Идеальное звучание

— Джер, ну сколько можно, сделай уже перерыв! Ты лукавишь. Ты бы слушала его музыкальные экзерсисы хоть всю ночь — как он пытается нащупать нужную мелодию, как мычит себе под нос очередной отрывок песни, как чертыхается из-за неудачных дублей, как пробует снова и снова. Но ты говоришь так, потому что знаешь — Джереми нужно отдохнуть. — Джер, ужин остынет! — твой последний аргумент. Он хмыкает и встаёт из-за барабанной установки, демонстративно падает на диван, закидывая ногу на ногу. Ты стараешься не думать о том, как классно на нём сидят джинсы и как ему идёт чёрная кожаная куртка. Он всё ещё Джереми Реннер, популярный актёр, которому пришло в голову выпустить собственный альбом, а ты всё ещё просто сотрудница звукозаписывающей студии, и прекрасно знаешь, что, как только сессии прекратятся, вы больше не увидитесь. — Хочешь, принесу еду сюда? — Да не буду я есть, мне ещё работать и работать. Сама послушай, что получается — совсем не то, что нужно! Ты включаешь запись последнего дубля. На твой вкус — очень даже здорово, свежо и ритмично. А тембр Джереми отзывается в теле сладкой дрожью, хотя в этом признаваться ты не собираешься, поэтому просто хвалишь трек, не вдаваясь в детали. Реннер внимательно тебя слушает, мотает головой в знак того, что твои слова его не убедили, но всё же на его губах ты замечаешь довольную улыбку. Он ловко крутит в руках барабанную палочку. Ты замираешь, не в силах отвести глаз от его умелых пальцев, а потом, всё же отлипнув, сталкиваешься с хитрым взглядом Джереми. Странно, но тебе кажется, будто он пытается таким образом произвести впечатление. Как мальчишка, как начинающий музыкант, который возомнил, что, стоит взять в руки инструмент, как все девчонки тут же упадут к его ногам. Вот только Джереми — знаменитость с кучей поклонниц, и ему совсем не обязательно эффектно вертеть палочки, все и так будут у его ног. Впрочем, фокус с палочками только добавляет ему очков, да: ты бы смотрела на это бесконечно. — Что именно тебя не устраивает? По-моему, всё отлично. И давно пора перекусить. — Я могу пробовать вечно, пока не найду идеальное звучание. Вот послушай, в первом куплете барабаны перебивают вокал, получается слишком настойчиво, разве нет? Теперь, когда Джереми обратил твоё внимание на это, тебе и правда начинает казаться, что барабанный звук вышел чересчур навязчивым. — Если просто сделать эту дорожку тише — уже не то: я хочу, чтобы мелодия пружинила, чтобы ритм цеплял сразу, с первых нот, — продолжает Реннер, прокручивая запись ещё раз. Ты прикрываешь глаза и слегка прихлопываешь в такт, раздумывая, что можно изменить. Неожиданно, именно звук собственных хлопков наводит на мысль. — А что, если вообще убрать барабаны? Пусть подключаются только с припева. — Думаешь, одних басов хватит?.. — задумчиво кусает губу Джереми. Ты заставляешь себя отвлечься от этой соблазнительной картины. — Моя идея в том, что можно поддержать басовую партию хлопками. На миг он замирает, а затем срывается с места, увлечённо щёлкая пальцами. Ты сразу понимаешь, что сейчас будет очередной дубль, и с готовностью хлопаешь уже для записи, пока Джереми пропевает строки куплета. Сложно не сбиться, потому что его пение, чуть хрипловатое, наполненное вибрирующей энергией, заставляет тебя терять голову. Чтобы отвлечься, ты стараешься максимально включиться в процесс, и вот вы уже, забыв обо всём, обсуждаете новую версию трека. — Блеск! — выдаёт Джереми после прослушивания дубля — наверное, где-то сотого по счёту. — Т/И, ты мой талисман, с тобой всё пошло гораздо лучше. — Я просто слишком долго здесь работаю, — отшучиваешься ты, польщённая его словами. — Ты просто здорово чувствуешь музыку, — улыбается Джереми так, что у тебя внутри бабочки не просто пробуждаются — они устраивают переворот и приходят к власти. — Или хочу, чтобы кое-кто наконец позволил себе перерыв. Однако, вопреки твоим чаяниям, Джереми тянется за гитарой. — Я ещё поколдую немного над рифом, — подмигивает он, перебирая струны. — Нужно что-то убойное, заводное, чтобы усидеть на месте не было шансов. — Ужин остынет, — уже без всякой надежды напоминаешь ты. Джереми каждый раз заказывает себе пиццу из ближайшего кафе — и каждый раз благополучно забывает поесть, увлечённый музыкой. Вот и сейчас он только отмахивается, и спустя мгновение его пальцы уже извлекают новую вариацию мелодии. Хм, а это удачный аккорд! Хотя стоп, если ты снова ввяжешься в обсуждение, пицца точно вас не дождётся. — Я не понимаю, зачем заказывать еду, если в итоге она сиротливо валяется на столе в полном одиночестве? — Вот и неправда, у неё есть ты! — ухмыляется Джереми. Увидев праведное возмущение на твоём лице (ну в самом деле, за все многочисленные репетиции ты съела только один кусочек его пиццы! или два… или три…), он поспешно поднимает руки в знак примирения. — А если честно, всё ради одной фразы. Я просто обожаю слышать это твоё «ужин остынет». — В смысле? — Звучит очень по-семейному, знаешь ли. — Можно подумать, ты любитель тихих семейных вечеров, — ворчишь ты, тщательно скрывая смущение. Джереми награждает тебя долгим, тягучим взглядом. — То, что у меня за плечами не очень удачный опыт, не значит, что я не готов повторить. Я же говорил, могу пробовать вечно, пока не найду идеальное звучание. Ты застенчиво улыбаешься, нервничая из-за слишком прозрачного намёка, и надеешься, что Джереми переведёт тему, но он, напротив, решает внести окончательную ясность и ловит твою ладонь, переплетая ваши пальцы. — Но в последнее время мне кажется, что вечность и не понадобится.