Он это знает.

Она увядала. Его дорогая Вильгельмина увядала прямо на его глаза. С каждым днём она всё больше походила на труп, при выходе на солнце её кожа покрывались волдырями, она могла бодрствовать лишь ночью... И могла питаться лишь кровью Она снова начала обращаться в вампира. Но почему? Почему так произошло?! Они... Они же убили Дракулу! И Абрахам сказал, что проклятье должно было спасть с Мины, и тогда она бы стала человеком! Ведь сначала всё и правда было хорошо! Проклятье Дракулы исчезло, и Мина правда стала человеком. Они покинули Трансильванию и вернулись на "Туманный Альбион", наконец-то сыграли свадьбу и жили спокойной счастливой жизнью... Но счастье это продлилось всего месяц. Всё началось с того, что новоявленная миссис Харкер начала плохо высыпаться. Она часто просыпалась посреди ночи, а иногда и вовсе не могла заснуть, говоря, что совершенно не чувствует сонливости. Обратная ситуация наблюдалась в дневное время, ибо девушка постоянно чувствовала себя уставшей и порой могла задремать на ровном месте. Походы к врачу, как вы могли понять, ничего не дали, ибо врачи не могли понять, в чём дело. Джонатан думал, что это организм Мины просто начал отходить от пережитого стресса, и вскоре всё придёт в норму. Но это было только начало... У Вильгемины пропал аппетит. Она не хотела что-либо есть. А даже если она и ела что-то через силу, то она не чувствовала какого-либо насыщения. К тому же пища начала терять для неё какой-либо вкус. К тому же у бывшей Мюррей начала появляться светобоязнь: она не желала выходить на улицу, просила не открывать окна и зажигать лишь свечи. Уже тогда Харкер начал подозревать что-то неладное, однако он не хотел приплетать к этому относительно недавние события. Он в полной мере доверял Абрахаму и был уверен, что тот не станет их обманывать. Так ведь?... Все надежды разрушились, когда Джон однажды порезал ножом палец. Совершенно случайно, мужчина просто хотел порезать фруктов для своей дражайшей жены. Молодой человек хотел было пойти за аптечкой, дабы забинтовать палец, но встретился взглядом с Миной. Он смотрел прямо ей в глаза. Уставшие, затуманенные от слёз и… Алые, будто кровь. Сейчас её некогда голубые, словно чистое небо, глаза были кроваво-красными, как когда этот поганый кровосос обратил её. Проклятье НЕ ИСЧЕЗЛО Дракула НЕ УМЕР. АБРАХАМ ОБМАНУЛ ИХ. Джонатан был зол. Джонатан был в бешенстве. Он хотел разбить Абрахаму лицо. Он хотел УБИТЬ ЕГО. Убить вместе с этим упырём. Он желал сомкнуть свои пальцы на горле этого поганого алкоголика и самолично свернуть ему шею. Он хотел вспороть ему живот и вытаскивать орган за органом. Он мечтал утопить его в ближайшей грязной канаве. Закопать живьём. Сжечь. Переломать все его кости. Выдавить глаза. Размозжить голову. Вздёрнуть на виселице. Ох, чего он только не хотел сделать с этим ублюдком Хеллсингом. Ибо он это заслужил. Он их ОБМАНУЛ. По вине Ван Хеллсинга дорогая жена Харкера в буквальном смысле умирала на его глазах, превращаясь в ходячий труп. И Джонатан хотел превратить "охотника на нечисть" в труп. Но далеко не ходячий... Но он ничего из этого не сделал. Не сделал, потому что Вильгельмина попросила его не брать грех на душу. Не поступать так же, как поступал Дракула. Ведь если Абрахам его не убил, у него была на то причина. И хоть Джон и не был с этим всем согласен, он не хотел разочаровывать Мину. Не хотел, чтобы она видела в нём чудовище. Ведь он не такой, нет... Прошло ещё полгода. И за это время Мина впала в глубочайшую депрессию. Она была не способна, как обычные люди, выходить на солнце