***
Шэнь Цинцю откровенно наслаждался выражением лица трактирщика, когда Лю Цинге, комично топая ногой, требовал поселить его в отдельную комнату. — Уважаемый господин, у вашего сына такой крутой нрав, в будущем вам стоит отправить его на пик Байчжань. — Ты кого чьим сыном назвал?! Попробуй это повторить, если так не терпится распрощаться с жизнью!.. — Не обращайте внимания на моего ученика, — Шэнь Цинцю спрятал улыбку за веером. — Этот учитель слишком его разбаловал. — Ученика?! — Лю Цинге округлил глаза, а затем в них вспыхнула ярость. — Еще посмотрим, кто кого проучит. — Прошу прощения у прославленного мастера, никогда бы не подумал, что этот дьяволенок — ваш ученик, — рассмеялся трактирщик. — Но при этом вы осмелились назвать его моим сыном? — холодно поинтересовался Шэнь Цинцю. — Мне очень жаль, очень жаль, — затараторил трактирщик, покрываясь холодным потом и протягивая ключ от комнаты. — Располагайтесь, отдыхайте. Дайте знать, если что-то понадобится. Шэнь Цинцю ждал, что Лю Цингэ вновь закатит истерику и потребует отдельную комнату, но тот вел себя подозрительно тихо. Только поглядывал как-то совсем уж хмуро из-под своих пушистых ресниц. — Шиди настолько расстроен, что его просьбу не удовлетворили? — Шэнь Цинцю протянул руку к лицу Лю Цингэ, но ничего не сделал, словно тот в любой момент мог напасть и отгрызть ему пальцы. (Справедливости ради, что-то такое Лю Цингэ уже пытался провернуть.) На удивление, маленькая провокация так и осталась без ответа. — Шиди Лю? Неожиданно Лю Цингэ схватил Шэнь Цинцю за руку, словно и в самом деле собирался отгрызть несколько пальцев или даже всю кисть, и положил ее к себе на щеку. Целую минуту они ошарашенно молчали, а затем, не сговариваясь, отскочили друг от друга. — Ну как? — выдавил Лю Цингэ. — Что как?.. — Все еще не хочется? — Не могу понять, что шиди имеет в виду. — Такого сына? — нехотя закончил свою мысль Лю Цингэ. Шэнь Цинцю изумился — неужели Лю Цингэ действительно задело то, о чем они говорили с трактирщиком. — Ты… очень… хороший ребенок? — осторожно прощупал почву Шэнь Цинцю, все еще не понимая, как стоит реагировать на подобное. Может, разум Лю Цингэ все же пострадал во время превращения? Или же всегда таким был?.. — Уйди прочь! И не смей прикасаться к моему лицу! — Ты такой непостоянный, шиди Лю. Лю Цингэ хмыкнул, забираясь на кровать, но Шэнь Цинцю ловко схватил его за одежду и безжалостно поднял над одеялом. — Ты что творишь?! — возмутился Лю Цингэ, размахивая руками и ногами. — А ну живо поставь меня на место! — Тебе стоит помыться перед сном. — Я. Не. Буду. Мыться. — И все же… — Нет! Не знаю, что ты задумал, но этого никогда не произойдет! Шэнь Цинцю устало вздохнул. Кажется, он переоценил свои навыки находить подход к любому ребенку, кроме того же Ло Бинхэ — не то, чтобы он не мог, не хотел — и, видимо, в списке педагогических неудач скоро появится еще одно имя. (Он бы не ошибся так сильно, если бы не очарование этих щек.) Все еще придерживая Лю Цингэ одной рукой, Шэнь Цинцю крикнул слугам, чтобы им принесли бочку. Бочка была широкой и новой. От воды поднимался пар, а по всей комнате растекался приятный аромат успокаивающих трав. Видимо, трактирщик решил, что и «ученику», и его «учителю» стоит немного остыть. Лю Цингэ все еще пытался вырваться, когда Шэнь Цинцю мстительно зашвырнул его в бочку. Вынырнув, Лю Цингэ одарил его таким взглядом, что воздух в комнате словно заледенел. Кажется, не стоило этого делать… В следующее мгновение мокрая одежда полетела в Шэнь Цинцю. Лю Цингэ мылся так яростно, будто сдирал кожу со своих врагов. К счастью, все закончилось мирно. Лю Цингэ настолько вымотался, что уснул прямо в горячей воде. Шэнь Цинцю аккуратно укутал его в полотенце и перенес на кровать, а затем вымылся сам и лег рядом. Он пообещал себе, что это точно в последний раз, и от души потянул Лю Цингэ за щеку. От этого стало как-то непривычно тепло и уютно, словно между ними двумя не было никакой вражды, только нежные отношения учителя и ученика. Приятное заблуждение — неприглядная реальность.***
