Интерес

Когда через тебя, твои глаза и все твои отверстия прошло уже бессчетное количество разнокалиберных членов, хотеть кого-то по-настоящему со всей живостью интереса становится достаточно сложно. Секс воспринимается как обыденный этап любого дня, вроде чистки зубов. Сюрпризом остаётся лишь то, какой сегодня на вкус будет зубная паста. Жизнь после смерти, несмотря на всё своё блядское разнообразие, оказалась невероятно скучной. Все человеческие стремления обесценены, торопиться больше некуда, а любая вероятная потеря уже давно не воспринимается как конец Света. Главное, что чистка кончилась, а ты ещё нет. Все приоритеты в конечном счете сводятся даже не к завоеванию новых территорий, а к тому, чтобы было на что вечером подрочить. Очень сложно найти что-то приличное, когда ты сам являешься главным представителем порногодноты. Хочется спросить — зачем в таком случае прибегать к дрочке. Ну, а чем тогда ещё заниматься? Энджел сохранил свой прижизненный интерес к любовным утехам, за который он и попал в ад, и всячески его эксплуатировал, чтобы бесконечное время тянулось быстрее и вело его к неизвестной точке. Он трахался со всем, что движется, дышит и может предоставить эрегированный член. И сам удивлялся, как его со скуки не потянуло на женщин, раз даже самые смелые сексуальные эксперименты в его жизни пошли по десятому кругу. Вон мужик, похожий на жабу в круглых очках, который снял его на днях, заявил, что все в глубине души и вне скрытых подтекстов на самом деле бисексуальны. А потом попросил облизать все его восемь конечностей. В общем, до чего только не доходили руки Энджела, лишь бы не сидеть ровно на своём пригретом в студии местечке. Даже появилась мысль пожить в рыгаловке с гордым названием «Отель счастья», что само по себе выглядело как завуалированный пранк. А такое Даст любил. Но, как оказалось, эту конторку лучше было назвать «Шато де Задрот», потому что более унылого местечка Энджел не видал даже при жизни, когда мамаша таскала его в церковь. Пришлось ввязаться в очередные разборки змееныша и вишенки, чтобы скрасить вечерок. Каждый гребаный день в этом аду был как предыдущий. Пока однажды не пришёл он. — А зачем кто-либо что-либо делает? Абсолютная беспросветная скука! Интерес. Жгучий интерес — совершенно забытое Дастом чувство вспыхнуло в груди и стало разливаться по всему телу, доходя до паха и отражаясь крепким стояком. А он уже и забыл, каково это — хотеть мозгами. Аластор — так звали его — был похож на мультяшного кровавого Бемби. «Ни дать, ни взять — клубничный сутенер», — подумал про себя Энджел и тут же озвучил эту мысль, чтобы спугнуть своей же шуткой внезапно пришедшее наваждение. Отвык, мягко говоря, охренел. И все из-за этого чуда с ушками? Аластор продолжал говорить, глазами стреляя во все вокруг, но совершенно точно не обращал никакого внимания на Энджела. Тот-то привык всегда быть в центре, а тут на него даже взгляда не бросали. И это, сука, привлекало ещё больше. Аластор все декламировал, переговариваясь с микрофоном, а Даст сидел, слушал и бесился. Пока не заметил, как наваждение стало двигаться в его сторону. «Вот теперь покажи класс, детка», — сказал Энджел самому себе, прогнулся в талии и натянул на лицо хитрую улыбку. — Могу отсосать твой член, — как бы в шутку, но на полном серьезе сказал он, поглядывая на Аластора исподлобья. — Ха! Нет, — был ему ответ. «Что, блять, простите?» Сначала у Даста от афига скрипнули зубы, но он тут же фирменно улыбнулся, скрывая своё раздражение. — Зря. Ничего, и не таких ломали. Теперь Радио-демон стал для Энджела чем-то вроде личного Эвереста, на который ему в обязательном порядке необходимо взобраться. В прямом и