или есть обычную пищу, ибо от неё её начинало рвать. Ей пришлось оборвать все связи со своими знакомыми, дабы в случае чего она не могла навредить им. Но что хуже всего... Ей пришлось наблюдать за тем, как из-за этого страдает и её дорогой Джонатан. Он сутками пропадал на работе, ему пришлось подкупить одного из врачей из местной больницы, дабы ему давали донорскую кровь, которую могли бы использовать для спасения других несчастных, а в безденежные дни ему приходилось поить свою жену собственной кровью. За это время он и сам начал выглядеть, как живой труп. Это угнетало девушку ещё больше. Если раньше она просто чувствовала себя совершенно бесполезной, то сейчас ей казалось, что её существование в этом мире даже вредит окружающим её людям. Единственное, что она могла сделать, так это не переставая плакать днями напролёт, запершись в комнате, совершенно не желая видеть измученное лицо Джонатана. Она просто... Хотела исчезнуть. Чтобы больше никому не вредить. Чтобы Джон наконец-то смог вздохнуть спокойно и мог найти своё собственное счастье. И... Однажды, когда Харкер в очередной раз вернулся домой после рабочего дня... Вильгельмина исчезла. Её не было ни в доме, ни в городе, ни даже в его окрестностях. Мужчина не понимал. Не понимал, куда она могла уйти. Он не понимал, зачем она ушла. Он был напуган. Напуган и подавлен. Он думал, что сделал что-то не так. Думал, что как-то сильно обидел её. Может её расстроило то, что он так долго пропадал на работе. Так она ведь могла ему сказать об этом!... И молодой человек искал её. Искал все те два месяца, что её не было. Не терял надежду, что он найдёт её. Или что она сама вернётся домой... Он продолжал поиски до тех пор, пока в один дождливый день ему не пришло письмо из Румынии. Извещение о смерти. Извещение о смерти его дорогой Вильгельмины. - Джон, дорогой, я, конечно, не хочу сильно доставать тебя вопросами, но мы разве приехали сюда не по поводу твоей работы?... - Я хочу кое-кого навестить. - Навестить?... На кладбище?... Двое людей, видимо женатая пара, высокий болезненно осунувшийся блондин с букетом цветов в руках и светловолосая девушка со свёртком в руках, шли среди рядом могил, кажется по известной лишь мужчине дороге, ибо его спутница несколько нервно и потерянно оглядывалась по сторонам. Остановились же они лишь у непримечательной на первый взгляд могилы, заросшей плющом, мхом и вьюнками. Таких тут полно. Однако остановились они почему-то именно у неё. Мужчина присел на корточки и, особо не заботясь о чистоте своих перчаток, сорвал с плиты растительность, обнажая выгравированную на ней надпись и чёрно-белую фотографию. "Здесь покоится Вильгельмина Харкер-Мюррей 1877-1898 Любящая жена и верная подруга" - Д-Джон... - с дрожью в голосе произнесла девушка - Э-это... - Это могила моей бывшей жены - отрешённо произнёс её муж, кладя букет белых роз перед могильной плитой и вставая. - О-ох... - от этого заявления девушке стало не по себе. Нет, она, конечно, знала, что раньше Джонатан был женат, и что его прошлая жена умерла, но кто бы мог подумать, что они пойдут прямо на её могилу?... Она прижала свёрток ближе к своей груди. - Мне... Мне отойти? Ну... Чтобы ты побыл с ней наедине... - Эрика, я ведь предлагал тебе подождать меня у входа. - Я-я знаю!... Просто... Ты же не сказал, зачем конкретно мы сюда идём... Вздохнув, Джон махнул рукой и сказал: - Если тебе будет так спокойнее, то можешь отойти. Только не отходи далеко, тут и заблудиться можно. Кивнув, девушка, названная Эрикой, отошла куда-то к в сторону, на достаточное расстояние, дабы