Каждый берёт своё

      Как Энджел узнал, что Аластор асексуален? Легко. Аластор просто не отвечает на его подкаты и не возбуждается ни при каких условиях. Энджела это бесит, выводит из себя, так как неудачные попытки соблазнения зубастого придурка сильно бьют по его самооценке. Ради чего он виляет задницей, обтянутой в короткую мини-юбку, по сути своей вообще ничего не скрывающей? Ради чего пошло облизывается, многозначительно подмигивает, медленно водит руками по своим бёдрам и пушистой груди? Ради холодного взгляда и игнора? Ещё ни один демон не вёл себя подобным образом с Дастом, и он просто так это не оставит.       Аластор занимает комнату на самом верхнем этаже отеля, вероятно, чтобы не слышать шум, который издаёт «дружная» троица вместе с неугомонной Ниффти и безучастным Хаском. Добираться до него — адское испытание, так что Энджелу приходится взять небольшую передышку, когда спустя бесчисленное количество ступенек он всё же оказывается у заветной двери. На ночные марафоны у него сил хватает, а на то, чтобы преодолеть несколько лестничных пролётов — нет.       Он заходит без стука, как к себе, и сразу же находит Аластора взглядом. Тот сидит на диване, закинув ногу на ногу, и смотрит в упор на незваного гостя, словно знал, что тот нарушит его покой. Губы демона искривлены широким оскалом, взгляд тяжёлый, не предвещающий ничего хорошего, над головой помехи, выражающие то ли раздражение Аластора, то ли усталость — каждый житель отеля с каждым днём преподносит ему всё больше мороки.       Энджел, словно не замечая этого, сначала прислоняется к косяку, сексуально выгибаясь, а затем вальяжной походкой, виляя бёдрами, направляется к Аластору, намереваясь хоть этим привлечь чужое внимание.       — Ты ждал меня? — томным голосом спрашивает Даст, останавливаясь в полуметре от Аластора и чуть склоняясь над ним.       — Конечно, mon cher*. За эту неделю ты меня конкретно заебал, так что другого от тебя ожидать и не следовало, — посмеивается демон, подпирая щеку кулаком.       — Теперь пришла твоя очередь ебать меня, — Энджел, сделав вперёд пару шагов, медленно усаживается на колени к Аластору и прижимается к его груди. — Уверен, всё это время ты специально сдерживал себя, чтобы не наброситься на меня при всех. А теперь… мы одни, и ты можешь делать всё, что захочешь.       Не встречая сопротивления, Даст с чувством тычется в чужие губы, с первых секунд проникая в рот Радио Демона языком и начиная всё им исследовать. Он заводится сильнее, когда ощущает холодные руки на боках, поднимающиеся выше, обвивающие грудь… через пять секунд до него доходит, что это совсем не руки. Оторвавшись от столь желанных губ, он смотрит вниз, и его глаза расширяются от увиденного: чёрные большие тентакли сжимают его тело в своих склизких объятиях. Ему всегда нравилось что-то необычное в сексе, но такое он ещё не практиковал.       — Это довольно… неожиданно, — подняв голову, со смешком оценивает развернувшуюся картину Энджел и тут же ёжится от того, как на него смотрят. — Что-то не так? Тебе не нравится?       — Мне-то всё нравится, а вот тебе… не думаю, что понравится дальнейшее.       Паук не успевает никак среагировать, как его валят на спину и прижимают к жёсткой обивке дивана тентаклями. Их хватка до того сильная, что становится трудно дышать. По коже Энджела пробегают мурашки, тело простреливает током, ткань юбки натягивается из-за упирающегося в неё члена. Будь он не таким извращенцем, его бы точно испугало подобное, но то, что сейчас происходит, определённо приносит ему удовольствие.       — Неправильно думаешь, такое мне… — не успевает он договорить, как одно щупальце затыкает ему рот, проникая внутрь.       Даст давится, пытается вытолкнуть инородное тело языком, но оно движется глубже, доходит до горла, нежно оглаживает стенки и продвигается дальше. Энджел сдерживает рвотный позыв, но слёзы сдержать не может. Ему больно и немного противно, но он старается адаптироваться и унять мерзкую дрожь в руках, которые обхватывают щупальцы, как и ноги с шеей. Ещё одно обвивает живот, то сжимаясь, то разжимаясь.        — Что-что? Не могу расслышать тебя. Можешь повторить ещё раз? — откровенно издевается Аластор, по-садистки ухмыляясь.       