Инфантилизм.

Перед глазами плавают неоновые лучи. Это была бы плохая идея. Это было бы опасно для девушки. Это было бы тыщу раз неправильно, аморально и плюс ещё куча говнистых прилагательных, не будь ей так насрать. Хотя для домашней девочки вроде неё и правда неприлично ходить посреди темени по ночным клубам со знакомым-вампиром, но как же не до этого. Ральф привычно хмурится - настолько, что брови идеально укладываются в морщинку на переносице, но абсолютно молча. Даже едва заметно под длинной медовой чёлкой, сбившейся почти в канеколоны. Доста, смотря на его волосы, сразу же невольно теребит в бледных пальцах длинную прямую тёмно-русую прядь. Денег достаточно не только нажраться, но и вызвать такси, чтобы не тащить на себе надравшегося вампира. Вокруг танцуют люди; и эти девушки, парни, женщины, мужчины совершенно не знают, что рядом с ними бухают мифические существа, по которым оставшаяся дома половина человечества выдалбливает фанфики на полудохлых клавиатурах. Утром все будут смотреть сны, а они вдвоём тащиться в сраный конец грёбанного города, а потом и за его черту - ко Второму Доста не поедет ни за какие коврижки. Она опять просрёт все деньги взятые с собой - большая часть была предусмотрительно оставлена дома, просить у Четвёртого, неспособного наскрести на дерьмовейший роллтон, лишено всякого смысла и в лучшем случае останется пара купюр на скудный завтрак. Так, стоп. Нахер негативные мысли. Доста, зажмурившись, трясёт головой. Успевший что-то у кого-то стянуть, смешать и слить себе в желудок вампир бодро дрыгается рядом под бессмысленный клубняк без стиля и качества. Ей тоже надо бы выпить. А вот после литра коньяка воспоминания сами машут ручкой - и это очередное удивительное открытие на каждый вечер. Тепло волной приятной дрожи прокатывает сверху вниз и Доста сглатывает дополнительно. Крылья неприятно ноют, затекая в уже часа три как неудобном положении под толстовкой. Хвост инстинктивно дёргается в штанине и ей остаётся... оставалось только молиться о невнимательности у посетителей, была бы она трезва. Для полного счастья ещё можно размять волчьи уши, но-о не-е-е... а чё, посреди клуба, что ли, ей своё хозяйство потягивать? Было бы забавно посмотреть на эти рожи... И вроде бы вот оно, дно - ей больше восемнадцати и у неё воображаемый мир. Мир, из которого она всё реже и реже вылезает в реал. И реальность сливается с ним - что там хуёво, что здесь пизда нервам. Собственные создания её презирают и пытаются убить, свести с ума или покалечить. А единственный из них, кто пытается ей помочь, уже почти презирает... НАХЕР, Я СКАЗАЛА. А ещё этот мир раньше был не только её. Доста вливает в себя дешёвую сивуху прямо из бутылки. Даже в созданном ею мире она бедна как церковная мышь и не может позволить себе нормальный алкоголь, ну что за блядство. Это Ральфу похуй, что пить, лишь бы оно горело, - иногда ей становится интересно, как вампирский желудок, предназначенный для крови, переваривает ацетон. Янти была её любовью. Да, нажираться в таком настроении не слишком хорошая идея. Её тёмные карие - чёрные в море неона - глаза в секунду находят Четвёртого - по овалу пустоты от отдалившихся людей - и скучающе наблюдают, как движения жилистого блондина замедляются, не становясь более плавными, от усталости. Собственно, усталость наступала минут через тридцать активного изображения эпилепсии под заводной музон, но лицо Ральфа сияло так, словно он выиграл золото на танцевальной олимпиаде. В этот раз ему даже не вызвали скорую. Доста сидит на диванчике, уныло потягивая волшебный эликсир оптимизма и долголетия. Музыка совершенно не звучит в ушах, всё внимание сосредоточено на привычных пиздостраданиях и размазываниях соплей, пустые глаза дырявят не то бутылку, не то пол, не то всё вместе. Досте кажется, что она смотрит прямо в Ад. А ещё - что обязательно повезёт туда попасть. Так не лучше ли отжигать, как в последний день своей жизни? Ральф уже не танцует - скорее, подтанцовывает так, что смутным отблеском на краю полупьяного мозга мелькает мысль обхватить руками его талию. Доста любит медляки - если с любимыми. Доста любит милые мелодрамы - если в реальной жизни. Пока