1.
Очередная квартира, полная людей, громкой музыки и алкоголя. Наверное, это квартира принадлежит кому-то из знакомых Мирославы. Но это неважно. Ей абсолютно похеру, чья это квартира и по какому случаю пьянка. Какая разница, если в этой квартире, на этой вечеринке — Соня. Никогда раньше они не оказывались в одной компании. Мира и не думала, что встретит ее здесь. Случайность? Наверное, это и правда случайное стечение обстоятельств. Какой-нибудь блядский ретроградный Меркурий оказался в ебаном Стрельце. Или еще что-нибудь. Все сложилось так, что Мира увидела ее лицо в никотиновом дыму. Увидела и поняла, что пропала. Это было то самое лицо с высокомерно вскинутыми бровями, аккуратным носиком, острыми скулами и темными глазами. Мира не могла не смотреть в эти глаза. Но самое приятное, что она имела полное право — смотреть. Потому что обладательница этих глаз — принадлежит ей. Соня — ее. Полностью. Никто об этом не знает, а она вся во власти Мирославы. И в Мире проснулся маленький деспот. Он чувствовал безграничность своей власти и наслаждался ей. Обычно полная самообладания и высокомерная Соня, замечая взгляды Миры, то бледнела, то краснела. Как ебаная семиклассница. Мира видела, как она начинает злиться, и продолжала самодовольно скалиться, прямо глядя в ее темные глаза. Мирослава упивалась тем, как Соня едва-едва балансировала, удерживая маску безразличия перед окружающими. Мира видела ее настоящей. Такой, какой она была в то утро, когда они лежали в постели. Первые, еще нежные, робкие лучи восходящего солнца освещали ее лицо. Мира готова была целовать каждый сантиметр ее кожи. В то раннее утро они обе утопали. Им неважно было, как они оказались здесь, как пришли к этому, и какие будут последствия. Тогда они поняли, что теперь уже никогда не смогут скрываться друг от друга. Да больше и не нужно было. Но кто ж мог предвидеть, что они встретятся на этой вечеринке? Мирослава ловила все ее движения. Поворот головы, пальцы убирают выбившуюся прядь за ухо, ответ какому-то парню — явно невпопад. Мира видела, что все это время с ее щек не сходит румянец. Видела, что она ведет себя неестественно. Пытается показать, что все нормально, что она не замечает, но ничего не выходит, и она бесится. Между тем, у Миры все было под контролем. Она медленно потягивала пиво из бокала, иногда отвечала на вопросы сидящих рядом, кстати смеялась шуткам. И не переставала смотреть на Соню. Сонечка не выдержала. Она демонстративно вышла из комнаты, ни разу не оглянувшись. Но Мира поняла, что должна пойти следом. — Я на минуту, — бросила она кому-то и поспешила к выходу. Соня ждала ее в пустой и темной кухне. Здесь были лишь пустые бутылки из-под выпивки и грязная посуда. Среди всего этого — она. До чего необычный натюрморт. Мира подходит к ней вплотную. Обхватывает за талию, притягивает к себе. Кончикам пальцев заставляет приподнять подбородок. С легкой улыбкой наклоняется вперед. И Соня отталкивает ее. Сбрасывает руку с талии и делает шаг назад. — Не нужно, — говорит. — Что не так? — Какого хера, Мира? — Соня нервно проводит ладонью по волосам. — Зачем ты это делаешь? — Что «это»? Сонечка поводит плечами. Долго подбирает слова, затем фыркает и отворачивается. — Что «это»? — Мира на этот раз спрашивает у ее затылка. — Что тебе не нравится? Я думала, что мне можно смотреть на тебя, касаться. Разве это не так? — Не так! — Соня оборачивается. Пальцы сжаты в кулаки. Как у капризного ребенка. — Не при всех же! — А чем тебе мешают все? — Будто сама не знаешь… Если обо мне с тобой что-то такое подумают, то это будет пиздец. Мира садится на край стола, руки сами ищут в карманах толстовки сигареты, но их там нет. Блядство. А внутри что-то тягуче ноет. Она говорит Соне: — Не наплевать ли на всех остальных? Мы вместе и… — Только давай без этой хуйни, а? Мы не героини сопливых романов для школьниц. Обойдемся без всех этих «против всех». Слишком громкие фразы. Сама знаешь, что на самом деле они ничего не значат. — Для меня значили. Я и не думала, что ты настолько озабочена тем, что о тебе думают, — в груди Миры гулко стучит. Она говорит максимально спокойно: — Где же твои хваленые принципы сильной и независимой маленькой шлюшки? Знает, что бьет ниже пояса. Соня замирает на вдохе. В темных глазах искрами взлетает пламя. Она в бешенстве. Только в таком состоянии она забывает о маске. — Иди нахуй, Федорова! Соня круто разворачивается и выходит из кухни. Мира остается одна в темноте.2.