Шэнь Цинцю проснулся, почувствовав на себе тяжелый взгляд. Его неприятно удивило, что эффект омолаживающей воды развеялся, и теперь они с Лю Цингэ лежали на одной кровати, словно любовники. На Лю Цингэ не было одежды. (Все же не стоило вчера быть настолько небрежным.) Шэнь Цинцю отодвинулся и поправил чужое полотенце, чтобы сделать атмосферу чуть менее интимной. Бежать было стыдно, поэтому он нащупал свой веер и спрятался за ним. — Оно больше не вернется? Проклятие? — Почему шиди спрашивает меня об этом? — Кого мне еще спрашивать? Ведь это ты его наслал! — Я не… — Шэнь Цинцю вздохнул, подавляя желание отлупить Лю Цингэ веером. — Кхм, да, будем считать, что я снял проклятие, потому что твои щеч… я хотел сказать, потому что ты оказался не таким невыносимым болваном, как я думал, нет, болван ты, конечно, редкостный, но… хмф… Шэнь Цинцю покосился на руку, грубо впечатавшуюся в его губы, и приподнял брови. — То есть, если я позволю тебе трогать свои щеки, ты больше не будешь насылать на меня опасные проклятия? «Что это за логический выверт?.. Впрочем, пообещать можно, да и потрогать… И с каких пор у меня такие пристрастия?» Шэнь Цинцю активно закивал, и Лю Цингэ, задумавшись на секунду, пододвинулся ближе, подставляя лицо. Шэнь Цинцю не нужно было просить дважды — он нежно сжал щеки Лю Цингэ, подумав, что они все такие же мягкие, пусть уже и не похожи на два сладких облачка. Отогнав странные мысли, он продолжил гладить щеки, то пощипывая их, то растягивая в стороны, то перебирая пальцами, как котята мнут маму-кошку. Вскоре от ауры, исходящей от Лю Цингэ, стало тошно. — Ты сам предложил такой обмен. Или же решил забрать свои слова назад? — Нет, — Лю Цингэ смерил Шэнь Цинцю ненавидящим взглядом, а затем смиренно закрыл глаза. — Продолжай. «Удивительно! — подумал Шэнь Цинцю. — Оказывается, этот варвар может быть послушным. Иногда не так уж плохо иметь репутацию третьесортного злодея. Надеюсь, этого придурка никто не додумается отравить. Не хотелось бы лишиться такого — омерзительного — способа снимать стресс». Это было похоже на битву: ни один из них не хотел сдаваться до тех пор, пока не догорела вторая палочка благовоний. Но в итоге Лю Цинге не выдержал — его щеки горели от прикосновений и, казалось, даже покрылись синяками. — Достаточно, — процедил он. — Завтрак. — Шиди такой нетерпеливый, — покачал головой Шэнь Цинцю, пряча за веером самодовольную ухмылку. — Впрочем, я бы тоже не отказался от завтрака. Они спустились на первый этаж. Шэнь Цинцю задумчиво обмахивался веером, наблюдая, как Лю Цингэ приветствует сереющего трактирщика — в ход шли не столько кулаки, сколько столы и стулья. Впрочем, трактирщик отделался лишь легким испугом и, сокрушаясь по почившей мебели, поспешил принести рисовую похлебку, почти такую же безвкусную, как на бедном пике Аньдин. Лю Цингэ высыпал в свою тарелку полбанки сычуанского перца под уважительные взгляды других посетителей. — Надеюсь, не будешь обвинять меня в очередном заговоре, если после столь необычного блюда тебе станет плохо. — Когда ты успел подсыпать туда яд? — подозрительно спросил Лю Цинге, но ложку не отложил, даже начал работать ей с удвоенной силой. — Шиди Лю… И как только ты смог прожить так долго? Лю Цингэ одарил Шэнь Цинцю еще одним подозрительным взглядом, явно прикидывая, какое покушение мог упустить из виду. «Да-а, такими темпами он приостановит неограниченный доступ к своим щекам еще до часа крысы. Этого не должно произойти. Ни в коем