По кругу

Микки нежно держал сигарету в руках. Она у него последняя, как спасательный круг. Во рту ещё остался привкус прошлой, а он уже тянулся за зажигалкой, предвкушал, как слабость разольётся по телу, лёгким покалыванием в конечностях даст о себе знать. Через приоткрытое окно в комнату проникали голоса. Грубые, резкие, хриплые. Они смешались и отдаленно напоминали гул, монотонный и низкий. Его сердце подкрадывалось все ближе к горлу, выжидая, когда можно будет сделать последний, самый болезненный удар, и выпрыгнуть. Оно, как и сам парень, тоже не железное. Приглушённый свет. На полу помятые банки от пива и бутылки с водой. Внутри Микки — только разрывающая боль. Взмахнет своими когтями и словно по стеклу проведет вниз, царапая, разрывая нежную плоть, разламывая хрупкие кости. Пару секунд, а потом снова затихнет. Затаится, как голодный волк, ожидающий добычу. Последняя сигарета — последняя попытка на мгновение почувствовать пустоту. Такую, какая она есть на самом деле. Без страха, без нервного сглатывания слюны, без тремора. Пустоту. О какой пишут в книгах, рассказывают в фильмах. Микки получит ее всего на несколько секунд, но и этого ему будет достаточно. Будут силы подняться с пола и укрыться чем-то тёплым. Не теплее дыхания Йена, конечно, не мягче его губ, но чем-то, что спасёт его от холода. Ещё несколько дней назад они лежали тут, под одеялом, на подушках. Курили сигареты, которые и не думали заканчиваться. И вместо пустоты они вкупе с Йеном дарили наслаждение, сладость. Вдыхать дым и заглатывать в лёгкие, чтобы потом ощущать его на губах рыжего безумца — вот истинное удовольствие. И голоса с улицы тогда казались разными, яркими, звонкими. И пол не был усеян банками. Их вовремя выносил Йен. В ту ночь они были совсем одни. Одни на всю Вселенную, и Микки упивался этим. Ему хотелось кричать от счастья, от разрывающего счастья. Кровь приливала к щекам. Ему хотелось жить. Сегодня — последняя сигарета. Ее возможно касался Йен, когда по ошибке потянулся не к своей пачке. Тогда это не имело значения, но сейчас Микки понимал, что лучше бы ее и не осталось вовсе. Лучше бы боль поглотила его полностью, захлестнула волной, проникла в лёгкие, оставляя там свою соль, водоросли, камни. Откинув голову назад, Микки закурил. Последняя надежда, последнее спасение. Он уничтожал ее быстро, безжалостно, с ненавистью. Пахла ли она Йеном? Если его запах — боль, то да, пахла. И Микки впервые за сутки отдался ей полностью. В голове плыло, туман накрывал все и вся. Тошнило, хотелось царапать горло, чтобы помочь сердцу выскочить оттуда. Не было сил даже пошевелиться. Потухшая сигарета упала на пол. Сгорела последняя надежда, оставив за собой пепел, который ветер с улицы раскидал по комнате. Микки нащупал рукой пачку и приоткрыл ее. Ещё одна. Снова по кругу.