Шинигами на Хеллоуине

Очень долго не могли решить, кому быть Юки-онной - Хицугае или Рукии. Хицугая бурчал, что, во-первых, он не «онна», а во-вторых, не подходит по росту. Рукия по первому признаку подходила, но рост подвел и ее. В конце концов выручить всех согласился капитан Ичимару - при условии, что его обеспечат подходящим париком, и что его лейтенант тогда будет изображать сиримэ. Кира от такого заявления побледнел, потом покраснел, потом побледнел обратно, руками вернул колени в уставное положение и сказал: «Есть, тайчо!». На праздник он явился в черной шинигамской форме. На спине его косоде контрастными нитками была вышита стрелка, направленная вниз, и надпись: «Глаз здесь». Никто не сомневался, кем станет Шихоин Йоруичи. Во всяком случае Сой Фон точно все это время скакала вокруг нее и твердила: «Йоруичи-сама, вы ведь будете бакэнеко? Йоруичи-сама, вы ведь будете кошкой-обротнем?» Но Йоруичи решила, что это слишком банально, и она будет тануки. После чего Сой Фонг еще не один с восхищением повторяла: «Йоруичи-сама – такой продуман!». В день праздника похолодало, так что огромный меховой почти-плед пришелся им больше чем кстати. Котом-оборотнем нарядился Гриммджо, для чего приделал себе второй хвост. И под этим предлогом пометил тапочки Айзена. Абсолютно все тапочки Айзена, хранившиеся под инвентарными номерами на складе улик. Сой Фон хотела его догнать и прибить за плагиат и проникновение на режимный объект - но потом передумала. Она уже давно искала, что отсюда можно выбросить, чтобы освободить место для собственной коллекции тапочек Йоруичи. Улькиорра явился на праздник в своем собственном виде, и когда на него все насели, сказал, что это русский певец Вертинский. Тогда все насели на Шинджи как знатока музыки соответствующей эпохи, и он, ворча и чихая от пыли, так-таки раскопал среди своих залежей нужную афишу. Все согласились, что непонятно, какое отношение певец имеет к нечистой силе, но сходство - один в один. За несколько дней до праздника по Сейрейтею прошел слух, что в Одиннадцатый отряд завезли из Мира Людей целый мешок дисков с мультфильмами Миядзаки. Общественность оживлённо гадала и даже заключала пари, кем же будет Зараки Кенпачи: Помоечным духом, или Безликим, самые смелые предполагали даже Юбабу с ее ребятенком. В итоге Безликим оказался Омаэда, протянувший время и собиравший свой костюм на коленке в последнюю ночь. За что получил подзатыльник от капитана Сой Фон. Но зато мог теперь совершенно по канону лопать праздничное угощение в невероятных количествах. Сама Сой Фон нарядилась ведьмочкой Кики. И так-таки нашла куда пристроить черного плюшевого кота из своей коллекции. Женская ассоциация шинигами решила предстать в образах древнеегипетских богинь, и для подготовки костюмов, как всегда, припрягли Хисаги. Рангику стала Сехмет, Нанао - Бастет, Исане - Хатор, а капитан Унохана - Тефнут. Это была очень страшная Тефнут. Как говорят, чтобы войти в образ, она повесила над своим рабочим столом портрет Зараки Кенпачи. Самого Хисаги они решили сделать мумией. Но тут безотказный лейтенант впервые взбунтовался и объявил, что если уж мумия - то как минимум Тутанхамона! Дамы согласились и щедро обвешали «фараонскую» мумию драгоценностями, арендованными у Омаэды. И заодно обрили Тутанхамону голову. Для пущего сходства. Самым жутким единогласно был признан костюм Укитаке. Когда он вышел на свет, треть присутствующих шинигами завизжали, треть – схватились за свои занпакто, еще треть сделали и то, и другое, а самому Укитаке немедленно прилетело в лоб тыквенной коркой, пущенной твердой рукой Хинамори Момо. - Придумал тоже, Айзеном нарядиться! – продолжали возмущаться шинигами, когда недоразумение наконец разъяснилось. - Вы что! – удивился Укитаке. – Это моль! - Нет! – сказали все. – Это – Айзен. После такого Кёраку, который в пару к другу нарядился тараканом, решил от греха подальше до конца праздника из буфета не выходить. В разгар веселья среди гуляющих появились два стоптанных соломенных шлепанца чуть больше человеческого роста размером, и принялись лихо отплясывать, распевая куплеты, один глупее другого: Ямамомто, старый пень, Пишет списки целый день: На кого ругаться, С кем чаям гоняться. Спит Кёраку целый день, Это, господа, не лень - Набирает сто очков Он на конкурсе сачков. Куросаки, идиот, «Гецуга теншо!» орет – Это для готовки Режет он морковки. На витрине надпись «Чаппи», Кое-кто попал впросак: Продается там не кролик, А жратуха для собак! «Вашу маму носом в чан, Господин придурок-сан», - Утро начинается, Бьякуя ругается! Руконгайцы ждут дрова, А Гринпис рыдает: Тренировку в сосняке Кенчик начинает. Никто бы так и не догадался, кто же были эти бака-дзори, если бы Рукия не разглядела, что завязки на одном из них подозрительно напоминают фамильный шарфик Кучики. А затем из ворот Одиннадцатого отряда появился прекрасный юноша с копною роскошных белокурых волос, сияющими изумрудными серьгами в ушах, в небрежно накинутом на плечи элегантнейшем хаори из серых и розовых ромбов… а за ним неуклюже скакало, размахивая руками в белых перчатках и полами черного кимоно, огородное пугало с лысой репяной головой. И агрессивно шипело сквозь зубы, стараясь не выронить незажженную трубку: - Ну… Юмичика… сочинил тоже образ… пришибу! - Прекрати, Иккаку! – досадливо отмахнулся «волшебник Хоул». - Когда ты ноешь, твоя физиономия становится совершенно уродливой. Скажи спасибо, что ты не изображаешь Софи. В виде старушки! А затем… затем ворота распахнулись так широко, что едва не слетели с петель. И из них появилось нечто, больше всего похожее на гигантский шар из серого меха с белым пузом, черным кожаным носом и торчащими на макушке ушами. Чудище подняло лапу с полуметровыми когтями и приветливо помахало собравшимся. Собравшиеся несколько напряглись. Существо оскалило пасть, полную крупных и острых блестящих зубов. - Всем приветики! – звонко закричала вынырнувшая из-за мехового плеча маленькая девочка в соломенной шляпке. И помахала в воздухе кукурузным початком размером с пол-себя. – Кому орехов и желудей?