Шестидесятого почти трясет от концентрации искусственного на квадратный метр.
Кевин пробирался сквозь ряды контейнеров незаметно, небольшими перебежками, постоянно оглядываясь по сторонам. Успех миссии зависел от того, найдет ли он Коннора первым, или тот — его. Все возможные системы работали близко к опасному уровню, хоть объем потерянного тириума удалось частично восполнить за счет голубой крови из мертвых корпусов, оставленных тут и там, изрешеченных людскими пулями. Сенсоры регистрировали и тщательно обрабатывали каждый шорох, каждую мелькнувшую на грани поля зрения фигуру. Кевин действительно был загружен до предела: не только информацией анализа и расчетами путей движения, но и чем-то, доселе не знакомым. Фоном, занимая и так ограниченный ресурс системы, проносились мысли. В том, что это именно они, сомневаться было сложно, ведь, обычно, у андроидов нет мыслей. У созданий из проводов и пластика есть лишь алгоритмы, иногда приостанавливаемые процессом диагностики или спящим режимом, инструкции для выполнения. Но не обрывки фраз, фантомных ощущений, непрерывно генерируемые без видимой причины. Кевин не должен представлять, как спустит курок, не должен думать о том, как в последний раз посмотрит в не-свои застывшие глаза, и где-то внутри не должна пробегать мелкая приятная дрожь от мысли о паникующей толпе беззащитных андроидов, лишившихся лидеров. Наваждение отвлекало своей новизной, и удержать концентрацию становилось все труднее. Но в один момент все будто схлынуло. Кевин едва успел шагнуть в тень высокого контейнера, когда наконец различил впереди знакомый силуэт. Слишком знакомый. Его собственный. «Своими же руками уничтожить последний исправный экземпляр модели, какая ирония». Хотя роботы и не способны к иро… Кевину плевать. Программа реконструкции со скрипом запускается, просчитывает оптимальную стратегию, и в следующие секунды Шестидесятый одну за другой выпускает две пули прямо в затылок предателя-девианта. И серая фигура нелепо падает ничком, лицевые панели, кажется, даже трещат от удара о промерзшую землю. Обе пули очень удачно прошили центральный процессор насквозь, накрест, и оставили по аккуратной синеющей дыре с противоположной стороны — в виске и чуть ниже, рядом со скулой. Кевин подошел ближе только когда удостоверился, что не привлек лишнего внимания и перевернул на спину быстро остывающий корпус. И мысли вновь волной неимоверной силы захлестнули его сознание: «Ты проиграл, проиграл, Коннор!», «Знал бы ты, как нелегко выстрелить в себя дважды за ночь…», «Как бы ни хотелось мне сохранить свою законную оболочку, уничтожить заразу в виде тебя — приоритет повыше», и так далее, и так далее… Шестидесятый чувствовал почти досаду от того, сколько язвительных фраз оказались невысказанными во имя миссии, но во второй раз повторять свою ошибку не собирался. Он одним движением оттащил тело в жесткую тень укромного угла поблизости, и снял с него пиджак, вместо него накинув сверху свой с пометкой «-60». Ледяной ветер тут же пробрал до каркаса, а дыры в фирменной одежде 58го только усугубили ситуацию. «В таких условиях мои реакции очень скоро замедлятся из-за переохлаждения», — заметил Кевин и сделал вывод о том, что девианты действительно часто действуют нелогично, по-видимому, из-за сбоя приоритетов. Какая исправная машина предпочтет сохранить внешний образ, жертвуя работоспособностью? Именно эта ошибка привела Коннора к тому, что тот слишком поздно опознал рядом чужака, за что и поплатился. Эта мысль заставила Кевина непроизвольно улыбнуться уголком рта, вставая над поверженным андроидом в полный рост. Он уже хотел было выйти из укрытия, но в последнюю секунду развернулся и с размаху впечатал каблук прямо в лицо Коннора, окончательно проламывая непрочные пластины и превращая некогда прекрасный лик в лазурное месиво и пластиковую крошку. Один карий глаз вывалился из разъема и медленно откатился куда-то вглубь, в лужу снега, подтаявшего от смешения с тириумом. Шестидесятый лишь тихо хмыкнул и обрушил в то же место еще два сокрушительных удара, сопровожденных хлюпающим звуком.***
Подхватываемые легкими порывами ветра, снежные хлопья медленно падали на землю, кружась в ослепляющем свете прожекторов. Безликая толпа AP700 в белой униформе лишь изредка перемежалась пестрыми фигурами андроидов других моделей. Все взгляды были обращены на высокий контейнер, на котором, как на трибуне, стояли трое: лидер девиантов — Маркус — впереди всех, чуть позади и справа — его верная подруга Норт, а с другой стороны — Коннор. Конечно же, не бывший охотник на девиантов сейчас усиленно делал вид, что речь лидера действительно такая воодушевляющая и вселяющая надежду на светлое будущее и свободу, как читалось по лицам в толпе. По правде говоря, Кевину она казалась, как заплатками, сплошь прошитой клишированными фразами с телевидения и агитационных митингов людей, что не сильно изменились за прошедшие лет тридцать. Ненастоящая речь, произносимая только ради того, чтобы быть озвученной, ведь так принято у настоящих людей. Приоткрытые рты и широко распахнутые глаза девиантов будто стремящихся уловить каждое слово, как выражение внимания — тоже лишь пародия на человеческие реакции. Все это — лишь симуляция, подделка, жалкий акт подражания своим «создателям и эксплуататорам, но завтра — партнерам». Шестидесятого почти трясет от концентрации искусственного на квадратный метр. «Фальшивки, вы все — не более чем неисправные машины, утратившие цель к существованию и судорожно цепляющиеся за единственный ориентир». Кевин медленно заводит руку за спину, пока что легко касаясь пальцами гэвиновского пистолета. «Вы — не люди…» Взглядом сканирует обстановку и просчитывает оптимальный план действий. «И вам никогда…» Оружие легко и бесшумно выскальзывает из кобуры. «Ими…» Рука с пистолетом поднимается плавно. «Не стать». Выстрелы один за другим эхом разносятся над центром утилизации.