Предательство

Алексей облокотился на деревянный столб, тяжело дыша. Пальцы, по которым так нещадно прошелся ботинок кого-то из друзей, болезненно ныли. Но Корсак почти не замечал этого. В голове набатом звучали удивленные голоса Оленева и Белова «Лешка? Лешка!». Он еще несколько раз тяжело вздохнул и только после этого понял, что Саша обращается к нему. — Что это такое? Леша, что это?! — Рапорт, — буквально выдохнул Корсак и отвел взгляд, пряча глаза от друзей. Он вновь корил себя за то, что ничего не сказал им раньше, что вообще согласился на шпионство. В душе медленно поднималась и разгоралась злоба на самого себя, на Бестужева, на Никиту и Сашу, в конечном счете. Да, он понимал, что последние совершенно не виноваты в данной ситуации, но просто тот факт, что они сейчас все узнают, уже выводил из себя Алексея. — Я должен был следить с кем они встречаются, с кем говорят, — все еще тяжело дыша, продолжил он, понимая, что от расспросов никуда не деться. — А главное — найти их переписку. — — Кому же ты писал этот…этот рапорт? — последнее слово Белов произнес с особой ненавистью, выплюнул его в лицо Корсаку. — Бестужеву, — Лешка на секунду взглянул на Сашу, чтобы вновь отвернуться и судорожно вздохнуть. — В.Ви… Вице-канцлеру? — дрогнувший голос Белова ясно демонстрировал его недоверие. Александр медленно поднялся, кажется, абсолютно не веря в слова друга. Алексей в этот момент старался взять контроль над собственным слишком тяжелым дыханием. — Ты-ты что же? Ты что же, вел дв-двойную игру? — как-то совсем отчаянно звучал голос Сашки. Следующие слова он почти прошептал. — Как же ты мог… Как же ты мог! Ит-ит и ты ничего не сказал? Лешка, это предательство. Корсак повернул голову в сторону друга. Последние его слова особенно сильно задели Алексея. Он и так чувствовал себя грязным, шпионя за всеми подряд. Но из уст Белова это звучало слишком унизительно. Он ведь не предавал их. Лишь хотел защитить, не вмешивать в это поганое дело, а теперь его обвиняют в предательстве. Новая волна злобы начала заполнять его. Волна злобы и боли. — Предательство…- от одного слова было физически больно. Корсак еще раз судорожно вздохнул и горько продолжил, поднимаясь с пола. — Уж если кого и предал, то только себя самого. Он перевел взгляд с Саши на все еще молчавшего Никиту и обратно. — Правда — вещь жестокая. А в моем случае, — с каждым словом он все ближе и ближе подходил к Белову, — еще и грязная! Последние слова он произнес с такой ненавистью и отчаянием, будто думал, что произнёс их, сможет стряхнуть с себя позор шпионажа. Алексей прислонился спиной к спине Александра, надеясь, что тот дослушает его своеобразную исповедь, а не уйдет молча. — Я долго думал, — стоять на месте, изливать душу и чувствовать пронзительный взгляд Никиты было невозможно для Корсака, поэтому он отошел от друзей, вновь пряча глаза, вставая спиной к ним и продолжая, — я долго думал: говорить — не говорить. А потом решил — вам-то это за что?! Эмоции зашкаливали. Алеша вновь повернулся лицом к Оленеву и Белову. Ему хотелось донести до них, что он не виновен. Объяснить, что он вовсе не предатель для них. Мысль о том, что Саша и Никита не захотят больше его видеть, — приводила в отчаяние. Корсак понимал, что сейчас начинает оправдываться, но он был готов на что угодно, лишь бы друзья поняли его. — И почему я должен перекладывать на вас эту мерзость?! — отсутствие реакции выводило его из себя, поэтому Алексей перешел на личности. Он буквально подлетел к Никите и ткнул его пальцем в грудь. — Вот ты, ты бы смог рыться в вещах своей любимой? — Как…? — Оленев был как всегда излишне спокоен, но в этот момент в глубине его взгляда Леша успел заметить мелькнувший ужас. — А я смог! Тогда, на постоялом дворе. — Дак это был ты? — Да! Я! Я! Но я должен был это сделать! — прокричал Корсак все еще глядя в глаза другу. — Да почему…? — Да потому. Это отдельный разговор, — Алеша качнул головой, провел рукой по лицу и направился к Саше. Голова гудела от мыслей и эмоций, но это не остановило его от продолжения своей речи. — А ты… Ты бы смог нарушить тайное распоряжение государыни? Это запятнало бы твою честь. А мне Бестужев приказал шпионить. И за тобой тоже! Корсак, так и ни разу не встретившись взглядом с Беловым, двинулся было дальше, как тот схватил его, заставляя остановиться и