не маячить у мужа перед глазами. Проследив за ней взглядом, мужчина устало выдохнул и снова посмотрел на могильный камень. - .. Что ж, здравствуй, милая - спустя минуту молчания обратился Джонатан к захороненной здесь Вильгельмине - Извини, что давно не навещал тебя. Дела, работа... Ох, ты, наверное, хочешь узнать, кто пришёл со мной. Это Эрика. Очень милая девушка. И семья у неё хорошая. Харкер несколько горько усмехнулся. - Мне даже жаль, что она полюбила человека вроде меня... Представляешь, теперь девушки могут первыми признаваться в любви своим возлюбленным. И... Мне было как-то совестно ей отказывать. Я не хотел разбивать ей сердце. Ведь это её первая любовь. Да и я кажется чувствую к ней какую-то симпатию... Но полюбить её, как девушку, я так и не смог. Видимо ты забрала моё сердце с собой в могилу. И, как мне кажется, она это понимает... Очередной вздох, за которым последовала короткая пауза. - Мне остался месяц - снова разорвал тишину Джон - Я это чувствую. С каждым днём жизнь покидает моё тело. Скоро мы снова будем вместе... Правда я очень жалею о том, что так и не смог поквитаться с Абрахамом. Это ведь всё произошло по его вине. Если бы он убил Дракулу... Если бы он отправил его в Преисподнюю!... - мужчина болезненно сжал зубы, после чего глубоко выдохнул и продолжил - ... Но это ничего. Ибо он всё равно поплатится за это. Я знаю, что обещал тебе, что забуду об этом... Но... Я просто не смог. Не смог смириться с подобной несправедливостью. Я знаю, тебе это не понравится. Возможно, ты даже меня возненавидишь. Но я приму это. Ведь я буду понимать, что заслужил подобного отношения. Прости, Мина, но я не могу этого терпеть. И вновь пауза. Джонатан посмотрел в сторону своей нынешней жены. Эрика явно чувствовала себя здесь некомфортно, это можно было понять, как минимум по тому, как она нервно оглядывалась по сторонам. Наверное, стоит уходить... - Мне нужно идти. Эрика нервничает, и на пользу ей это точно не пойдёт - Джон сделал небольшой поклон - В следующий раз мы встретимся уже на том свете, любовь моя. Только дождись. До встречи. С этими словами Харкер направился к выходу с кладбища, крикнув Эрике, что он закончил, и теперь они могут идти обратно. Да, Джонатан и правда жалел, что не сможет отомстить Ван Хеллсингу. Как минимум, потому что до него дошёл слух, что старик давно скончался самостоятельно. А как максимум, потому что самому Джонатону осталось немного. Но даже если и так, после этого ублюдка ведь останутся его отпрыски. И этот поганый кровосос... Это заставляло Джона злиться и ненавидеть себя за такое бездействие ещё больше. Однако Харкер ведь и сам оставил после себя потомство... Мужчина покосился на свёрток в руках Эрики. Честно говоря, Джонатан была даже рад взять себе девичью фамилию своей второй жены. Старая фамилия напоминала ему о том, как он не смог помочь своей дорогой Мине и оставил безнаказанным Абрахама. К тому же она бы совершенно не подошла к имени их сына. Эйвондейл Харкер... Согласитесь же, ужасно звучит. А вот Нейпьер... Нейпьер - это уже совсем другое дело. И теперь, когда Джонатан Нейпьер-Харкер оставил после себя "наследство", он со спокойной душой мог доживать свои последние дни. Ибо даже если он не сможет самолично направить своё дитя на нужный путь, оно само сможет это сделает. Ведь вместе с генами ему предалась и вся та ненависть и злоба, которая копилась в Джонатане годами. И эти чувства расцветут в его детище, когда настанет время. Расцветут, дабы, подобно огню, поглотить всё, что оставил после себя Абрахам Ван Хеллсинг. Он это знает.