случае». Шэнь Цинцю поспешил исправить ситуацию: — Конечно, простая похлебка никак не сможет навредить такому искусному мастеру, как лорд пика Байчжань. Лю Цингэ многозначительно хмыкнул, то ли соглашаясь, то ли все еще пытаясь разгадать несуществующий коварный замысел. — К тому же я не настолько отчаянный, чтобы нарушать договоренности в первый же день, — проворковал Шэнь Цинцю, нежно поглаживая лицо оцепеневшего Лю Цингэ — его припухшие от недавних ласк и раскрасневшиеся из-за острого перца щеки были настоящей усладой для глаз. Трактирщик, решивший задобрить их после вчерашнего инцидента и совершенно не ожидавший застать подобную сцену, не смог удержаться от вскрика и едва не выронил кувшин со сливовым вином. Две пары глаз буквально пригвоздили его к полу. Заикаясь, трактирщик пробормотал, что не хотел отвлекать уважаемых господ, и спешно ретировался. — Что это с ним? — поинтересовался Лю Цингэ. — Похоже на искажение Ци, но не думаю, что у простого трактирщика есть хоть какие-то способности к заклинательству. — Странно слышать это от тебя, — хмыкнул Лю Цингэ, совершенно игнорируя и ледяной взгляд, и резко изменившуюся атмосферу. — Когда-нибудь ты умрешь от моей руки, шиди Лю, — в который раз пообещал Шэнь Цинцю. — Буду ждать, — усмехнулся тот в ответ.***
Солнце клонилось к закату, когда запыхавшийся трактирщик перехватил у городских ворот Шэнь Цинцю и Лю Цингэ, уже успевших устать от общества друг друга и желавших поскорее расползтись по своим пикам. — Уважаемые господа, постойте, погодите, — кричал он, размахивая руками. — Тут такое произошло, только достопочтенным мастерам под силу справиться с подобной напастью! Мы бедные люди, но отблагодарим, чем сможем. Через наши края проходит не так много заклинателей, и кто его знает, сколько потребуется времени, чтобы изгнать эту нечисть, если вы сейчас уйдете. Заметив, что его слова не возымели должного эффекта, трактирщик поспешил добавить: — Демон выпил реку, что проходила через тот лес, деревья вдоль ее берегов потеряли все листья за считанные часы, много зайцев погибло, а люди, которые пили воду из этой реки, начинают заболевать. Быть может, им уготована та же участь, что и лесным братьям. «Лю Цингэ тоже пил из реки: кто знает, как недуг скажется на нем?» Шэнь Цинцю нахмурился, постукивая сложенным веером по подбородку. Если сначала он собирался уйти, отмахнувшись от чужого горя, то сейчас на кону были щеч… была жизнь Лю Цингэ. Нет никаких сомнений в том, кого лорды остальных пиков обвинят, если тот скоропостижно скончается от загадочной болезни. Так что Шэнь Цинцю все равно не смог бы остаться в стороне и обязан был сыграть роль заботливого шисюна. Заодно постараться — в какой уже раз? — сохранить свою репутацию. — Дело серьезное, мы не можем проигнорировать просьбу простых людей. К тому же, мой друг, — Шэнь Цинцю раскрыл веер, не желая видеть выражение лица Лю Цингэ, — тоже пил из этой реки. — То есть ваш сын, ученик… э, я хотел сказать друг… — совершенно запутался трактирщик, а затем и вовсе стушевался под свирепым взглядом «сына-ученика-друга». — Премного благодарен за вашу помощь. Последние слова он проблеял на ходу, решив скрыться с глаз долой, пока от него самого не избавились, как от надоедливой нечисти. — С каких пор лорд пика Цинцзин стал таким благородным? — Всегда был, просто ты старательно игнорировал этот факт. И, судя по виду Лю Цингэ, он планировал заниматься этим и дальше. Вздохнув, Шэнь Цинцю привычным жестом попытался ухватиться за мягкую щеку, но поймал лишь воздух. — Шиди Лю?.. — Сначала я должен убедиться, что эта история не имеет к тебе никакого отношения. «Да что за упертый баран! — мысленно простонал Шэнь Цинцю, похлопывая по запястью веером. — С ним невозможно иметь никаких дел!» — Если ты потеряешь веер, — вдруг произнес Лю Цингэ, второй день пристально наблюдавший за Шэнь Цинцю, — я верну его тебе. — Я никогда не теряю свои вещи. В твоих услугах нет нужды. Лю Цингэ резко развернулся и быстро зашагал в сторону леса. — И какая муха его опять укусила? — проворчал Шэнь Цинцю, отправляясь следом. — Неужели искажение Ци?! Но судя по тому, как обстоят дела в деревне, болезнь не должна прогрессировать так быстро!..***