Присев на край дивана, он наблюдает за тем, как его создания опутывают Даста, проникая не только в рот, но и под одежду. Очередное щупальце разрывает розово-белый пиджак, приподнимает юбку, стягивает чулки. Аластору это не доставляет особого наслаждения, он не чувствует возбуждения, лишь небольшой интерес. Ну и месть, ведь тот, кто как-либо посягнул на его личное пространство, должен получить наказание.       Энджел выгибается, сжимает кулаки и пальцы на ногах, ему хорошо, ему жарко, ему адски приятно. Тентакли перестали приносить дискомфорт практически ещё с начала «пытки», теперь он плавится в этих влажных объятиях. Когда щупальце освобождает рот, он гортанно стонет, а после мычит, закусив губу.       — М-мудак, говорю, ты, — усмехается паук, смотря на Радио Демона сквозь пелену слёз. — А ещё ломался всю неделю, игнорировал. Оказывается, ты ещё тот пош… — его снова затыкает щупальце.       Аластор прохладно смотрит на выгибающегося и извивающегося Даста, подмечая, что в демонической форме, он такой же асексуал, как и в человеческой. Единственное, что его хоть как-то может завести, так это олени, желательно хорошо прожаренные, но с лёгким привкусом крови. Сырые тоже сойдут, только выводить кровавые пятна после них довольно затруднительно.       Спустя пять минут громких стонов и хлюпающих звуков Аластору надоедает развернувшаяся перед ним картина, и он собирается уходить, как длинные ноги Энджела обвивают его за талию и не дают сдвинуться с места. На нём уже лишь кружевные трусики и бабочка, а ещё синяки на запястьях и голенях и струйка слюны на подбородке.       — Куда собрался? Мы ещё… не закончили, — задыхаясь, выдаёт Энджел, совершенно не стесняясь своей наготы. — Я хочу тебя, а не эти чёртовы шланги. Они прикольные, но мне нужен ты.       — Многого хочешь. Тебе и этого достаточно. Я могущественный демон, а не твой очередной клиент, который без ума от милых и голых мальчиков.       — Так ты считаешь меня милым? — заигрывающе интересуется паук, проводя языком по искусанным губам. — Я так и знал. Ну всё, можешь не скрывать своё влечение ко мне.       Аластор смеётся долго и заливисто, чуть ли не истерически. Этот малый всегда умел насмешить, ему бы в комики, а не в продажные шлюхи. Энджел непонимающе смотрит на Аластора, приподняв брови. Холодок, прошедший по обнажённому телу, заставляет сжаться и начать растирать кожу. Смех обрывается так же внезапно, как и появляется. Даст вздрагивает, когда над ним возникает тень демона. Самая что ни на есть живая тень.       — Это… что?       — Ты ведь от меня не отстанешь, так что я всё-таки сжалюсь над тобой, и утолю твоё необузданное желание трахаться. Представь, что это я, хотя… лучше не стоит, а то меня уже тошнит от представленного.       — Эй, мы так не договаривались, — обиженно тянет Энджел.       — Мы вообще никак не договаривались, — рявкает Аластор, из-за чего паук вновь вздрагивает. — Довольствуйся тем, что дают, пока и это не забрали.       Даст тяжело вздыхает и всё же решает не пререкаться. Он переводит взгляд на Тень, у которой улыбка ещё более зубастая, чем у Радио Демона, но он и с этим смиряется. Его пальчики тянутся к шее Тени и мягко обвивают её, притягивая к себе. Поцелуй выходит страстным, горячим, наполненным вкусом железа. Не успевает Энджел привыкнуть, как в него сразу же входят. Боль пронизывает каждую клеточку тела, отнимает на пару секунд зрение, перекрывает доступ к кислороду, врывается в мозг.       Энджел громко стонет, выгибаясь и прижимаясь к Тени. Она холодная, поэтому создаётся контраст с горячим пауком. Это одновременно приятно и больно, в низу живота затягивается узел, член сочится смазкой, соски, как и пах, напряжены до предела.       Дасту не дают передохнуть. То, чем Тень в него вошла, начинает быстро двигаться в анусе, раздвигать узкие стенки, затрагивать простату. Если у этого недо-Аластора такой большой, тогда какой у самого демона? Подобные мысли вызывают ещё больший жар, сводящий с ума.       — Глуб… же… быстрее, — шепчет Энджел, вновь впиваясь в чужие губы, раздирая их клыками.       Аластор ощущает на своих губах лёгкое покалывание, а ещё те места, на которых Энджел у Тени понаставил засосы и укусы, горят огнём. Пошлые звуки не дают ему сосредоточиться на чём-то другом. Он не знает, почему до сих пор не ушёл и не оставил этого придурка на растерзание Тени. И почему он наблюдает за их сношением? Ему же не должно приносить это удовольствие.       