Ну и похуй. Пусть психует, сколько хочет. Мире эти мозгоебательства не нужны. И так забот хватает. Даже смешно. Сколько они встречались? Четыре дня. С таким же успехом можно было замутить с проституткой. Она бы хотя бы не стремалась целоваться на людях. Мира отказывается от протянутого бокала пива. Ей нужно что-нибудь покрепче, чтобы расслабиться. Она не понимает, откуда взялось это непонятное напряжение. Вроде бы должно быть похуй. Вроде бы уже привыкла к одиночеству. Никаких душевных привязанностей несколько лет подряд — рецепт счастья. Пока не появилась блядская Сонечка. Она того не стоит. Не должна стоить. Столько мыслей о девке с кучей комплексов. Бред какой-то. Мира бухает водку. Да, грубовато, но что поделаешь, если только такая алкашка способна помочь. За последнее время Мира усвоила это слишком хорошо. Она глотает горькую жидкость и невольно жмурится. Где-то ниже ребер разливается тепло. Мира распахивает веки и в этот момент замечает заинтересованный взгляд чужих глаз. Никакой двузначности. Парень пялится на нее и улыбается. Мира выливает в себя еще одну порцию водки и, встряхнув коротко подстриженными волосами, идет к тому парню. В какой-то момент она обнаруживает себя лежащей на кровати. В полутьме различает лицо парня. Она не знает его имени. Не успела узнать. Похер. Целует его в губы, абсолютно не чувствуя вкуса. Помогает расстегнуть ремень на джинсах, сует в его ладонь упаковку презерватива. Пока шелестит фольга, стягивает с себя штаны и становится на колени. Выгибается, упираясь ладонями в стену с облупившейся краской. Глаза не закрывает, потому что знает, что стоит это сделать, снова появится ее лицо. Чувствует в себе пальцы того парня. Говорит приглушенно: — К черту прелюдия. Она прекрасно знает, что вытравить мысли о ней хотя бы ненадолго может только крепкий член. Она слишком хорошо это знает. Потому шире раздвигает ноги и призывно виляет задом. Ну же. Сколько можно тянуть? Наконец, чувствует, как он входит. Слишком медленно. Сама толкается ему навстречу. Его ладони оказываются на ее бедрах. Она позволяет ему набрать нужный темп. Слышит его тяжелое рваное дыхание. Грязно хлюпает где-то между их телами. Она хватает ртом воздух вместе с прядями собственных волос. Резко останавливает его и просит лечь на спину. Забирается сверху. Насаживается, трется животом. А сама смотрит в потолок. Там, на трещинах мелькают лучи от фар проезжающих автомобилей. Как той ночью, когда она была с Соней. Когда все только начиналось. Когда она гладила и целовала ее тело. Черт. Только не это. С этим парнем у нее не получается словить кайф. Хотя все для этого есть. И она закрывает глаза, хотя знает, что этого нельзя делать. И тут же из памяти всплывает ее тело — тонкое, нелепое, но все равно влекущее. Блять. Мира останавливается. Парень смотрит на нее мутными глазами с удивлением. Он уже близок к финалу. А она говорит ему: — Съебись. — Что? — Дебил что ли? Съебывай, говорю! Она натягивает трусы и встает с кровати. Слышит сзади: — Ты чего? Что-то не так? Все не так. Она быстро одевается. На ходу говорит этому мудаку: — Прости, чувак, дело не в тебе. У нее нет ни времени, ни желания извиняться перед ним. Какая ему разница? Присунет кому-нибудь другому. Мира как можно быстрее выходит из той комнаты. Она думала, что ей противно от того парня. Но едва она оказалась за закрытой дверью, она поняла, что противно ей — от самой себя. До тошноты противно. Мерзко.3.
Осенний, почти уже зимний холод, тут же забирается под пальто и иголками впивается в кожу. Мира сует озябшие руки в карманы и идет прочь. Как можно дальше от этой чужой квартиры. Покупает в киоске у женщины с заспанным лицом сигареты. Курит тут же, не отходя от неоновый вывески. Никотиновый дым смешивается с морозным воздухом и льдинками скатываются по глотке. Мира и сама не замечает, как достает телефон. Долго смотрит на цифры на дисплее.Мармеладова. Сигарета тлеет между пальцами, а Мира нажимает на кнопку вызова. Блядские гудки тянутся до бесконечности долго. Кажется проходит несколько часов. А потом в Мире бунтуют остатки гордости, и она сбрасывает вызов. Снова курит. Палец замирает над зеленой кнопкой вызова. И снова в ухо врезаются гудки. Какая же она жалкая. Жалкая скулящая псина. Ползи на брюхе к хозяйке. Мира отрывает телефон от уха. Выключает его и прячет как можно дальше в карман. Город не спит. Машины и люди мелькают в огнях фонарей. Мирослава тоже в этом хаосе — мелькает. Мерзнущая, с хриплым дыханием, она идет. Ноги сами несут ее в известном ей направлении. До рассвета еще есть время. Она еще успеет. Она знает, что только Соня спасет ее от этого холода. Она идет к ней.