Переход

— Привет, — Юна улыбается и жестом зовет к ним с Юджин и Доа за столик. Вонен на секунду застывает, но все же подходит и садится рядом с Доа, прямо напротив Юны. Эти трое — самые популярные девчонки в школе, сидеть вместе с ними в обед так же круто, как быть на первой строчке в рейтинге успеваемости, откажешься — сочтут зазнайкой, скажут: «Слишком много эта Чан о себе думает», а там и до травли недалеко, у них в школе и из-за меньшего изгоями становились. Вонен такого себе не хочет, поэтому и села, но… У Юны очень красивый голос. И смех тоже, и правда, словно хрустальные колокольчики, не зря про нее господин Ким так сказал. Но она, наверное, смеялась бы совсем по-другому, если бы ее, как ту девушку в видео… Нет, не надо думать о таком, не здесь, на виду у всех, Вонен же краснеет уже, щеки жечь начинает, не хватало еще, чтобы кто-то заметил и спросил: что это она, ей же никто не сказал ничего даже? — Вонен, Вонен! — Доа дергает ее за рукав. — Ты вообще слышишь?! — Я про тест думала, я всю ночь учила, но мне кажется, я плохо написала, — улыбнувшись, говорит Вонен. И тут же опускает взгляд, невольно — слишком высоко и визгливо прозвучал ее голос. Так часто бывает, когда она врет. — А что? — Да Юна спрашивает, ты с нами в кино пойдешь? В субботу, в шесть хотим, на «Коллекционера»? В кино с ними… Кресла рядом, Юна в короткой юбочке, других она не носит, и Вонен кладет руку на ее коленку, а Юна не вздрагивает даже, сидит и дальше смотрит фильм, будто и не заметила ничего, и Вонен, осмелев, ведет ладонью по внутренней стороне бедра. До конца ведет — забирается под юбку и давит пальцами прямо туда, где трусики уже мокрые совсем… — Я… пойду, — говорит Вонен, чувствуя, что щеки стали совсем горячими. — Спасибо, — чуть кланяется она. — Ты такая милая! До сих пор стесняешься! — Доа говорит громко, очень, и начинает тискать ее, будто маленький мальчик котенка. Вонен не знает, куда деться — на них же все смотрят сейчас. — Не смущай ее! — улыбается Юна. — Она совсем уже покраснела. — Да, она милашка, — смеется Доа и отпускает Вонен. И тут же наклоняется вперед, к Юне и Юджин: — Знаете, что про нее Минхен сказал? Что она очень красивая, прямо как его девушка! Так и сказал! — Минхен? — Юджин тоже наклоняется к Доа и добавляет громким шепотом: — Тот самый Минхен?! Вот везучая! — Да, — мечтательно улыбается Доа. — Тот самый! Представляешь, рядом с ним — и нашу Вонен? Они хорошо смотреться будут. — Вы погромче давайте, — фыркает Юна. — Чтобы все слышали. Что тихо-то так? И Доа с Юджин тут же притихли, глаза опустив. Но им не стыдно, совсем — Вонен не сомневается: они не отстанут, стоит только из столовой выйти, снова о Минхене говорить начнут, хихикая и обнимая ее. Ну да, отношения и мальчики для большинства старшеклассниц почти так же важны, как и подготовка к поступлению в уже выбранный вуз. Встречаться — круто, встречаться с красавчиком — круто вдвойне, а если еще и сама красивая — самой популярной будешь. Как Доа с Юджин, у которых парни выпускники, отличники и бейсболисты, да еще и выглядят так, что их часто спрашивают: «Вы, наверное, айдолы?» Только Юна почему-то одна. Но она все равно королева. Даже без парня. Говорят, что она идеальна — красивая и первая в рейтинге успеваемости, вежливая и всегда приветливая, и добрая к тому же — всем помочь готова, кто ни попросит, и за тех, над кем смеются, всегда заступается, — а еще скромная, совсем о мальчиках не думает, только об учебе. Богиня Юна — так ее называют. И Вонен согласна: да, богиня. Ей бы айдолом стать, они как раз такими и должны быть — примером для подражания. Вонен тоже называют богиней. И тоже хвалят — и за успехи в учебе, и за скромность и вежливость. Вот только зря, Вонен не богиня, совсем — у богинь таких тайн не бывает. Таких, что узнай все, тут же смеяться и позорить бы стали. Вонен не будет встречаться с Минхеном. И не потому, что у него почти всегда лицо капризное, будто у маленького мальчика, который вот-вот начнет ногами топать и громко даже не плакать, а визжать, — просто Вонен не привлекают парни. Вообще. Она это поняла не сразу, и в средней школе, в последнем классе, попробовала пару раз сходить на свидание с одним старшеклассником — но… Когда он брал ее за руку, Вонен хотелось выдернуть ладонь, когда обнимал, тянуло сжаться и отстраниться. И в том парне, в отличие от Минхена, ее ничего