Лёня сразу почувствовал, что в этом деле что-то пойдёт не так. Быть может проблема была в том, что в этот раз ему придётся действовать в команде. А может быть, всё дело в том, что ему не хотелось тащиться к очередному олигарху, которого кто-то развел на бабки и потом ещё ехать к провинившемуся и отстреливать тому яйца. Заказчики бывают до боли банальные. Одним надо просто привезти, чтобы те закончили всё сами. Другим же надо, чтобы всю работу сделал наёмник. Лёня любил только один тип заказов – тот, который хорошо оплачивался.
Его напарника звали Санджей, но для друзей он бы просто Саня. Саня был крепковатого телосложения, не слишком высокий, но его кулаки могли отправить абсолютно любого в нокаут. Проблема была лишь в том, что Саня очень любил ими махать. Так часто, что в какой-то момент золотой кастет, подаренный ему от довольно влиятельного авторитета, почти врос в руку. Но Саня не жаловался.
Как там писал Филатов «не румян, не бледен, не богат, не беден», но это всё было не про Саню. Он умел краснеть, как чёрт из душегубки, так и бледным, когда ел лук. Да, лук Саня любил, причём хорошо в нём разбирался. Когда он приходил в магазин, первым делом направлялся к корзине с луком, тщательно его проверял, консультировался по поводу региона. Он мог есть лук и вместе с красным перцем, и с ванильным пряником. Однако, в голодные времена, например, когда Саня оказался в Уфе и почти четыре дня выслеживал одного человечка, которого ему заказали, он то и дело питался одним луком без закуски.
О Сане говорили, что он психопат, который обожает резать людей. Не стрелять, а именно резать. Где-то в этих словах правда засела посередине. Кто-то говорил, что он вернулся контуженным с Афганистана и просрал все деньги, скупив билеты Мавроди. Да, разговоры были и у всех всегда были свои ответы. Правда, на один вопрос никто внятно ответить так и не смог – откуда Саня получил такой страшный ожог на левой стороне лица? Ходили слухи, будто бы моджахеды схватили его в окрестностях Кандагара и пытали так долго, что в итоге решили облить его кипящим маслом. Но как же он оттуда вырвался? Да, вот здесь-то обычно и начинали плыть сказочники. Как обычно водится, такие вещи заседают в голове чуть ли не навсегда, вопросы и тщетные попытки найти на них ответы превращаются в навязчивую идею, не дающую спокойно спать. И вот, в один момент, когда вы едете вдвоем в машине, рыбачите на лодке или просто перекидываетесь в картишки у кого-то на хате, вопрос соскальзывает с губ так непринужденно и легко, что диву только даёшься. «А откуда у тебя этот шрам?» - говорится эта фраза легко, но напряжение, как по щелчку выключателя, доходит до максимума за считанные секунды. «М?» - это всё, что вы сначала получаете в ответ. «Шрам у тебя, говорю, откуда?» - повторяете снова. «А, этот? Да хуйня, короче, захожу я как-то в трамвай, народу на выход не вижу, спокойно влезаю и тут какая-то карга старая меня толкать начинает. Я ей, мол, слышь бабуля, ты руки-то не распускай. Ну она на меня смотрит, стоит, ну, я думаю, не услышала, подхожу к ней, и эта манда как, блядь, чихнёт мне в ебало... И всё, горит нахуй, как кислотой будто шмальнули, клянусь тебе».
Обычно, после такого люди впадают в ступор, что немудрено. Поверить в такое невозможно, однако есть и тот тип людей, которым легче принять даже такое объяснение за истину и больше к этому вопросу никогда не возвращаться, чтобы больше он не мучил. Так, например, поступил и Лёня.
А на дворе стояла середина декабря. Снега навалило, конечно, чуть ли не по колено, да и морозы были ошеломительные, такие, что порой завести машину было невозможно и приходилось с паяльной лампой отогревать движок. Как раз этим делом и занимались два наших киллера. Лёня счищал снег с лобового стекла, а Саня, находясь под машиной, водил взад-вперед лампой, чтобы прогреть заледеневший двигатель. И каждый из них при этом матерился, так что они в какой-то момент стали похожи на тех старух, которые ходят по улице с пустой коляской и еле слышно проклинают всех вокруг.