Обвив талию Тени ногами, Даст безумно шепчет «сильнее», «сильнее», «сильнее», не отдавая отчёт своим словам и действиям. Ещё никогда у него не было такого охренительного секса, ещё никогда и никто не дарил ему такого божественного удовлетворения. Если все ангелы в Раю чувствуют подобное, то он прямо сейчас готов искупить все свои грехи.       Тень не щадит его, не даёт сделать лишнего вздоха, послушно входит глубже, но иногда дразнит, специально замедляясь, ожидая мольб о продолжении. И они следуют, как и горячий шёпот на ухо и поцелуи во все места. Аластор это тоже всё чувствует, стараясь абстрагироваться от этих ощущений. Это не то чтобы приятно, это… то, что он никогда ранее не ощущал. Наверное, потому, что и не пытался. Это не сексуальное возбуждение, а что-то другое, чему Аластор не может дать названия.       — Ещё… пож-жалуйста, — просит Даст, плача и выгибаясь до хруста в спине.       Он не сразу соображает, что к чему, когда оказывается зажатым между Тенью и Аластором. Мозг отказывается думать, отдавая предпочтение анализу информации, получаемой от рецепторов. Паук хочет что-то сказать, но Радио Демон зажимает ему рот ладонью, впиваясь укусом в нежную кожу белой шейки, в ответ получая приглушённый поцелуем Тени стон. У него не стоит, но, будучи одним из сильнейших существ в Аду, он запросто делает так, чтобы стояло то, что должно стоять.       Он входит не сразу, так как внутри Энджела узко из-за Тени. Последняя и не думает освобождать облюбованное местечко хозяину. Аластор слизывает капли крови, сочащиеся из места укуса, оставляет новый укус и всё же входит до конца. Даст что-то пищит, пытается отстраниться из-за боли, но никто не даёт ему и шелохнуться.       Радио Демон поворачивает к себе лицо парнишки и впивается в искусанные губы, оставляя на них жадный поцелуй. Как давно он боролся со своей Тенью? И вообще делал ли это когда-либо? А целовал ли кого-нибудь? Особенно порнозвезду? Дасту понравится тот факт, что он у зубастого первый — если узнает, — а наоборот, то… где-то двухсотый?       Постепенно Энджел привыкает к двум членам внутри себя, даже умудряется самолично насаживаться на них, из-за чего получает шлепок по ягодицам и когти, впившиеся в упругие бёдра. Он стонет то в рот Тени, то в рот Аластора, тая в их объятиях и касаниях. Он подмечает борьбу за его «место под солнышком» (читать: дырку), чему несказанно радуется. Всё-таки и у могущественных демонов есть всякие тёмные секретики.       У Тени толчки более рваные и грубые, видимо, потому, что это тёмная сторона Аластора — хотя куда ещё темнее, — так что Даст отдаётся ему с большей страстью и рвением. Всё-таки он натуральная шлюха. И тот факт, что у Аластора секс с ним, вызывает в его груди трепет. Ну или же это оттого, что он близок к разрядке.       Тень кусает его за грудь, зажимая между зубов соски, прикусывая, посасывая, зализывая. У паука крыша едет от таких ощущений, пальцы сжимаются на ногах, а стопы сводит судорогой, глаза закрываются сами по себе. Радио Демон прижимает его к себе, выхватывая из объятий Тени, и кончает. Даст не в состоянии думать о том, как у того это получилось со своей асексуальностью.       Раздосадованная Тень исчезает, оставляя парочку одних. Энджел приводит себя в чувства, глубоко дыша и облизывая сухие губы. Медленно повернувшись к Аластору, он искривляет губы в самодовольной улыбке, а после прижимает их к бледной щеке демона. Он так и искрится радостью.       — Всё-таки ты такой извращенец. Ладно, прощу тебе то, что ты меня динамил всю неделю. Зато какой из-за этого у нас был секс… невероятно. Я, наверное, несколько дней ходить не смогу.       — Заткнись, chéri*, иначе ты ходить не сможешь уже из-за сломанных ног, — Аластор хмурится и приподнимается на локтях, но тут Даст тянет его обратно на кровать.       — Не злись, радиоприёмник, — и целует в губы.       — Мерзость, — отплёвывается Радио Демон, вновь норовясь встать, но ему опять же не дают.       Энджел крепко обнимает его одной парой рук, вторая же занята поглаживанием оленьих рожек на голове красноволосого. Аластор сдерживается, чтобы не засунуть надоедливому демону в задницу кое-что похуже и побольше, чем член, но, скорее всего, тот будет только рад. И поэтому ему приходится терпеть эту тупую улыбку на лице Даста и его вездесущие руки.       В какой-то самой малой мере это приятно.