не отталкивало — наоборот, он красиво улыбался, интересно рассказывал обо всем на свете и смешно шутил, — просто становилось очень неприятно, когда он к ней прикасался. В смысле, как к своей девушке — если просто хлопал по плечу, как друга, или ерошил волосы, как ребенку, Вонен ничего такого не чувствовала. Ей даже нравилось, пожалуй. После тех двух неудачных свиданий Вонен долго думала, что это было и почему. И поймала себя на мысли: ей противно думать, что придется целоваться с парнем. С любым, даже с тем красавчиком-айдолом, постер с которым у нее над кроватью висит. Это насторожило. Вонен помнит, психолог говорил: отвращение — признак внутренних запретов или проблем. Что же с ней тогда не так, если просто от мысли о поцелуе ее тошнить начинает? А потом она перешла в старшую школу и встретила Юну. И все поняла. Юна была очень, очень красивая. По-особенному. Так, что хотелось не только любоваться ею, как Джису, дочерью маминой подруги, или Суен, двоюродной сестрой Вонен, — тянуло подойти к Юне и расстегнуть блузку, увидеть, какой под ней лифчик, снять его, прикоснуться к груди… От этих фантазий, неожиданных и ярких, между ног вдруг приятно заныло. Вонен сразу осознала, что с ней происходит — и испугалась. Очень. Юна. Вонен ее хотела так, как должна была хотеть парней. Не думать об этом не получалось, хотя Вонен и пыталась. Первые две месяца она за каждое, как тогда казалось, неправильное воспоминание о Юне ругала себя и тут же старалась сосредоточиться на чем-нибудь другом: на уроках, на дораме, на милых котиках, фото которых разглядывала в телефоне — да на чем угодно, лишь бы не думать об улыбке Юны. Или ее ногах. Вонен даже ужастики смотреть стала, по три за вечер, чтобы от каждого шороха вздрагивать и днем, не то что ночью, надеялась, что страх мысли о Юне из головы выживет. Страх пришел, а мысли никуда не делись. Только еще навязчивей стали. А потом Вонен успокоилась. Повторив за кем-то из старого кино: «У всех свои недостатки». Отец каждое воскресенье ходьбой по горам занимался, но Вонен однажды услышала, как он по телефону кому-то говорит: «Нет, малыш, завтра не получится, только послезавтра, ну, как всегда», — а был вечер пятницы. И утром в воскресенье отец снова ушел на свою спортивную прогулку. А мама, читая эсэмэски, слишком часто улыбалась, по-особенному — как одноклассницы Вонен, когда говорили о своих парнях. А еще она каждую среду ездила в загородный санаторий навестить больную подругу, и всегда почему-то перед этим долго и тщательно красилась и одежду выбирала. И голос у мамы, когда она о той подруге рассказывала, становился слишком веселым, с особенно высокими нотками в конце предложений — как всегда, когда она что-то пытается скрыть. Если семья Вонен, вот такая, и в самом деле идеальна, как все говорят, а родители — хорошие и правильные, то и сама Вонен не хуже. И она сказала себе: это нормально, что у тебя такая тайна — просто надо, чтобы ее никто не узнал, — и разрешила думать о Юне. Да и не только о ней — перестав ругать себя за «не те» мысли, Вонен решила проверить: а только ли Юна? Может, и другие девушки тоже? Первым делом Вонен залезла на иностранный порносайт, блокировку через vpn обойдя, и стала смотреть видео, выбрав для начала самые обычные, с пометками m/f и «вагинальный секс». В первом ролике был зал, как в балетных студиях, и у станка стояла загорелая блондинка, очень высокая и худая, в светлом топике и балетной юбочке, не пышной, в каких ученицы обычно ходят. К блондинке почти сразу подошел парень, этакий мачо, на Марио Касаса из «Трех метров…» похожий. Он сначала ставил ей руку, чтобы правильно держала, на спину у лопаток нажимал, чтобы не сутулилась — а потом начал трогать явно уже не как учитель. Вонен нравилось видеть, как его ладонь, чуть задрав юбочку, гладит бедро, как скользнула под топик. И вдруг будто стало воздуха не хватать, дышать глубоко приходилось, сердце забилось оглушительно громко, и между ног опять сладко заныло, отчего Вонен инстинктивно колени сильнее сжала. Это почему-то очень возбуждало — смотреть, как темные пальцы мнут маленькую грудь и ласкают тонкую шею. И хотелось так же прикоснуться к той девушке, узнать, какое у нее тело на ощупь. Вонен засунула руку себе под майку и сжала грудь. Она была очень мягкой, но если посильнее надавить — то упругой. У блондинки, интересно, такая же? И вдруг парень