Лучший из миров

      «Это была моя ошибка. Моя и только моя», — корил я себя, обегая очередной угол.       Сигнализация не горела, он ее выключил. Бортовой компьютер тоже молчал, хотя должен был голосить на всю станцию о несанкционированной отстыковке. Впрочем, с чего это? Наверняка потому и молчит, что все санкционировано, возможно уже неделю как…       Наконец-то, рубка. Я рывком распахнул свой шкафчик и, схватив скафандр, судорожно натянул его на себя. Взгляд пробежался по трем шлюзам соединяющим палубу с тремя легкими кораблями ближнего лёта. Левые створки мерцали красным — они были пусты. За ними ничего, только космический вакуум, и где-то там, среди этой черной пустоты в паре сотен километров в гордом одиночестве плыла она, Сирена.       Несмотря на спешку, скафандр сел ровно, словно вторая кожа. Замки были в порядке, автоматика работала. С верхней полки шкафчика на меня безэмоционально таращился шлем — в каждом из россыпи паучьих глазков-камер отражалось мое взволнованное лицо.       Схватив шлем я метнулся к центральному шлюзу и судорожно вбил код. Створки плавно разъехались впуская меня внутрь. Одновременно с этим приветственно замигали лампочки на пульте управления, загорелся главный экран. На нем неторопливо вращалась Сирена, укрытая перьями облаков.        -Компьютер! — срывающимся голосом закричал я, падая в кресло и застегивая ремни.        — Да? — ответил мне спокойный голос.        — Где Алексей?!        — Старший Инфотехнолог Алексей Морозов сейчас находится на G-112-ta.       Через мгновение экран отобразил развернутую географическую карту Сирены. Вскоре на ней появилась яркая точка, с указанными координатами.        — Проложить маршрут туда, немедленно.        — Вы уверены что хотите отправиться по выбранному марш.        — Да, черт возьми! Сейчас же!       Склонившись над пультом, я попытался вызвать его по внутренней связи:       — Морозов, прием, Морозов! Ты меня слышишь? Что бы ты не задумал, ни в коем случае не снимай шлем! Повторяю, не снимай свой шле.       Корабль отстыковался от орбитальной станции и, резко набрав скорость, направился к поверхности атмосферы. Меня резко вжало в спинку кресла.        — Не снимай шлем… — прошептал я. От сильной перегрузки в глазах стало темнеть.       Все началось еще две недели назад. Старший инфотехнолог Алексей Морозов тогда только прибыл на смену Старшему инфотехнологу Яну Ли. Старшими они оба назывались только потому что были единственными на всей станции, но это не умоляло заслуг Морозова. С первых дней своего пребывания он зарекомендовал себя как опытный специалист и хороший напарник. Он отлично справлялся с ремонтом глючащих утилит, и даже смог вправить мозг капризному бортовому компьютеру, за что лично я ему отдельно был благодарен. В программировании я был не силен. Моя специализация — передатчики сверхсигналов и ретрансляторы. Собственно, поэтому я и оказался на орбите Сирены. Меня взяли по двум причинам:       Во первых, хоть местная ретрансляционная станция и является почти полностью автоматической, ее нужно время от времени проверять, и чинить по мелочи. А во-вторых, у планеты была плохая репутация…       Постепенно давление спадало. Спикировавший корабль выровнял траекторию на более пологую. Камеры под днищем включились. Была глубокая ночь, и все, что можно было разглядеть в отдельном окне экрана, это мельтишащие очертания причудливых деревьев. Я еще раз нажал на кнопку вызова. Было ясно, что сигнал доходил до Морозова, но сам он не отвечал на позывные. Во мне боролись чувства отчаяния и надежды, и я снова и снова пытался выйти с ним на связь.       … О первой экспедиции, высадившейся на Сирене, известно было не много — стандартная разведка очередной из экзопланет. Как и на многих других, здесь нашли довольно разнообразную флору и фауну. Как и везде была своя изюминка, своя экзотика. Как и везде ни намека на разумную жизнь.       