Я пред глазами только тебя и видел...

Одинокими мы делаем себя сами.

Морис Бланшо.

Туда, где тебя нет.

      Неприятный, явно осенний ветерок каждый раз доказывает, что существует на бледном теле омежки, заставляя того слегка дрожать. Но это пустяки…       Ацуши хватило пару секунд, чтобы оказаться на этой весьма высокой крыше, с точки которой можно было прекрасно рассмотреть вечернюю Йокогаму, все ее прелести и ярко алые фонари, что освещают путь живущим здесь местным.       Романтично, не так ли? ~ Но Накаджиме не с кем поделиться этим чувством.

Ацуши сравнивает себя с пустым сосудом, не умеющим любить…

      Ах, как давно это было.       «Но Дазай не придет» —в который раз мальчишка это повторяет?

Он и сам не знает.

      Хотелось бы ему знать, почему от одних воспоминаний сердце болезненно ноет! Он даже не сумеет понять, почему воспоминания снова и снова поражают разум, так еще и с новыми, более красочными деталями… В глубине его души ответ уже давно даже самому глупому человеку ясен.       Неужели омега хочет все вернуть?

Нет, это же бред!

Наставник ушел, оставил как грязного котенка на улице в пасмурную погоду! Но он же не мог по другому...       Сплошные противоречия охватывают мысли Накаджимы, заставляя вымученно простонать.       Ацуши-кун достает дорогие сигареты, которые ему определенно по вкусу. Если память не лжет, как делал это Дазай, они черничные.       Тяжелая затяжка. Сучьи воспоминания... Не может забыть Портовая сука тех нежных ласк, прикосновений и слов, что так нужны ему сейчас.

***

Для юных особей преступного мира полная норма заниматься греховной связью с кем-то напролет, как делал это Ацуши с Наставником. Прошу не сравнивать обычный похотливый секс и бережные отношения—наш главный герой, в целом как и многие другие, считают, что это абсолютно разные вещи.

Кто же мог подумать, что от обычного бурного секса создается тесная ментальная связь...

      Но Зверь забывает обо всем, когда больной мозг выдает прекрасное лицо альфы. Как ему казалось, его альфы… Осаму сбежал. Наглый трус! От чего он бежал, Ацуши?!       «Смирись, тупой кусок омеги!"—а еще парнишка любит орать на себя...Причин было многовато.       За эту судьбу, за эту жизнь, за это тело, сущность, за характер и заОсаму....       Дитя Лунного Света уже не сопротивляется затянуться все теми же черничными сигаретами, уже предвкушая поход к врачу–у чада луны было все плохо с органами дыхания, но это не мешает ему еще раз сделать затяжку.       Он может обругать, но и оправдать Неполноценного. Довольно странные ощущения.

Зачем, зачем он взялся за Ацу и в сексуальной сфере?...

«Брось эту плохую привычку… Осаму же против. Он же не хотел, чтобы твои легкие страдали"—шепчет как в бреду для себя самого Накаджима Ацуши. А чего он хотел?! Чего...       С воспоминаниями сигареты приносили и легкий оттенок горечи на мокром язычке, что явно служил малым отрезвителем. Это то, что ему нужно…       Ближе к ночи ветер стал усиливаться, но Ацуши этого не чувствовал, он был посвящен лишь в свои моральные проблемы и… Почему-то всегда именно тут он ждал Неполноценного Человека. "Он сам сказал, что мы никогда не встретимся. Маловероятно, что Я вообще его увижу за всю свою жизнь."

Но этого ли ты хотел?...

Даже если Накаджима захочет изо всех сил пытаться и стараться отыскать альфу,—не сможет. Тот появляется тогда, когда ему надо.       Исполнитель Портовой Мафии не понимал, к чему его ожидания альфы происходят именно на этой крыше. Они ведь тут даже не разу не виделись…       И вот, наступает самое противное время для особенного, особенно одинокого омежки. Вечер и ночь парочек, именно то время, когда глупые людишки гуляют со своими избранными, целуются, шепчут ласкающие словечки, все те же нежные прикосновения достаются им. Человек любит, получая взаимность.

Хватит ли Тигра Неполноценному?