- Я попробую завести, - громко сказал Лёня и, убрав веник (а ничего другого у них не было для чистки стекол), сел в машину. Он воткнул ключ, двинул педаль газа в пол и несколько раз на неё понажимал. Машина слегка завибрировала, но начала издавать такие звуки, будто её не завести пытаются, а замучить до смерти. Худо-бедно, но через пять минут эта чёрная «бэха» завелась.
- Эта американская хуйня совсем не приучена к нашим морозам, - недовольно сказал Саня.
- Это немецкая хуйня, - поправил Лёня.
Наёмник переключил скорость, выехал задком со двора, и они помчались вперёд.
- Так, а ты чего не сел? – спросил Лёня. Он вообще не любил водить, но Саня ему ещё при встрече кинул ключи и сказал, что поведёт не он.
- Да от меня перегаром несёт, будем сейчас ехать, не дай бог какой полосатый, блядь, стопанёт. И деньги тратить не хочется, да и опаздывать нельзя, раз уж нас двоих вызвали, видать, совсем там серьёзно все.
- А я тоже, кстати, об этом подумал. Я вот как знал, что что-то будет сегодня, поэтому два ствола с собой положил. Не, я помню, ты не любитель, но хуй знает куда пошлют. Меня как-то раз занесло с Иванычем в глухомань – Старый Оскол – так там мы местного педрилу замочили, а он там крышевал почти всё, знаешь, хорошо у него там всё налажено было, и нас там чуть весь город не отъебал. И мы там вдвоём, получается, рядом со статуей генерала какого-то стоим, а нас то ли таджики, то ли вообще грузины, короче, чурки окружили. Ну мы, каждый со стволом, им контрольный в воздух дали, сразу, сука, поразбежались. Я всё понимаю, знаешь, человек может помогает там кому-чем, но если нам дали задачу угандошить, мы то тут при чём? Мы такие же рабочие, как какие-нибудь учителя, вроде и стараемся, душу вкладываем, не спим ночами и так далее, а с нас три шкуры содрать пытаются, еб твою мать.
- Это хорошо, что чурки пугливые попались, а то знаешь, ты им контрольный в воздух иной раз можешь дать, а они достанут откуда-то калаши и все, пиздец. Мне рассказывали, что в Тольятти был один тип, вроде вообще пацанёнок ещё, студент, так оказалось, что он ебёт жену Машиниста. А студент-то оказался не шибко робкий, принес на стрелку дедов пистолет, не помню, наградной или какой он там. Ну и стоит он перед дагами, они к нему подходят, он как в воздух пальнёт, и в него два мужика из калашей всю обойму нахуй выпускают. Вот так оно и бывает, залупаешься не на тех и получаешь ровно столько, сколько заслужил.
И пока два наёмника делились историями из своей профессиональной деятельности, попутно обсуждая, будто два литератора, место киллера в современной России, в двадцати километрах от пробки, куда попали наши герои, их ждал, восседая на кожаном диване из Италии, Денис Шоколадов. Денис в это время занимался своим самым любимым делом, он с сумасшедшей скоростью выкуривал кубинскую сигару «Коруни Корунис». И хоть никто у него эту сигару отнимать не собирался, Денис чувствовал, что сигару нужно выкуривать так быстро, как только можно. Логики в этом искать не следует, он это делал всегда, когда нанюхивался кокаином. В остальное же время он курил эти сигары классическим способом – медленно и со стаканом виски в другой руке. Рядом с Денисом стоял его верный помощник и охранник Рафик. Рафик, в отличии от Дениса не был похож на трёхподбородочный гелиевый воздушный шарик, способный в два укуса съесть здоровенный бургер из какой-нибудь фастфудницы. Рафик был высоким, накачанным, всегда с очень серьёзным заросшим лицом молодым человеком, который в свои двадцать четыре дослужился до начальника охраны. Следует также знать, что Рафик оказался на скамье подсудимых в четырнадцать лет, когда до смерти забил одноклассника за то, что тот посмотрел на его девушку. Так что подобные достижения не должны вызывать у кого-либо сомнение или удивление.