что даже в ролевой все дохнут или съёбывают. Доста делает щедрый глоток из бутылки. Коньяк в ней предпочитает пиздеть что-то не очень смешное, пока алкоголь разгоняет кровь и мысли. И пока Ральф довольно мирно отвечает ей сортирными подъёбами, доброй половиной спизженными с двача. Да, он весьма красивый. Несмотря на врачебную маску, на шрамы под ней, на удолбанный взгляд, стрёмный смех, туалетный юмор и лексикон несовершеннолетнего дрочера-дотаиста. Несмотря на выебоны в попытках доказать окружающим мрак и промозглость его души. А он всё также ждёт свою Киру. Бедный Ральф, он был создан Вторым, чтобы творить разрушения, но большой опасный монстр влюбился в громкую маленькую девочку, смешанную из двух разных личностей. Айдена, третьего, он и не знал, а Йоко, Йоко далеко, где-то за краями её собственных вселенных и Киру ушла за ней - единственное, что связывает его со старой подругой это интернет и социальные сети. Возлюбленная ступает босыми бледными стопами по космической пыли, перелетая галактики и солнечные системы, а он преданно ждёт её, как верный пёсик, сидя в своей будке. Доста знает, что и сама Йоко не составит своему созданию конкуренцию в его глазах. - Хэ-э-э-эй, До-о-ост, ну ты шо-о-о, кто грустит, тот трансвистит. Давай подбирай сопельки и идём бухать за счёт безысходно дерьмовой жизни, - Ральф смотрит на неё с беспокойством. Янти где-то за пределами её существования - не достанешь и мыслями. Он и правда добрый, хотя и выёбистый, думает Доста. Она в восхищении от (не)людей, которые сохраняют доброту в душе, проходя через океаны всякой пиздоблядии и узнав лично сотни хуёвых личностей. Рассуждать об этом лучше, чем думать, что она создала никому ненужный мир, причины существования которого уходят одна за одной. Смесь волчицы-оборотнихи и ангелессы в её генах выдавала иногда совершенно удивительные выверты с бухлом. - Я-я-я снова такой пьяный и всё ещё тако-о-ой красивый! Ик..! Вампир танцует каждый раз, как в последний. Вообще-то, водопровод в его халупе отключили с полмесяца назад. Вообще-то он резко затемпературил и недолечился, а ещё опять перестал дружить с половиной знакомых. От Ральфа несёт стойкой бомжатиной, перегаром и, кажется, освежителем местного толкана. Но сам он абсолютно счастливый ритмично дёргает разными группами мыщц в разные стороны. Коньяк снова ударил в голову и... вообще-то хотелось тоже потанцевать на этом танцполе, но иначе всё, что она намешала, вылетит из неё, как вода из включённого гидранта, поэтому Доста сидит и копит силы для тубзика. По пьяни осознавать свою жизнь гораздо легче и экономичнее - и в плане времени, и в плане сил. В конце концов, нужно было просто отстрадать своё по очередной несчастной любви она просто привычнее новой. Интересно, в кого должна быть влюблена Киру - чисто теоретически, для усложнения задачи? Доста встаёт, пошатываясь на ватных ногах. Ральф везде, он прыгает вокруг по всем сторонам и это сбивает с толку... Она всегда знала, что будет для него всего лишь большой маленькой девочкой. Ральф улыбается шрамами и в их морщинках блестят солнечные зайчики, а полупьяная Доста упрямо фокусирует на нём расслабленное зрение и почти что завидует его возлюбленной Киру. - Чего встряла, пиздёнушка? - Четвёртый хмурится, наклонившись к ней. Его обычно голубые глаза осматривают её на предмет повреждений и сразу после её сигнала о том, что она в порядке, вампир аккуратно ставит прародительницу на ноги. Доста чувствует физическую потребность поправить медовую чёлку, упавшую на глаза, руки просто сводит судорогой. - Давай бахнем, хули жить в трезвости. Доста кивает, не успевает взять рюмку - только чувствует, как чужая рука в перчатке вседозволенно заливает ей в рот горячую горькую жидкость. Ральф обхватывает её щёки ладонями и... и Доста рассматривает льдисто-спокойные глаза, отливавшие бирюзовым в таком освещении. Она не успевает дотронуться до его рук - ни убрать, ни удержать, он убирает их слишком быстро. Доста запоздало понимает, что её же создание только что спиздило у неё водку прямо изо рта. На кончике языка судорожно трепыхается предложение повторить. Доста глотает его вместе с порцией в своей рюмке.