встретиться лицом к лицу. — Послал бы его к черту, — одного взгляда на Сашкино лицо хватило Алексею, чтобы понять, как тот напряжен. Еще и рука его, жестко вернувшая на место, продолжала с силой сдавливать локоть. — Да я и послал, — запал Корсака постепенно сходил на нет. От злобы осталась только внезапно накатившая усталость. Но вот отчаяние, кажется, только начало набирать обороты. — Поначалу. А потом он прихватил меня на нарушении морского регламента. Вы же знаете, я женился втайне! — Да ну и что? — спросил Белов беззлобно. Его выражение лица стало мягче, будто говорил он не с другом, которого еще минуту назад обвинял в предательстве, а с ребенком малым. Голос Леши же начал приобретать истеричные нотки. — Ну что меня матросом на галеры, — уже спокойнее пояснил Корсак. — Ну и шел бы на галеры! — кажется, Александр совершенно не понимал его поступка. Он продолжал глядеть на друга снисходительно, и Алексей действительно начал чувствовать себя нашкодившим ребенком. — Ага, — выдохнул он, уходя от Белова. — А Софью с ребенком — в Сибирь. Вот он и добрался до главной причины своего поступка. Рисковать своей семьей Корсак никак не мог — уж больно любил их. А то, как Бестужев легко мог подписать им приговор, и то, как он жестоко отозвался о его семье, понимая, что именно это является главной слабостью Леши, не давало покоя и буквально выбивало почву из-под ног. — Правда, он сказал, — Корсак перевел дыхание. Горечь в его голосе была так же явна, как и мушка над губой, — «девку с пащенком» в Сибирь. Тут я и сломался. Он прислонился щекой к столбу и прикрыл глаза, сдерживая слезы обиды. Он действительно не представлял, как иначе можно было поступить в этой ситуации. И от собственной безысходности становилось больно. Никита и Саша подошли к нему ближе. Второй вновь не смотрел ему в глаза, но бумаги отдал, прижав их своей рукой к груди Алешки. Тот на секунду благодарно сжал руку друга, постепенно отбрасывая собственные переживания на второй план и начиная думать о деле. Никита, спокойно стоявший у правого плеча, был своеобразным одобрением для него. На душе Корсака стало проще от того, что друзья все еще тут и не гонят его куда подальше. Он действительно был им благодарен за то, что они поняли его. Но сейчас Алексей не решился говорить им о том, как ценит поступок, как ему действительно дорого их принятие и одобрение. Эмоции все еще плавали на поверхности, и ему казалось, что одно неверное слово, и он может сделать что-то, о чем точно потом пожалеет. Поэтому Корсак решил перевести тему в другое русло. Он мял рапорт в руках и, не отводя от него взгляда, заговорил вновь: — Вице-канцлер не только мне угрожал. Он сказал, что это нужно России. Он оказался прав, — после этих слов Алеша скорее почувствовал, чем увидел, интерес Сашки и повернул голову в его сторону, чтобы краем глаза взглянуть на друга и удостовериться в своей догадке. — Герцогиня Ангальт-Цербстская — прусская шпионка. И рапорт этот должен передать тот, кто останется жив. После этих слов Алексей взглянул на Никиту и Александра, убеждаясь, что они поняли и осознали его слова. Оба медленно, задумчиво кивнули, после чего подняли взгляд на Алешку. Тот почувствовал себя неуютно от их пристального внимания, поэтому вновь уставился в свой рапорт, продолжая пальцами разглаживать уже изрядно помявшуюся бумагу. Секунда, вторая. Они просто стояли рядом и ничего не говорили друг другу. Корсак все больше и больше напрягался, совершенно не представляя, о чем сейчас могут думать Белов и Оленев. Вдруг перед ним оказалась ладонь Никиты, Алешка накрыл ее своей, абсолютно не задумываясь, а сверху, чуть погодя, легла и Сашкина ладонь. Алексей смотрел на их скрепленные руки и думал о том, что его выходку все же простили. И что друзья точно никогда не отвернулись бы от него, а его собственные мысли по этому поводу — полнейший вздор. — Это было глупо, — тихо произнес он, слегка улыбнувшись. Белов в ответ лишь также тихо хмыкнул и, стукнув по плечу, пошел обратно к Анастасии, чтобы спокойно доспать эту ночь. Никита покачал головой и, тоже позволив себе легкую улыбку, пошел следом. Алексей еще минуту стоял, глядя прямо перед собой и ни о чем не думая. Он кинул еще один взгляд на рапорт, вспомнил улыбку милой сердцу Софьи и тоже направился спать, понимая, что сейчас его сон будет абсолютно спокоен.