Рафику передали, что приближается чёрная машина. Он оповестил об этом своего начальника. Денис взглянул на него безумными глазами. Рафику ненадолго показалось, что Денис крутит пальцами сигару, но потом понял, что у того просто трясётся рука. Охранник понял, что больше с боссом говорить не стоит, он сейчас на пределе, и малейшее колебание в его настроении может привести к неописуемым последствиям.
Рафик вышел во двор, у ворот стояли Гагик и Шамиль с автоматами на перевес. Рафик схаркнул на лужайку, подошёл к воротам посмотреть на гостей. Саня застегнул куртку, так как на улице поднялась метель. Лёня как обычно был в своём пиджаке, только шею обтянул шарфиком и на голову напялил шапку с бубенчиком, которую он ещё давно забрал из маминой квартиры. Выглядело это довольно комично, что показал Рафик, попытавшись выдать оскал за улыбку. Он махнул им рукой, они ему тоже, подошли.
- Э, гля какие. Вы там откуда, из цирка сбежали что ли? – спросил Рафик, запихнув руки в карманы.
- Да уж точно не из обезьянника, - произнёс сквозь шарф Лёня.
- Ты слышь, поосторожней, я твои шуточки ещё терплю, но вот эти амбалы тебе башню снесут и не посмотрят, что ты гость.
- Без обид, пацаны, - поспешил исправиться киллер. Охранники извинения приняли молчаливыми кивками.
- Так это, Раф, пока не зашли, - Саня подозвал Рафика поближе, чтобы продолжить шёпотом – чё там, как, дело серьёзное? Бугай звонил, сказал, что там важное что-то, то бы ты как раз ну перед началом концерта просветил.
- Да сиди ты, вам тут час минимум прождать придётся, этот мудак во – Рафик многозначительно провел пальцем перед носом - так что он скоро пойдёт стрелять в пруд, у него ж там эти утки ебаные.
- Господи, ну ты скажи, куда нам сесть. А вообще, есть чего пожрать? – спросил Лёня. Он было хотел на дороге остановиться и перекусить чем-нибудь, но Саня его отговорил.
- Обижаешь, пошли, чего тут мёрзнуть. Гостей всегда накормим-напоим, - подмигнул Рафик и повел их внутрь.
По мнению Лёни у Дениса «Бугая» Шоколадова была очень симпатичная пещера, как он любил называть чужие дома. А пещер он повидал достаточно и уже умел на глаз определить уровень состояния человека. Ему казалось, что он попал в сказочный дворец из детских книжек, где есть настоящие подсвечники, красивые, расшитые всякими узорами шторы и занавески. Даже не было нужды притрагиваться к комоду или другой мебели, Лёня хорошо ориентировался по запахам и за годы работы на влиятельных людей хорошо запомнил запах настоящего дуба или крокодиловой кожи. Проходя вдоль длиннющих коридоров, киллер никогда не мог смотреть только вперёд, ибо его голова вынуждена была повернуться в бок, чтобы вдоволь насмотреться на своё отражение в гигантском зеркале. Так и здесь Лёня снова искусился и смотрел на себя любимого в зеркало. Чего греха таить, то же самое делал и Саня.
- УТКИ! – раздался крик в одной из комнат. Дальше последовал выстрел.
- Он что..? – спросил Саня и как-то невнятно мотнул головой. Рафик только повёл бровью.
- Не беспокойся. Это у него вторая стадия. Сейчас он побежит вперёд, уебётся об стену и начнёт стрелять в потолок.
- Господи, не, я понимаю, будь там белочка какая-нибудь, у меня у самого иной раз она приходит... но вот этого вот я прямо честно, не понимаю. Зачем они эту хуйню нюхают? Типа это что, как-то им вставляет? – с возмущением спросил Лёня.
- Да хуй их знает, этим мешкам что только не покажи, не расскажи, они всё захотят попробовать. Иной раз диву даёшься, вроде бы умные люди, погляди сколько денег напиздили, а заниматься такой ебаниной. Ну вот ему бы ещё проститку такую, знаешь, которая резиновой залупой мужиков ебёт и будет полный арсенал, - сказал Саня, поправляя штанину.
- Ты не про Клавуню случаем? – спросил Рафик.
- Какую ещё Клавуню? – с недоумением произнёс Саня.