На самом деле демон, деяния которого трактирщик описывал в столь ярких красках, оказался лишь слабым водным духом, который и без помощи заклинателей развеялся бы через несколько дней, не в силах удержать в себе омолаживающую реку. Загадочная болезнь и вовсе не имела к нему прямого отношения — кролики, ведомые жаждой, объелись кровавых ягод и отравились, а неопытный охотник, поймавший опьяненных отравой кроликов, забил нескольких из них для праздничного ужина. Следовательно, жизнь Лю Цингэ была вне опасности, и Шэнь Цинцю решительно не понимал, почему тот продолжал действовать ему на нервы. И, не в силах и дальше выносить его угрюмость, Шэнь Цинцю перешел в решительное наступление. — Шиди Лю, как насчет того, чтобы прогуляться вдоль реки? Проверим, не привело ли вмешательство духа еще к каким-нибудь изменениям. — Ты возьмешь свой веер? — Шиди планирует вновь его украсть? — Ты его потерял. — Я никогда не теряю своих вещей. — Потерял. А я — нашел. — Шиди Лю всегда внимателен к своему шисюну, — холодно процедил Шэнь Цинцю, понимая, что ему придется всегда иметь под рукой парочку запасных вееров на случай, если какой-то из них опять «потеряется». У реки было спокойно. Деревья вернули свою былую стать, а в их тени дремали пушистые кролики. — Кажется, я вижу что-то в воде, — Шэнь Цинцю жестом показал, что нужно наклониться ниже. — Как думаешь, что это может быть? — Я ничего не… Шэнь Цинцю вложил приличное количество энергии в свои ладони и ударил Лю Цингэ в спину. Тот, не ожидая столь подлой атаки, не успел договорить и повалился в реку. — Ты!.. — закричал Лю Цингэ, сплевывая воду, а затем уставился на свои ладони, сильно уменьшившиеся в размерах. — Шэнь Цинцю! Какого черта ты снова меня проклял?! — О, но разве не ты первый нарушил свое слово? В последнее время ты совершенно не подпускал меня к себе, только и делал, что воровал мои веера! — Находил, — насупился Лю Цинге. — Да-да, находил. А теперь вылезай из воды и дай этому учителю тебя… осмотреть. — Ты не мой учитель! Даже в таком виде я во всем талантливее тебя! Шэнь Цинцю снисходительно улыбнулся, наблюдая за тем, как великий и непревзойденный Лю Цингэ, обладатель дара нахождения вееров, барахтается в реке, стараясь не чихать от холода. Отвратительное очарование! Укутав Лю Цингэ в полотенце, заботливо прихваченное из трактира, и развесив его мокрую одежду у костра, Шэнь Цинцю полностью увлекся тисканьем. Лю Цингэ стоически терпел, но в итоге пустил в ход свое единственное оружие — зубы. Остаток вечера они зло таращились друг на друга сквозь пламя костра. — Шэнь Цинцю, скажи честно, тебе во мне нравятся только щеки? — Да! Лю Цингэ недовольно засопел. — Хм… может быть? Сопение зазвучало яростнее. — Нет?.. — Я сильнее, умнее и симпатичнее тебя! Будешь и дальше утверждать, что щеки — это мое единственное достоинство и что без них я ничего не стою?! Шэнь Цинцю поперхнулся воздухом — он никогда не говорил ничего подобного! Умозаключения Лю Цингэ ставили его в тупик, и сегодняшний разговор не был исключением. Он совершенно не понимал, что творится в этой красивой, но, очевидно, пустой голове. — Ты поэтому воровал мои веера?! Хотел насолить? — Находил! Упорству и непрошибаемости Лю Цингэ можно было позавидовать. — Зачем ты их… находил? — Шэнь Цинцю решил зайти с другой стороны, так как от всей этой неразберихи кровь