Чай. Сахар. Февраль

***

Дверь закрывается, негромко щёлкнув. Это единственное, что Валик слышит, помимо громкого стука собственного сердца. Предательски громкого. Хотя, что уж тут скрывать… — Я скучал, — шепчет Михиенко. Шёпот Валика можно слушать бесконечно. Это личный АСМР Алексея. Эти тихие слова забираются в самую глубь его души, умело касаются самых потаённых уголков. Этот шёпот пробирает Завгороднего до самых костей, заставляя всё внутри сжаться, а по телу пробегают мурашки, покалывая затылок. Валик тихонько вздыхает, понимая, что заставить сердце стучать хоть чуточку тише, а щеки перестать покрываться румянцем совершенно невозможно. Михиенко не выдерживает. В ту же секунду Алексей чувствует, как его притягивают к себе и настойчиво целуют. Позитив прикрывает глаза и отвечает. Для него не существует ничего, кроме этих мягких губ, бездонных нежно-голубых глаз и теплых ладоней, нежно сжимающих запястья. — Я тоже, — Завгородний шумно выдыхает, обнимая Валика. В его душе будто проносится ветер, задевая что-то, что начинает сладко сжиматься изнутри. Алексей слышит, как сквозь синюю клетку рубашки бьётся сердце Валентина. Валентин… Это единственное имя, которое Завгородний не может произнести без дрожи в голосе. Это… это сложно объяснить. Валентин — это самое любимое имя в топе Алексея Завгороднего. Причем обладателю этого самого имени об этом лучше не знать. Ещё подкалывать будет. Он тот ещё чертяка на самом деле. Знаете, он как желтые витаминки, которые все ели в детстве. Снаружи сладкие, а внутри кислые до того, что язык щиплет. А в самой серединке снова сладкие. Вот Валика, судя по всему, собирали именно по этой схеме. Снаружи весь такой симпатяга и лапочка (вот об этом ему тоже лучше не знать), а шутник тот ещё, может так прицепиться, что не отделаешься. Но Лёша, к счастью, знает о той самой сладкой серединке. В глубине души Валик именно та лапочка, которой он кажется снаружи. И это подкупает Завгороднего больше всего… Михиенко привычным жестом притягивает его к себе. Алексей прикрывает глаза. Как же ему не хватало этого щемящего чувства… Завгородний счастливо вздыхает и тыльной стороной ладони ласково проводит по щеке Валика, мимолётно задевает кончик носа, невесомо касается губ. Михиенко не выдерживает и улыбается, и на его щеках появляются по-детски милые ямочки. Валик улыбается так, как может только он, искренне, глядя прямо в глаза Лёше. Сердце Позитива учащает свой ритм. В глазах Валика, если смотреть слишком долго, можно запросто утонуть. И Алексей раз за разом тонет. И ему хочется, чтобы это продолжалось как можно дольше. Он готов медленно и бесконечно растворяться в них. В этом бескрайнем голубом океане… Он сдаётся. Причём совершенно добровольно. Михиенко, пользуясь случаем, тащит его в комнату и устраивается на диване. Алексей садится рядом. Завгородний снова вздыхает и запускает ладонь в волосы Валика, перебирая в пальцах мягкие русые пряди. Михиенко прикрывает глаза и жмурится, словно котёнок на солнышке. Позитив внезапно думает, что Валик — он как чай. Такой же тёплый, ласковый и мягкий. И всегда быстро заканчивается. По крайней мере, Лёше его всегда мало. До боли мало. Мало быстрых, случайных взглядов на репетициях. Мало искренних улыбок, предназначенных только Лёше, и никому больше. Мало заразительного смеха, мало беспечных шуток, ловко придуманных на ходу. Мало задорных ямочек на щеках, от вида которых хочется умиленно вздохнуть. Мало. Мало. Мало. Позитиву всегда мало Валика. Даже тогда, когда он совсем рядом. Даже сейчас. Алексей — он как сахар. Он чувствует, что медленно и верно растворяется в своём чае. — Кстати, ты же знаешь, какой сегодня день? — вдруг прищуривается Валик. Голубые глаза смотрят прямо в душу. Алексей вздрагивает от этого пронзительного взгляда. — Ну? — 14 февраля, — Михиенко приподнимает брови, будто ждёт чего-то от Позитива. — А, точно…- В голове Завгороднего тут же всплывает вся розово-сердечная ерунда, которой фанатки завалили его странички в соцсетях. Ну да, как он мог забыть… — День всех влюблённых… — Алексей поднимает глаза на Михиенко. Парень хитро смотрит на него, будто кот, который задумал слопать все хозяйские сосиски из кастрюли. Веселые искорки мгновенно загораются в его глазах. Чертяка, одним словом. Тот самый, из тихого омута. — День Святого Валентина, — улыбается Валик, показывая ямочки на щеках. У него это всегда выходит настолько искренне, что у Завгороднего от умиления сердце пропускает пару ударов. На самом деле, Алексей никогда не был сентиментальным. Но Валик раз за разом настойчиво исправляет это. — Ой, ну вот с этим я бы поспорил, — качает головой Алексей, посмеиваясь. — На святого ты не тянешь, — подкалывает он Михиенко. — Эй! — Валик, словно пятилетний мальчик, делает такое обиженное выражение лица, что хочется дать ему конфетку и погладить по головке. Да уж, Валик — это отдельный вид искусства. Пора бы его уже начать преподавать. Хотя нет, не надо. Лучше оригинала всё равно никогда не получится. — А, то есть на мои шутки ты обижаешься, а когда я неделями терплю твои подколки, то это ничего? — хмыкает Алексей, приподнимая брови. Михиенко хмурится и скрещивает руки на груди, с трудом сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. Это выглядит настолько мило, что Завгородний не выдерживает и смеётся, притягивая его к себе. — Дурак, — произносит Алексей, ласково целуя Валика в висок. Михиенко утыкается носом ему в шею, щекоча дыханием чувствительную кожу. Завгородний прерывисто вздыхает, задумчиво перебирая русые пряди в пальцах. Он гладит их и чувствует, что Валик потихоньку начинает плавится от Лёшиных прикосновений к его волосам. Позитив обнимает его и внезапно осознаёт, насколько сильно он любит этого дурака. До боли в душе. До искорок в глазах. Вздыхает. — А ещё говорит, Святой Валентин, — хмыкнув, качает головой Завгородний, увидев, как ладонь Валика медленно тянется к воротнику его рубашки, заприметив неосторожно расстёгнутые верхние пуговицы. — Ничего святого, — с улыбкой бормочет Алексей, чувствуя робкое прикосновение прохладных пальцев к своим разгорячённым ключицам.