снял трусы. Столбик плоти со смешным навершием, на пельмень похожим, был глупо-мерзким. Вонен не могла смотреть на него, не хихикая и не передергивая плечами от отвращения. А когда парень засунул свой столбик блондинке куда-то между ног, Вонен вздрогнула. Это вот… вот так? Нет, она знала, конечно, как все происходит, но в теории, и не слишком подробно, схематически даже, условный член в условную вагину, так что реалистичной картинки у Вонен в голове никогда не было. А тут вдруг все как есть… И со следующими видео было не лучше. Стоило увидеть даже просто бугорок на штанах-трусах, Вонен сразу же начинало хотеться закрыть вкладку, чтобы не смотреть, как член запихнут в девушку, и парень начнет двигаться судорожно и быстро, по-идиотски совсем. Но Вонен все равно глядела — просто затем, чтобы убедиться: это не только тот мачо во время секса смешно-противным был, это все мужчины такие. Ей хватило десяти роликов — и она перешла в другой раздел. А вот с лесби-видео все было иначе. Вонен нравилось смотреть на то, что у девушек между ног. Розовое, даже на вид мягкое, и, если пальцами раскрыть, на цветок и в самом деле похожее, не зря с ним в книгах часто сравнивают. А еще нравилось, когда голова одной оказывалась между ног другой, и та, первая, начинала что-то делать ртом. Подробностей Вонен не видела, поэтому начала искать статьи с инструкциями. Оближите спайку — это соединение губ на клиторе; когда заметно возбудится, проникните языком внутрь; потом, не переставая ласкать ртом, мягко вводите пальцы во влагалище, — когда Вонен представляла все это, в подробностях, в низу живота стало слишком сильно тянуть, болезненно и ни черта не «сладко», как в маминых романах пишут. Вонен, чтобы легче стало, пришлось прямо поверх трусов быстро пальцами много раз нажать себе туда, где четко различимая на ощупь кость заканчивалась. После того вечера Вонен стала смотреть на девушек по-другому. И некоторых, чаще незнакомых, представлять вместе с собой в одной кровати или в ванной под душем. Или на кухонном столе. Или на ковре перед камином. И там Вонен делала с теми девушками все, что актрисы из порнороликов делали друг с другом. Думать о таком было приятно и волнительно. Вонен даже порой ловила себя на мысли, что с иными из своих партнерш по воображаемому сексу была бы не против кое-что попробовать и в реальности — хотя бы просто чтобы узнать, каково оно. Суен говорила, что порно и жизнь сильно отличаются друг от друга — но это совсем не пугало, наоборот, только подхлестывало интерес. Но по-настоящему хотелось только Юну. С другими все фантазии начинались с сознательно-любопытного «а что, если…?», с ней они возникали сами по себе, стоило Юне улыбнуться, рассмеяться или волосы красиво, как она всегда это делает, откинуть. А еще с ней Вонен в своем воображении не всегда была внимательна и нежна — порой кусала, даже до крови, царапала, связывала, наручники надевала, подвешивала, как в садомазо. Даже иногда брала силой, наслаждаясь криками и слезами, совала ей внутрь огромный пластмассовый член, рвя там все — и это очень, очень возбуждало Вонен. Хотя она прекрасно понимала: в жизни ей наверняка не понравится, если Юне будет больно. Но фантазия от этого не унималась. Поэтому рядом с Юной Вонен всегда чувствовала себя жутко неловко. С другими девушками таких проблем не было, она хоть как и хоть где могла их мысленно раскладывать, и ничего не смущало, — но Юна слишком чистая и невинная, думать о ней вот так — это как… ну, котенка пнуть. Мерзко. Он такой милый и беззащитный, так доверчиво подходит, чтобы погладили — а ты его ногой. Юна добра к Вонен, часто зовет к ним с Доа и Юджин за столик, теперь вот в кино приглашает — а Вонен ее голой представляет. Вместе с собой. И ладно, если в тех фантазиях Юна стонет от удовольствия — так ведь бывает, что плачет и пытается веревки порвать, а то и вовсе кричит от боли. За это Вонен очень стыдно перед ней, да и перед собой тоже. Но и отказаться от почти напрямую предлагаемой дружбы не может. Вся школа не поймет, скажут, что зазналась, и травить станут. Да и… Вонен не уверена, что действительно хочет не общаться с Юной. Конечно, находиться рядом с ней и думать о таком — очень стыдно, но… Но ее все равно хочется видеть. Хотя бы просто видеть. А еще она обнимает по-дружески иногда, и с уроками помогает. И о дорамах с ней можно поболтать. Так что…