подступала к горлу. Но ответом было лишь сердитое молчание. Невыносимо! — Зачем? — настойчиво повторил Шэнь Цинцю. — Затем, что ты их терял! — И?.. Допустим, только допустим, что я и в самом деле потерял свой веер, так с какой целью ты отправился его искать? — Чтобы вернуть… — Зачем? — Он твой. — Ну что такого может случиться, если я вдруг потеряю свой веер?! — Снова найду. Шэнь Цинцю чувствовал, что закипает. Сколько бы он ни бился, результата не было. Это утомляло. Злило. Заставляло ненавидеть, как никогда прежде. Если бы он верил, что Лю Цингэ способен на хитрость, то посчитал бы все происходящее каким-то особо изощренным способом свести с ума. Но тот обычно сначала делал, а только потом думал, если вообще снисходил до этого, да и в целом был слишком импульсивным и нетерпеливым для подобного рода интриг, свойственных скорее людям подлым, таким, как сам Шэнь Цинцю. Иметь дело с пустоголовым варваром Лю Цингэ было куда сложнее, чем с кем-либо еще. Вполне возможно, что двойного дна в его поступках и словах не было, что он вообще не вкладывал в них никакого смысла и действовал по велению левой пятки. Шэнь Цинцю предпочитал сражаться с противниками, которых он мог понять: коварными, умными, жестокими. Подумав, что ни у кого из его врагов больше нет таких славных щек, Шэнь Цинцю моментально успокоился и решил закрыть глаза на некоторые странности. По крайней мере до тех пор, пока Лю Цингэ позволяет безнаказанно себя тискать. Несколько «потерянных» вееров — не такая уж высокая цена за это. — Шиди может находить мои веера, если я их вдруг где-то оставлю, — решил Шэнь Цинцю, гадая, действительно ли Лю Цингэ просиял от этих слов или же просто показалось. — Давай вернемся в деревню. Останемся там, пока ты снова не повзрослеешь. Потушив костер, собрав одежду и закрепив на поясе Чэнлуань, Шэнь Цинцю подхватил брыкающегося Лю Цингэ на руки и долетел до трактира на мече.***
Проснувшись рано утром, Шэнь Цинцю задумчиво разглядывал спящего рядом Лю Цингэ, вернувшего свой настоящий облик. Непривычно безмятежного и напоминавшего небожителя. Если в детстве в его чертах была приятная округлость, то сейчас они словно состояли из невесомых и изящных линий. «Интересно, как он изменится в дальнейшем? — Шэнь Цинцю был готов повременить с местью. — Наверняка, этот варвар станет еще красивее. Отвратительно…» Руки сами тянулись к лицу Лю Цингэ. И в этот раз хотелось легким движением очертить переносицу, лоб, скулы. Не успел Шэнь Цинцю подумать об этом, как пальцы скользнули по светлой коже, напоминающей мрамор или жемчуг, но такой горячей, что от контраста стало трудно дышать. Лю Цингэ открыл глаза. Его взгляд был тяжелым, но совсем не злым. — Ты? — Шиди ожидал увидеть кого-то другого? Лю Цингэ не уклонялся и не отталкивал, но ответил не сразу: — Нет. Кажется, они оба начали привыкать к подобным пробуждениям. — Шиди Лю, — Шэнь Цинцю прижался лбом ко лбу Лю Цингэ, — у тебя температура… Он чувствовал себя виноватым. Ведь вовсе не обязательно было сталкивать в реку, чтобы добиться желаемого эффекта. Можно было заварить чай или приготовить суп, используя омолаживающую воду. Шэнь Цинцю приподнялся, собираясь сходить за лекарем. Но встать не успел — Лю Цингэ притянул его к себе и крепко обнял. Шэнь Цинцю почувствовал горячее дыхание на своих губах и разбегающиеся по пояснице мурашки. — Тебе надо отдохнуть, а я схожу за лекарем и… — Можно? — тихо спросил Лю Цинге, не отрывая взгляда. — Поцеловать? Шэнь Цинцю не был готов к такому повороту событий, чувствовал, что и сам начинает заболевать от одной только мысли о близости. Но она не вызывала отвращения, скорее была волнующей. Шэнь Цинцю едва заметно кивнул, и тут же почувствовал, как губы Лю Цингэ скользнули по его губам. Они целовались страстно, жадно, разбрасывая