      Счастливые огоньки горят безграничной любовью в подростковых глазках. Зверь тоже так хочет. Почему же Ацуши должен биться в агонии самостоятельности, а не любви? —Что я сделал неправильно?...—Ацу-чан все же не может сдержать такую же одинокую слезу, как и он сам.       После этого предательства со стороны Наставника, после его ухода омега даже и не задумывается о том, чтобы найти нового избранника. Никто из них не будет таким же беззаботным, улыбчивым и любящим(во влажных фантазиях), а порой обжигающе страстным. Только Дазай-сан станет его спасательным жилетом. –Он бросил меня из-за Одасаку, верно?...–обиженно утирает омежьи слезки Накаджима. Он держал маленькую обиду на своего умершего знакомого...Омега видел Сакуноске пару добрых раз, когда увязывался, будучи 14-ти летним мальчишкой за ними в бар. Ну, как, навязывался… Дазай звал. А Ацуши и не отказывался,

Почему бы и нет?

правда после бокала коньяка очаровательную, слегка пьяненькую улыбку он скрывал в ладошках, смущенно краснея.       После этого альфа стал по-детски невинно называть омегу «солнышком», за прекрасную улыбку.Тигру казалось все сказкой. Счастливой.       Ацуши не мог смущаться из-за этого слишком долго, ведь в те времена Осаму решил надолго пропасть из поля зрения. Уж очень надолго.

***

      Крохотное сердце еще довольно юного Исполнителя билось ради своего Наставника, ради своего Неполноценного. Накаджима понимал, что любить собственного почти что Надзирателя, ведь Дазай жестко тренировал его и драл в постели, очень огромный стыд и вообще, все это подростковые гормоны!... Почему же уже сердечко не перестает так сильно биться лишь от мысли?...

***

      Еще несколько лет назад Ацу-чан очень надежно скрывал собственные, робкие чувства, а теперь без зазрения совести дрочит на Дазай-сана.

Никто не узнает~

      Чтобы отвлечься от таких ненавистных картинок прошлого, что с бешеной скоростью пролетали перед глазами, Ацу поднял глаза к небу, мечтательно смотря и закусывая губу. «Падает звезда… Загадать желание?"

Тебе это не поможет.

—спрашивает сам у себя Накаджима.       Новое воспоминание. Невесомое, легкое и нежное, оно заставляет Зверя Лунного Света возродиться и умереть снова… Их с Осаму прощальный поцелуй.

***

Не страстный, опаляющий и бурный, а нежный, спокойный.

***

Омега, еще 14-ти летний, новостью об удалении Осаму из Мафии был до жути подавлен, и не желая более скрывать чувства, Ацу, когда Дазай-сан уже был возле выхода из здания, резко и до сих пор, за всю огромную практику в этом плане неумело впился в губы Наставника, краснея.       Он ожидал любой реакции. Или, хотя. Нет, он определенно ждал пощечины, удара в живот или в лицо, но ничего такого не было.       Дазай аккуратно и нежно сминал губы Накаджимы в чувствительном поцелуе, спустив мозолистые руки тому на бедра… Все равно, первым отстранился омега, ведь был удивлен такой реакции возлюбленного.       После Неполноценный нежно, что было ему не свойственно, поцеловал Атсуши-куна в лоб. —Мне пора. Прости, Ацу-кун, но мы больше не встретимся. Постарайся меня разлюбить быстрее, чем я выйду из этого здания, договорились?..—Ацу понимал и ждал отказа, но не думал, что душа будет выть и скулить от этого. Да боже, Накаджима, соберись, тряпка! Тебе всего 14, какие отношения?! —уверял себя омега, уже спустя пару часов скатываясь по стенке. —Это и не ответ, и не отказ…–голова вжималась в маленькие, словно женские коленки. —Я недостоин его? Да? Боже, он действительно достоин гораздо большего…—улыбнулся сквозь слезы омега. —Ох, ну что же я так разревелся?.. Не девушка ведь.

***

Накаджима тепло усмехается юношеским страданиям, но все же с горечью, будто сигарету закурил, вспоминает, что те же ощущения не испарились. Все та же боль, лишь усиленная в несколько раз.       Омега встал, не желая ощущать на себе холодные языки ветра, как его чувствительное ушко опалило горячим дыханием. Тело задрожало, ноги подкосились. Приятное тепло отдавало где то в сердце. –Этот голос. Неужели?! —вздрагивает Зверь, резко поворачиваясь и застывая, закусывая губу. -Уж не думал увидеть тебя тут, Ацуши кун~ Скучал? —Дазай почему-то улыбается, а Накаджиме хочется орать, что есть мочи.

Ацу кажется, что мир застыл.