- Так это местная такая, ну, элитная потаскуха. Чего ты думаешь, она с жирным тесно сотрудничает, - ответил Рафик и потыкал друг о друга указательными пальцами. Оба киллера намёк поняли. – Базарю, как-то раз он запустил эту шлюху в дом, а у неё целая, вашу мать, спортивная сумка со всякой такой поебенью. Ну, я подхожу, как обычно надо проверить на всякий случай. Я сначала подумал, там может костюм какой, ну для ролевых игр и так далее. Видели бы вы моё охуевшее лицо, когда в этой сумке увидел какие-то бусы. Я спрашиваю: «Чё это такое?», она мне в ответ: «Да в жопу вставляется. Тоже попробовать хочешь?». Отвечаю, я её чуть нахуй не застрелил там. И вот ночь, я уже думаю покимарить, как вдруг у него в проявочной, ну он же ещё хотел фотографом, блядь, стать, слышу крик. Я беру пистолет, молнией туда спускаюсь, стою уже перед железной дверью и снова, слышу крик. Но понимаю, что тут что-то не так. Какой-то это крик непонятный был, ну то есть не такой, когда тебя там режут или пиздят. Вот и я сначала не понял, что, вот ну что там такое. А там Бугай как орёт: «Ещё, давай, накажи меня!», я как услышал это, мне кажется, я поседел тогда. У меня руки трясутся, я просто не понимаю, куда я попал. Ну спрятал пистолет, стою напротив этой двери и в хуй не дую, что мне делать. А этот, блядь, за дверью: «Давай, давай ещё! Вот так! Да-да-да!». Я вот так вот стою – Рафик облокотился на стену, левой рукой рот прикрыл, глаза выпучил и стоит, чуть покачиваясь, - мне плохо, думаю, Господи, куда я попал, выбежал как ошпаренный. Через два часа выходит эта манда и Бугай, довольный, сука, как я не знаю кто. Но рожа улыбчивая, а у меня мурашки только идут.
- Мама родная, а, ты посмотри. Нет, ну бывают же ебанутые. У тебя есть деньги, здоровенный дом, гараж с машинами, я не знаю, можешь поехать, полететь отдыхать куда твоей душе, сука угодно. А ты берешь и ебёшься в жопу. Но вот с другой стороны, он же это не просто так делает? Не могло же это быть так, будто его молнией озарило: «Хочу, чтобы меня отъебали в очко»? Может это у них какая-то хрень типа омолаживания? – спросил Рафик, но по глазам двух наёмников понял, что это не совсем подходящая для них тема.
Раздался ещё один выстрел. Киллеры вместе с охранником ждали. Рафик поглядывал на часы и слегка улыбнулся. Он, в отличии от гостей, знал, что буйность начальника начинает подходить к концу.
- Заходим, - подозвал он. Гости последовали за ним.
Рафик открыл дверь, вошёл в просторное помещение, почувствовал запах гари, облизнулся. Начальник сидел в кресле, вытирал рот платком. Рафик дождался, пока Бугай опустит руки на колени. Уж очень ему не нравилось, что его наниматель держит в руке пистолет.
Бугай повернулся к ним лицом. Хлюпнул носом.
- Вас... да... А? – обернулся Бугай. Никого не увидел, его лицо стало похоже на лицо омерзительной горгульи. Правда, у горгулий вряд могут быть такие толстые шеи.
- Эм... Бугай, здорово... мы тут... ты вызывал, сказал что-то срочное. Мы присядем? – спросил Саня. У Бугая глаз задёргался от вида саниного шрама. Ему хотелось пострелять, но всё же он кивнул головой. Трое сели.
- Ну, мы слушаем. Раз мы вдвоем, то, видно проблема и впрямь серьёзная. Мы так, прикинули, услуга то тебе обойдётся нормально так. Я ни к чему не клоню, но..
- В Малайзии! Оттуда, да, этот хуесос мне продал это говно. Убить его надо, мужики, убить, блядь, как собаку сутулю! – встал Бугай, руки у него затряслись, дыхание участилось. Он начал облизывать губы, расхаживать по комнате, зачем-то даже пригнулся к комоду и постучал по нему, как обычно стучат по арбузу.
- Подожди-ка. Какая Малайзия? Мы вообще-то невыездные, - злобно сказал Лёня. Его сильно раздражало состояние потенциального нанимателя, хотелось врезать ему пару раз в бороду, чтобы тот хоть ненадолго пришёл в себя.