одежду, словно уже касались друг друга прежде — в мыслях, во снах, наяву. — Стой, подожди, — повторял Шэнь Цинцю, не в силах оторваться. Через пару мгновений он все же отодвинулся. Лю Цингэ хмурился, но терпеливо ждал, едва ощутимо касаясь губами плеча — ненавязчивое предложение продолжить начатое. Шэнь Цинцю собрал энергию на подушечках пальцев, а затем начертил несколько символов в воздухе. Символы засверкали, плавно облетели комнату и зависли под потолком. — Это еще зачем? — настороженно поинтересовался Лю Цингэ. — Шиди Лю, я не буду тебя убивать, — рассмеялся Шэнь Цинцю, прижимаясь крепче и нежно прикусывая любимую щеку. — Не сейчас. — Все равно не сможешь, — хмыкнул Лю Цингэ. — Так что это? — Защитные символы, весьма популярные у совершенствующихся. Продержатся несколько дней. Лю Цингэ снова хмыкнул, подминая под себя Шэнь Цинцю и проводя языком по его шее, ушной раковине. — Шисюн хочет совершенствоваться вместе со мной? — прошептал он. Шэнь Цинцю вздрогнул — обрывки мыслей вспыхивали в голове и рассыпались, сердце лихорадочно стучало. Удовольствие было каким-то надрывным, острым — столкновение ледяной звезды с солнцем, не иначе. Лю Цинге двигался неспешно, аккуратно, словно боялся поранить, применив чуть больше силы. Он терся членом о член, наслаждаясь поддернутым дымкой взглядом Шэнь Цинцю, совсем не похожим на его привычный — цепкий и препарирующий. И даже не пришлось подключать руки — притяжение между ними было столь сильным, что разрядка получилась быстрой. Они кончили почти одновременно. И липкие, потные все еще не могли насытиться, дразня друг друга быстрыми, игривыми поцелуями. — Ты так и не ответил. — Парное совершенствование… Шэнь Цинцю нервно попытался нащупать свой веер, но Лю Цингэ мягко перехватил его руку и прижал к своему лицу. Понадобилось совсем немного времени, чтобы Шэнь Цинцю успокоился и принял решение. — Звучит неплохо. Шиди готов пойти по этому пути вместе со своим шисюном? — Кто-то ведь должен возвращать твои веера. — Шиди Лю… Шэнь Цинцю сжал щеки Лю Цингэ в последний раз, а затем начал собираться. Все это было замечательно, и прерываться не хотелось, но каша и лекарства не могли прийти сами. А для того, чтобы продолжить совершенствоваться с того момента, на котором они остановились, Лю Цингэ однозначно понадобятся силы.***
Усердно совершенствовавшиеся несколько ночей кряду и почти доведшие трактирщика до нервного срыва, Шэнь Цинцю и Лю Цингэ наконец решили вернуться на свои пики. У них все еще было много неотложных дел, да и Шэнь Цинцю переживал, что ученики Цинцзин за это время сильно расслабились и совсем отбились от рук. (А ученики с Байчжаня всегда были такими, поэтому о них никто не беспокоился.) — Если у тебя есть время, может, зайдешь ко мне на чай? — предложил Шэнь Цинцю, а затем хитро добавил. — Покажу свою коллекцию вееров. — Да, нужно увидеть. Вдруг потеряешь. А мне искать. — Шиди такой внимательный. Ученики с пика Цинцзин провожали их настороженными, но крайне заинтересованными взглядами. Юэ Цинъюань выглядел так, словно выпил очень горькую целебную настойку. И все же он взял себя в руки и сдержанно поинтересовался: — Что привело шиди сюда?.. — Я решил, что будет не лишним наладить отношения между пиками, и было бы разумно начать с нас двоих, — Шэнь Цинцю спрятался за веером, не уточняя, как именно они собираются «налаживать отношения». — Правда, шиди Лю? — Да, — коротко ответил Лю Цингэ, тем более не желавший вдаваться в подробности. Шэнь Цинцю не удержался и ущипнул Лю Цингэ за щеку — до отвратительного послушный варвар. Юэ Цинъюань побледнел, ожидая, что тот разозлится и начнет все крушить, и едва ли не позеленел, когда вместо этого они просто прошли мимо. На пиках Цинцзин и Байчжань начались интересные времена.