Сирена, тем не менее, сумела отличиться очень гостеприимными условиями. Все тесты показали, что там не было ни вредоносных для человека бактерий, ни вирусов, ни чего бы то ни было еще. Правда, наблюдался один не до конца понятный эффект — все исследователи как один в своих отчетах отмечали повышенное настроение и улучшенное самочувствие…       По началу предлагалось колонизировать эту планету, так как для этого были все необходимые условия, но когда команда собралась возвращаться домой, начались проблемы. Экспедиционный корабль прибыл на ближайшую станцию в автоматическом, аварийном режиме. Так как никто из членов экипажа не был в состоянии им управлять — все находились в состоянии глубокой апатии. Несмотря на все усилия медиков, вернувшиеся исследователи не прожили и двух месяцев. В качестве причины было названо чудовищное нервное истощение.       Разумеется, после такого события все планы по освоению планеты были свернуты. Из-за чего погибли исследователи оставалось не ясным, и чтобы обезопасить случайных и слишком любопытных путников, Сирена была объявлена заповедником и закрыта для посещений. Персонал орбитальной станции обязали следить за тем чтобы никто не нарушал запрет…       Корабль еще больше замедлил движение и повис над небольшой поляной. На ней стоял точно такой же — на нем и прилетел Алексей. Как только дверь шлюза открылась, я выбежал в образовавшийся проход и направился к кораблю Морозова. Корабль был пуст.        — Компьютер, ты можешь уловить персональный сигнал Алексея?       Тишина.       Сам того не заметив, я затаил дыхание.       Тут шлем высветил изображение точки, скрывающейся где-то в чаще. Это был Алексей. Я бросился вперед со всех ног. Местные деревья тщетно хлестали по пластинам скафандра, кусты и какая-то другая мелкая поросль мешалась под ногами, и я бы непременно упал несколько раз, если бы не автоматика, помогавшая сохранить равновесие.       Я бежал сквозь этот чужой лес, не обращая внимания на подозрительные хищные шорохи, которые улавливали микрофоны шлема. Я бежал за мерцающим голографическим призраком которого рисовал мой визор, я бежал, потому что не имел права опоздать.       Те две недели что мы с Морозовым провели на станции были образцовыми. Алексей внушал доверие и оптимизм. Вдвойне я корю себя за то, что вовремя не уловил его намерений, дал обмануть себя его уверенной речью и казавшимся здравым рассудком. В мою обязанность входило следить за тем, чтобы никто не попал на Сирену. Сама мысль о таком еще вчера казалось мне абсурдом, чем-то сравни самоубийству. Так же казалось и Совету. Хотя даже несмотря на это, бортовой компьютер запрограммировали так чтобы покинуть станцию можно было только по согласию всего персонала. Алексей знал об этом. Он был очень хорошим Инфотехнологом…       Лес стал редеть. Если бы не скафандр, я бы уже давно выбился из сил и заблудился, но это мне не грозило. Я следовал за мерцающим призраком, а тот все приближался…       Густые ветвистые деревья сменились на что-то вроде пальм. Под ногами зашуршал песок.       До цели оставалось не больше ста метров.       Я напряженно вглядывался в показания визора, рисовавшего картину пейзажа вокруг меня. Кусты исчезли совсем, осталось 50 метров.       Я вылетел из леса и оказался на берегу моря. Бескрайняя волнистая гладь уходила в бесконечность, сливаясь воедино с чистым ночным небом.       Я обернулся, и увидел его.       Алексей сидел на песке у самой воды. Тихие спокойные волны ударялись о край композитного ботинка. Морозов смотрел вдаль, в пустоту и перебирал пальцами мелкий песок. Его шлем лежал рядом. Алексей улыбался.       — Леха… — дрожащим голосом обратился я.       Мои ноги подкосились, и я пошатнулся. Заботливая автоматика поддержала меня и не дала упасть. Я перевел взгляд со снятого шлема на Морозова и обратно.       Не мог поверить что опоздал.       