- Откуда вы невыездные? – шокировано спросил Бугай.
- Ну как-как, ты же сам сказал, что клиент в Малайзии. Мы не выезжаем ни в Малайзию, ни в Таджикистан, ни куда-бы то ни было ещё, - с ещё большим раздражением ответил Лёня.
- Да какая нахуй Малайзия, это кокаин - говно ебаное из Малайзии, а тип-то тут, он же в Гольяново, еби его мать, живёт. Я его вообще случайно встретил, мне мудень один знакомый говорит, ему это чмо намутило нос, а по качеству не хуже Колумбии. Ну я подумал, раз так, хуле, попробуем, заплатил за два килограмма, в итоге минут на десять эта хуйня берёт. Ну ты прикинь сколько бабок отдал и за что, спрашивается? – заорал Бугай. Наёмники в ответ понимающе кивнули, правда никто из них наркотики никогда не употреблял.
- Весьма сочувствую тебе. Но... ты не волнуйся, если надо, мы его так отмудохаем, что мать родная не узнает. Хотя один хуй, мне кажется их и здоровыми не разберёшь, кто есть кто, - сказал Саня и засмеялся, к нему присоединился Рафик.
- Не-не, убивать его не надо. Я сам хочу. Но я этому пидору сказал, что за ним приедут и там, ну понимаешь, что я мог ему сказать. Короче, его надо выкрасть, правда я теперь в душе не ебу, где эта тварь сидит. Но он точно в Гольяново, так что давайте пацаны, я на вас рассчитываю.
- По поводу цены... – начал Лёня, но Шоколадов стрелнул глазами, чем ясно дал понять, что о цене разговор он сам заведёт, когда надо.
- Каждому поровну, аванс сейчас, получка сразу, как эту сволочь сюда приведёте, - по его голосу двое наёмников поняли, что ни на какой компромисс он больше не пойдёт.
- А если мы чурку загасим, ну... до приезда к тебе? – спросил на всякий случай Саня.
- Тогда радуйтесь, что у вас есть хотя бы аванс. Всё ребят, по коням, давайте, - опустил голову Бугай, рукой прогоняя гостей. Он взглянул на стеклянный стол в центре комнаты, на котором лежал нераспечатанный мешочек с белым порошком и блюдце, где уже небольшой горкой лежал кокаин. Надо было приниматься за дело, в конце концов за это дерьмо он отдал деньги.
***
Никто из них не стал считать, сколько времени прошло, пока они добрались до Гольяново. Но по ощущениям выходило, что много. Всё-таки их остановил гаишник, но Саня воспользовался своим ораторским талантом и убедил сотрудника ГАИ, что останавливать их было не самой хорошей идеей.
- Ты нахуя ему усы отрезал, придурок? – спросил Лёня, глядя на всё ещё не отошедшего мужчину.
- Да я его там чуть-чуть почикал, чё ты? Поехали уже, - сказал Саня, пряча ножик в карман.
Они двинулись дальше. Лёню терзало какое-то гнетущее чувство, такое же, как и во время первого звонка от Шоколадова. Голова разболелась, аспирина в бардачке не было. Лёня заехал во дворы, заглушил двигатель. Саня недовольно посмотрел на напарника, вопросительно поднял бровь, мол, куда ты нас привёз, но Лёня даже на него не посмотрел.
Внезапно у него перестало слышать правое ухо. В голове помутнело, он взялся за руль и его едва не вырвало. Саня поторопился придержать напарника, чтобы тот смог восстановить дыхание.
- Эй-эй, ты че? – с испугом спросил наёмник. Лёня не ответил.
- Не знаю, голова что-то раскалывается. И вроде ничего такого, но как-то... не знаю, плохо мне.
- Может тебе водички?
- Да давай, - тихо сказал Лёня, покачивая утвердительно головой.