Есть только Он, Неполноценный и покрасневшее ушко, прерывистое дыхание омеги. Накаджима не может скрыть порыва неосознанно засверкать, уже казалось бы, умершими глазами и закусить губу, пристыженно отведя взгляд. Хочется сделать все в миг, чтобы Осаму ощутил все эмоции Зверя за последние четыре года. Хочется заплакать, закричать, улыбнуться, убиться и...Поцеловать, но все, что сейчас делает омега, это тихо шепчет: -Ты обманул меня...—Ацуши, на удивление, может скрыть блестящие, аккуратные слезки. А, нет, показалось. Уже пара стекает по подбородку, а Накаджима безумно злиться, скрипя клычками и сжимая руки в кулаки.       Дазай, уже на всеобщее удивление не отпускает что то вроде глупой ухмылочки, не отходит, а бережно, с нежными поглаживаниями обнимает. За последние года альфа хоть и не растерял своего великолепного ума, но слегка смягчился к близким знакомым. –Не нужно!—шипит омежка, уходя и шатаясь от нервов, вот вот грозясь упасть с крыши. И вот, еще один шажок и омега не успевает еще и среагировать, как и упасть, как альфа моментально тянет того на себя, падая на поверхность, а Ацуши же приземлился ему лицом в грудную клетку. Накаджима в миг отстраняется, раздраженно фыркая и отводя взгляд. Дазай встает, с какой то жалостью смотря на Зверя. –Не смотри на меня так! Я даже про тебя не вспоминал!–уже переходит на крик порождение Лунного Света. Осаму ухмыляется, его реакция, как всегда неизвестна для Тигра. –Ацу-кун~ Почему столько агрессии? Не ты ль до сих пор любишь меня?—Дазай отряхнулся, внимательно следя за реакцией омеги. —Заткнись! Это все ложь, ложь, ложь!

Нет.