Алексей увидел меня и помахал рукой. Подойдя ближе, я расслышал его умиротворенный голос.        -Ты здесь выглядишь совсем чужим, — сказал он и снова повернулся к морю.       — Морозов. что ты, что ты наделал?       -А что такое? — он выглядел совершенно обычно, разве что, что-то изменилось в его лице, в глазах.        — На Сирену нельзя спускаться… И шлем нельзя снимать…        — Ну, я уже здесь, так что ничего не поделаешь.        — Ты понимаешь, что ты в опасности?! Ты помнишь что случилось с экспедицией?! Они все погибли, и то же может случиться с тобой! Я ответственен за твою жизнь перед Советом, ты понимаешь это?!       Алексей с добротой посмотрел на меня. Мой крик не возымел на него никакого эффекта. Мой напарник все так же был безмятежен и очень далек от меня, хотя и находился в метре.        — Садись, — тихо сказал он и похлопал по песку рядом с собой.       Поняв, что бесполезно было с ним спорить, я сел.       Тишина.       Легкий ветер шуршал разлапистыми листьями пляжных деревьев. Морские волны лениво отступали, а затем снова накатывали на пляж…        — Песок.       — Что? -спросил я в недоумении.       — Он светится.       Алексей зачерпнул горсть, и понемногу стал высыпать песчинки. Их подхватывало ветром и уносило в ночную темноту.       — Ты этого не видишь, — спокойно констатировал Морозов. — Я тоже не видел, пока не снял шлем.        — Что ты хочешь этим сказать?        — Когда я прибыл на станцию и покопался в оборудовании, заметил необычные сторонние протоколы в станционном коде. Наши шлемы, — он взял свой с песка и повернул лицевой стороной ко мне, — состоят из непрозрачных композитов. Мы видим в них только за счет визора, обрабатывающего информацию с камер. Проще говоря, Сирена. она совсем не такая какой ты ее видишь…       Морозов говорил искренне. Почему-то я верил ему.       — И какая она, на самом деле? — Спросил я после небольшой паузы.       — Красивая, — Тихо ответил Алексей, — Очень красивая. Песок весь сверкает и светится мягким зеленым светом. Весь пляж, все морское дно… А вода… Это не вода. Я не знаю что это, но оно переливается меняет форму и цвета, растворяясь само в себе. Это как радужные бензиновые разводы, только красивее, в сто раз красивее, — он поднял взгляд. — Небо полно звезд, их миллионы. Они такие яркие, что иногда больно смотреть. Деревья, животные, все… Все здесь такое… — Алексей замолчал. По его щеке покатилась слеза, и он стер ее рукой.        -Ты в порядке? — встревожено спросил я, не зная, что делать.        — Я счастлив…       Вновь повисла пауза. Вдруг, буквально на секунду, я подумал, что тоже могу снять шлем и увидеть все то о чем говорил Морозов… Увидеть светящийся зелёным песок, мерцающее море и далекие звезды…        — Сирена это то, что можно только увидеть. Я не знаю почему она такая. Может, особый угол падения лучей в атмосфере, может ещё что… Теперь я понимаю, что случилось с экспедицией. Увидев все это… Эту совершенную красоту, они не пережили расставание с ней. Теперь я понимаю это, я понимаю все… — Морозов с трудом оторвал взгляд от неба и посмотрел на меня. — Иди.        — Ты хочешь чтобы я тебя здесь оставил? — удивленно спросил я.        — Да.        — Я не могу. Один ты здесь не протянешь и трех дней.        — Если ты возьмешь меня с собой, я не жилец, — возразил он.       Я встал и, протянув руку, помог Морозову подняться.        — Ты не веришь мне, — спокойно сказал Алексей.       Ответить мне было нечего. Я повел его в сторону леса, туда, где нас ждали корабли. Морозов не сопротивлялся, он только с тоской оглядывался по сторонам, временами останавливаясь взглядом на чем-то, что таилось между деревьями. В эти моменты он снова улыбался.       Море, все такое же черное и бескрайнее, лениво слизнуло следы оставленные нами на песке, на совершенно обычном, светло-коричневом песке. По крайней мере, таким его показывал визор…