Саня достал ему бутылку с водой. Лёня хлебнул глоток, полил на голову. Стало намного легче. Он глубоко вздохнул, взглянул на часы, нужно было торопиться. Хоть им никаких временных рамок не устанавливали, Лёня хотел как можно быстрее покончить с этим делом. Он завёл машину, выехал со дворов и направился вперёд. Выехав на Чусовскую, они решили припарковать машину возле аптеки «ЗдоровыйГражданин», которая де-факто была точкой, где всяким недоумкам сплавляли героин очень низкого качества. С другой стороны, в Гольяново ни у кого не было денег купить что-то качественней. Вдобавок, эту точку контролировал знакомый Сани, поэтому сохранность машины была обеспечена.
- Так, Рафик сказал, что он вон в том подъезде живёт, - Лёня показал пальцем на семнадцатиэтажку, первый этаж которой был отделан под пивную «Закусон», - этаж четвёртый, квартира восемь.
- Ты не против, если я тогда посижу где-нибудь на лавочке, буду тут осматриваться, вдруг его дома нет? – спросил Лёня. Саня посчитал, что в этом есть смысл как минимум потому, что их клиент не наделает в штаны при виде двух здоровяков. И пусть у него самого половина лица больше походила вывернутого наизнанку Примакова, это не задачу особо не усложняло.
- Без проблем, - ответил Саня. Он достал из внутреннего кармана пистолет, отдал его Лёне и побрел вперёд.
Лёня даже не заметил, как у него все мысли переключились с малазийца (он уже забыл, кто там и что) на его собственные переживания. Сейчас, как и вообще в последнее время, в его голову закрадывались тяжёлые мысли, которые только усиливали в нём тревожность. И, что обидно, Лёня не знал, о чём тревожиться. Он давно подумывал выйти из игры, залечь где-то в какой-нибудь глубинке, может домик построить и что-то в этом духе, но потом наступал момент, когда весь этот райский уголок обращался в пепел после приезда старых знакомых. Даже, например, Саня, неплохой сам по себе мужик, в одночасье мог превратиться в того, кто, стрельнув тебе в спину, скажет «извини, приятель, но тут ничего личного». Вспомнился фильм какого-то американского режиссёра про банду парней, в которой был один итальянец, очень борзый, настолько, что ему хватило смелости прикончить члена мафиозной семьи. Разумеется, расплата настигла его в лучших традициях такого жанра. И Лёня тоже об этом думал. Ведь за свою жизнь он успел пострелят во всяких людей: в политиков, бизнесменов, шоуменов, даже в певца одного довелось, но то даже не заказ был, а просто неудачное стечение обстоятельств. И конечно, с таким резюме, его мало кто готов отправить в отставку и дать гарантии. Лёня даже засмеялся при мысли об этом. Гарантии... В его деле гарантий нет. Это единственное их правило, да даже не правило, а негласная договорённость всех, кто исполняет карательные приказы – никогда не давать гарантий, потому что за невыполнение ты должен отплатить. А кому охота платить вдвое больше?
Что-то рядом с ним шевельнулось. Как ошпаренный, Лёня подскочил и, даже не доставая из кармана, навёл пистолет на нарушителя его покоя. Но в ту же секунду ему пришлось опустить руку. Нельзя же убивать молодых девушек средь бела дня.
Она была тепло одета (не май месяц, в конце-то концов!): серого цвета шарф, тёмно-синяя шапка с бубенчиком (или помпончиком, Лёня так и не удосужился узнать, как правильно эта штуковина называлась), песочного цвета пальто и чёрные строгие брюки. «Чей студентка?» - подумал Лёня. А как встретился с ней взглядом, так и застыл сразу же. Из под круглых очков, которые Лёне больше напоминали бериевское пенсне, на него уставились глаза, описание которых он мог прочесть лишь в книгах. И кто-то сказал бы, что в них нет ничего особенного, но только не Лёня. Этот зеленоватый, вперемешку с коричневыми крапинками, цвет ему казался до ужаса милым. Сразу же он почувствовал себя неловко, так как слишком долго на неё любовался. Но ведь и она на него смотрела! И нет бы скорчить рожицу, чтобы дать понять о своём неприятии, так нет же, она смотрела на наёмника с нескрываемым интересом. Нервная улыбка проскользнула на лице Лёни, он постарался отвернуться, но чтобы это не выглядело по-идиотски. «Поздороваться с ней что ли?» - спросил себя Лёня.
