоднее! — жалуется старшая, и берёт идущую Юхён за руку.       — Сильно?       Юхён осматривает Бору, на ней только куртка. Свою любимую белую шапку та, видимо, забыла. Теперь на её светлые волосы падает снег и тает там хлопьями.       — Такси дождусь.       Младшая не согласна. Она качает головой и разматывает принесённый Борой шарф. Старшая начинает возмущаться, но не успевает перейти на крик — Юхён накидывает на их шеи шарф, связывая их своеобразно. Теперь они стоят плотно-плотно, пока снег, с каждой минутой идущий всё быстрее, застилает обзор. Но Юхён видит покрасневший борин нос и надутые щеки.       — Спасибо, — смутившись говорит старшая. Простила всё же за тот звонок. Бора, как белёсый птенчик стоит перед младшей — скукожилась в перьях, укрываясь в вязке шарфа. Остатки недавней разрядки все ещё отдаются в теле — отчего та слабая, вымотанная и совсем немного спокойней, чем обычно.       Юхён улыбается.       А Бора снова не знает, что бы делала без этого щеночка.       Младшая перехватывает ладошку Боры, полностью помещая в свою, греет её руку. Бора по нос погружает голову в шарф, который успел запахом младшей пропитаться. В таком положении они идти не смогут — но и не надо. Просто стоят вплотную, ждут серой машины под одиноким фонарем. Греют руки друг об друга, пуская облачки пара, размыкая искусанные губы. Разбитый, но работающий телефон, с одними знаками вопроса в смс от Юбин, лежит в кармане юхёновского пальто. А снег всё идёт.