–Позволь понять тебя, Ацуши. Зачем ты себя обманываешь? Скрывать свои чувства даже сейчас—относительно глупо. Ацуши, я стою тут, видишь? Я еще не сбежал! Доверься мне, как четыре года назад!—Осаму и правда сожалеет, что упустил ту грань, когда позволил Накаджиме пересечь черту просто ученика и преподавателя. Он-то не думал, что юношеский максимализм ударит омежке в голову. –О чем ты говоришь?...–Ацуши уже крупно дрожит, параллельно глотая слезы. Я не настолько глуп, чтобы довериться тебе снова, Дазай! —Ацуши! Я ведь даже не знал о твоих чувствах! Я искал лучшего в этой жизни! –Ну что, нашел?!—не унимается Накаджима, вдруг становясь равнодушным, холодно цыкая. –Ацуши...–осторожно и тихо шепчет Осаму, без лишних шорохов и аккуратно подходя к омеге, целуя в лоб и крепко прижимая к себе. –Да я жить без тебя не мог! Не хотел!!!—Накаджима закусывает губу, взаимно крепко прижимаясь к Неполноценному. Уходи... уходи навсегда! —Тебе же будет только больнее. Или я ошибаюсь?—усмехается Дазай-сан, вдруг бережно, ласково, без капли страсти целуя омегу, осторожно, как 4 года назад сминая все те же до жути соблазнительные губы. Для Ацуши это невыносимо мало. –Недостаточно...—шипит Тигр, резко и активно, возбуждающе начиная проникать горячим, мокрым язычком прямо в ротик альфы, ухмыляясь, но вдруг отстраняясь. —У тебя есть омега?...–омежка произносит это тихо, с неким страхом услыхать положительный ответ. –Нет. Не беспокойся, я весь твой~–ухмыляется Дазай, уже меняясь ролью в поцелуе.       Осаму страстно, мокро, как он любил, и возбуждающе водил юрким язычком по верхней и нижней полостей рта Ацуши, пока тот лишь сладко постанывал от столкновения зубками. –Ты... мой?—аккуратно, ненавязчиво переспрашивает омежка, отстраняясь и пытаясь перевести дух, соблазнительно краснея, вдобавок возбуждающе, определенно затуманено смотря. –Без сомнений. Повалить тебя прямо тут или чья квартира ближе?~—усмехнулся альфа, прикусывая до сих пор красное, чувствительное ушко омежки. Или... мне остановиться? Ацу неодобряюще помотал головой. –Ни за что не останавливайся. Омежка назвал улицу, внимательно и изучающе смотря на бывшего Наставника, ожидая ответа. –Моя ближе~–альфа как то не по-доброму улыбнулся, но Ацуши принял это за должное.       Для омежки все было, как в тумане. Он не помнил, как они добрались до квартиры Осаму, но помнил, что чувствовал невероятное удовлетворение от происходящего. Они, как в тумане, быстро скинули ненужные одеяния, а потом...       Ацу вжимался в постель и сжимал одной рукой простынь, сладко постанывая, а другой рукой поглаживая альфу по спине.       Дазай оставлял на бледной коже багровые засосы, оттягивая кожицу на шейке и проводя там влажную, еще более возбуждающую дорожку от мочки ушка до пупка ловким языком.       Осаму стал бережно спускаться с шеи на ключицы, покрывая алыми оттенками от клыков и их, грозясь пометить в скором будущем.       Живот Ацу он поцеловал пару раз, заставляя вжаться того в кровать сильней и пристыженно, но с огромным удовольствием протяжно и сладко простонать. Накаджима позабыл всех этих страстных ласк, его реакция до безумия симпатизировала Осаму-сану.       Мощные руки альфы огладили кажется такое родное, но и одновременно чужое тело, что с годами стало все взрослей и возбуждающей.       Дазай уже и сам не мог контролировать себя, снова жадно впиваясь в сочные и уже опухшие от поцелуев губы, спускаясь лицом к вставшему с первых минут паху омежки.       Слова сейчас не нужны были никому. Они понимали друг друга и без слов.       Омежка нерешительно кивнул головой, позволяя делать с его телом все, что только захочется. Дазай-сан усмехнулся и лизнул головку члена, явно дразня. –Ос...оса.. Осаму!–несвязно и недовольно пробормотал Ацуши, заикаясь от эмоций и ощущений. –Не все сразу, солнышко~–рассмеялся Неполноценный, аккуратно прикусывая сосочки омежке, а пальчиками начиная ласкать уретру. –Не медли...—уже от возбуждения болезненно прохрипел Ацуши, сжимая маленькими и женственными пальчиками грудь альфы. Дазай, не желая слышать более мучений почти его омежки, резко заглотил до основания, хрипя и сжимая Накаджиму узкой глоткой, приятно ей пульсируя. Осаму насаживается ротиком, успевая провести умелым язычком по всей длине и кончиком сладко толкаясь в уретру, небольно прикусывая чувствительные венки, заставляя извиваться и в судорогах просить большего. В скором времени Ацу-сан с утробным рыком кончил прямо в ротик альфе, заставляя проглотить того все до последней капли. Личико у Зверя было как никогда возбуждающим–распаренное, разнеженное и покрасневшее, закусанные губки были соблазнительными как никогда алыми, а Тигр шипел. –Трахни меня уже!–терпение было на исходе. –Всему свое время~—начиная проникать в Ацуши пальчиками, чувствуя его узость и сухость. –А раньше даже от малейших манипуляций тек, как последняя сучка~–разочарованно выдыхает Осаму. –Ну чтож, Ацу-кун, как в старые добрые на сухую? -Угу. Только подожди, дай себя растянуть–Зверь потянул руку к собственному анусу, но Дазай перехватил ее, прижимая к спинке кровати. –Сегодня только я тебя стану ублажать~ Накаджима не успел возразить, как шаловливые пальчики уже были в нем. Омежка решил не противиться Осаму и желанию, лишь подмахивая навстречу бедрами.       Первый толчок, как любил Дазай, всегда должен быть до жути резким. Этот раз был не исключением, омежка громко вскрикнул, слезки выступили на бледном личике. Ствол приятно и горячо сжимали стенки ануса, а Накаджима лишь раздвигал ножки, позволяя вставлять еще глубже.       Эта ночь была самой горячей и одновременно ласковой в их жизни. И вот, пик наслаждения, нежное сплетение пальцев, как... омега чувствует узел, что затрудняет проход альфе, одновременно побуждая кончить внутрь. Ацу плачет, мечется по кровати, сжимает простыни, скуля. Накаджима стал ударять Осаму ножками, лишь бы тот вытащил. —Ацуши...—тихо шепчет Осаму, приостанавливаясь. –Что думаешь о зачатии ребенка?~ –Но я... Слишком молод и... Не знаю. —Более точный ответ? –Не знаю. Нет, скорей всего... –Тогда прости~–усмехается Дазай, вновь возвращая прежний, резкий темп.       Пару таких толчков и мышцы суки сокращаются, а член альфы переходит в шишкообразное состояние, увеличиваясь в размерах. Тела будто намертво соединились в сцепке, а Зверь рычит, вскрикивая. Сперма, что сейчас активно заполняет его узел, очень даже может оплодотворить омегу.

Счастливый конец для омеги.