Звук открывшейся металлической двери подъезда до того оглушил Лёню, что он ещё несколько секунд пытался понять, что взорвалось. Но это всего лишь был Саня, который с диким взглядом вёл мелковатого на вид лысого мужичка. Лёня так и не понял, был ли он азиатом. Потому что тот только вырвался из рук, как Саня достал из куртки пистолет с глушителем и выстрелил рядом с ним. Мужичок вспыхнул пламенем и закричал, как бешеный.
От увиденного, девушка приоткрыла рот и сама не знала, что делать. Как и Лёня. Но на помощь ему вновь пришёл Саня:
- У меня на сиденье там есть бутылка с соком, принеси сюда! Да хули ты стоишь, бегом блядь!!! – подгонял напарник. Лёню как будто чем-то огрели, настолько в нём адреналин проснулся, что он пулей метнулся в машину, влетел так, что задел небольшой магнитофон на сиденье, достал целую, можно сказать, нетронутую полторашку, а на выходе краем глаза заметил, что магнитофон включился.
И так же быстро Лёня помчался обратно. Саня уже закидывал несчастного снегом, хоть это и мало помогало. Завидя напарника, Саня бросил в малазийца последний снежок и отдал главенство Лёне. Тот подбежал, на ходу открыл бутылку, со всей силы нажал, и всё полилось на мужичка. Огонь буквально поглотил барыгу, всего с ног до головы. У Лёни открылся рот, а бутылка выпала из рук. Со стороны он стал напоминать статую. Через две минуты крики прекратились и уже хрустящий, как свежий хлеб, бедняга повалился на снег и стал догорать там. Между тем по улице разнеслось и разнеслось как следует из магнитофона следующее:
«Внизу речка протекает,
А за речкой огород,
Там за речкой проживает
Манька ебаная в рот!»
- Сань... Что в... что в бутылке? – спросил Лёня и, всё ещё не моргая повернулся к напарнику лицом. Саня был к этому вопросу не готов. Но ответ, тем не менее, он нашел очень быстро.
- Ах, блядь... это ж... блядь... я же это, позавчера ездил к знакомому на стоянку. Ну ты его знаешь, Лёша Кучерявый, у него ещё зять ебнутый, он свою бабу на дачу в катафалке возил...
- Сань, блядь, откуда здесь бензин?! – крикнул Лёня.
- Да я ж говорю, я ездил позавчера, на стоянке тип разрешил у машин слить понемножку, – спокойным тоном, как учитель, который объясняет разозлившемуся ученику непонятную задачу, ответил Саня.
Всё бы ничего, да только потом Лёня встретился с той девушкой со скамейки взглядом, и на этот раз она уже не была по-доброму настроена. Лёня в этот момент захотелось только достать свой пистолет, поднести к виску и зажать курок.
***
- На самом деле знаешь, сейчас вообще нельзя предугадать, что может случиться. Мир сейчас – это такая штука, в котором может произойти что угодно. Сегодня один придурок может напечатать бумажки со своей рожей и объебать полстраны... а завтра какой-нибудь Билл Клинтон, че как его там, скажет, что они, америкосы, мол, всегда были нашими союзниками. Это всё глобализм, Лёнь, я тебе так скажу. Мы всем руки жмём, а они потом спешат эти руки помыть. Нет бы посмотреть, что дома творится вокруг, люди скоро жрать друг друга начнут и пировать над всем этим будет знаешь кто? Да знаешь: все эти британцы, католики, евреи, гомики и так далее.
Лёня вдруг стал интересен этот бессмысленный монолог.
- Сань... ты когда-нибудь встречал еврея?
- Охо-хо-хо, к счастью, нет.
- Понятно.
Они завернули к Марьиной Роще. Лёня ещё с маленьких времён ездил сюда, потому что тут находился книжный магазинчик «Островок Литературы». В последнее время он начал приходить в упадок, да, впрочем, мало где даже в Москве можно было найти место, которое не находилось бы одной ногой в могиле. Лёне же этот магазин был дорог потому, что там он впервые начал покупать зарубежную литературу, которую можно было прочитать на его любимом английском. В последнее время он особое внимание уделял вестернам, которые, по его мнению, незаслуженно обошёл стороной российский читатель. Чего только стоила шедевральная «True Grit», о которой, дай Бог, знало человека три-четыре, обучающиеся где-то на филфаке.
Лёня остановился, взглянул на магазинчик. Но что-то внутри ему сказало: «Сядь и не иди никуда». Сказано это было так убедительно, что Лёня покорно послушался. Он замер.
- Ты чего?
- Не знаю... Та девчонка, она так... посмотрела на меня. Клянусь, я её глаза до сих пор забыть не могу.
- Че влюбился что ль? – захохотал Саня.
- Да иди ты... Она с таким ужасом на меня посмотрела, будто я кайф какой-то словил, когда облил того азиата бензином. И ведь я понимаю, моей-то вины тут нет, просто... чувство такое гадкое внутри, как будто я и правда виноват. И вот теперь стыдно, а за что, спрашивается? – с горечью ответил Лёня и опустил голову. Ничего интересного в эмблеме BMW на руле не было, но Лёня не мог больше никуда смотреть из-за чувства вины, которое, в случае с Лёней, могло запросто парализовать. Теперь он больше напоминал игрушку на батарейках, которая закончила после нажатия своё выступление и только ждала, когда же её включат снова.
- Это, друг мой, бывает, поверь мне. Психиантор или психотерапевт, или как их там, короче те, что в дурке людей лечат, говорят, что вот, у людей о тебе может сложиться неправильное впечатление, да? И когда ты об этом узнаешь, ты начинаешь загоняться, накручивать себя и тыры-пыры. Я с этой хуйнёй уже сталкивался однажды, - Лёня слегка повернул голову, а по его глазам явно читалось: «Умоляю, не надо» - не, ты послушай, правда. Года три назад, значит, прихожу я в театр. Не знаю, зачем, вроде как билет дали, ну, думаю, делать нечего, схожу хоть окультурюсь. Сел, значит, смотрю, все нарядные такие, бабы все в платьях, так, в костюмах, прически такие, знаешь, в бигудях как будто сутки, блядь, ходила.Мужики тоже в пиджаках, прилизанные, ну с иголочки прям, да, у всех часы, еб твою мать. Короче, я один такой долбоеб, который туда пришёл в спортивках. Это может сейчас уже более-менее, а в девяносто втором лишь бы шли, понимаешь? Ну так вот, сижу я там в кресле, осматриваюсь. И вот вдруг смотрю и вижу вот пацана. Довольно молодой, ну годиков ему двадцать один или двадцать два, где-то так. Но я первым делом посмотрел даже не на костюм. Нет, я вот смотрю на его лицо и прямо-таки наблюдаю, какое же оно у него, сука, серьёзное. И вроде как на билете написано «комедия», но он вот сел, значит, ногу на ногу положил, пальчик к щеке подставил и всё. Я смотрю на него и думаю: «Ебаный компостер, ну правда в какой-нить газете работаешь, походу про искусство че-то такое пишет». Дальше там идет этот спектакль, первая часть заканчивается, и я украдкой, знаешь, иногда поглядывал за ним. Прикинь, еблет у него как камень, даже мускул не дёрнулся. «Не, точно какой-нибудь искусствовед, голова мужик, прям видно». И в этот момент я понял, что хочу с ним поговорить. Похуй о чём, лишь бы вот постоять с умным человеком, может чего интересного для себя подцепить. Первая часть, значит, заканчивается, я подхожу к нему, говорю, вы, мол, так увлечённо глядели, что вот как-то захотелось подойти к вам и потолковать. Говорю: «Я, как видите, человек не особо культурный, может вы просветите, на что внимание обратить тут следует, а то ж обидно будет, если посмотрю, а ничё в голове не останется». Тот выслушал и как скажет: «Дружище... да я сам нихуя не понял, за что я отдал семьсот рублей. Я, блядь, сижу и просто в ахуе смотрю на этих, прости Господи, актёров и спрашиваю себя, кто это вообще, чё они говорят, нахуя они орут..?». И в этот момент внутри меня аж что-то сломалось. Это представляешь себе, чего у меня в голове построилось, да? А на деле видишь что? И потом ещё говорит: «Сука, вот лучше бы купил Таньке цветы и коньяка нормального... И простила бы, дак может ещё и дала бы». Вот оно как, Лёнь. Но кстати знаешь... а я сам нихуя не понял, о чём был тот спектакль.