переносном смысле. Ему было совершенно невдомек, что интерес был взаимный. Аластор заприметил его ещё во время новостей в качестве новой игрушки, но решил взять измором — знал, что с такими штучками, как Даст, переигрывать нельзя. Капля по капле терпеливо собрать кусочки чужой души и выложить в своей голове, как пазл — особенный кайф для Радио-демона. Тут нужно терпение и особая стратегия. Конечно, вряд ли на это уйдёт много времени. Энджел хоть и темная лошадка, но он точно не окажется крепче тех других, кого Аластор уже расколол. «Леди и джентльмены, игра начинается!» Следующие несколько дней Даст нарочито активно флиртовал с Хаском, причем обязательно у Аластора на глазах. К нему самому подходил исключительно редко, и только для того, чтобы отпустить пару пошлых шуток, лишь бы тот не чувствовал, что его выделяют на фоне остальных. Не считал себя особенным. Аластор так и продолжал наигранно-недоуменно смотреть на Энджела каждый раз, когда тот предлагал взять в рот или куда поглубже, и всем своим видом показывать, что в сексе он не заинтересован в принципе. Что до сих пор было чистой правдой. Однако, с Дастом все оказалось не так просто и очевидно. Он мастерски управлял каждой своей провокацией, переводя её в выгодное для себя русло, отчего план по ковырянию чужих мозгов затягивался, а интерес — усиливался. — Неужели тебя в детстве растлили, что ты решил податься в порноактеры? — А что, папочка хочет поиграть? Эта розовая шлюшка построила огромный барьер вокруг собственного сердца, создавая иллюзию полной открытости и при этом не открываясь никому. У Аластора чертовски чесались руки, хотелось вскрыть черепушку Даста как консервную банку, но тогда игра была бы испорчена. Он сам должен выложить все свои тайны. Хоть Радио-демон и был уверен в своих силах, зацепить Энджела оказалось задачей не из простых. Он решил воспользоваться тем преимуществом, что у него было — магией. Чем же занимается папочкина шлюшка, когда никто не смотрит? В один из вечеров после очередной дерзкой перепалки вульгарными шуточками Аластор открыл небольшой портал прямо в комнату порноактера и устроил себе онлайн-трансляцию. В этот самый момент Энджел лёг на свою заправленную прохладным шелком постель — присутствие Радио-демона шло этому месту на пользу — и начал стягивать с себя жалкое подобие одежды. Портал завис в воздухе у изголовья кровати так, что заметить его можно, только запрокинув голову назад. Аластор рассчитывал на нечто другое: ему хотелось полакомиться какими-нибудь личными деталями, привычками, тем, что любой человек прячет от чужого глаза. Но он был не настолько глуп, чтобы не ждать от Даста чего-то подобного. Удивительным было внезапно возникшее желание повлиять на происходившее по ту сторону портала. Принять, так сказать, участие. Как будто ему было не насрать на все эти низменные плотские утехи. Не насрать на Энджела. Только потому что не удаётся накопать в нем грязи. Все снаружи: эта шлюшка ничего ни от кого не скрывает. И вместе с тем скрывает абсолютно все. Пока Даст одними руками оглаживал своё тонкое, покрытое белым пушком тело, слегка сжимая в чувствительных местах и проводя коготками по бархатной коже, вторая пара его рук накрыла аккуратный розовый член и погладила яички. Действует с точностью по закону жанра: в конце-концов, паучок — порнозвезда. Когда схваченные в кольцо пальцы стали двигаться по возбужденной плоти, Энджел замурлыкал, как котёнок, и стал выгибаться, сильнее трахая собственный кулак. Аластор, с чьего лица все это время не сходила безумная улыбка, сверкнул глазами и взмахнул пальцами в воздухе. В нем тут же появилась кукла с восьмью лапками: не нужно быть гением, чтобы догадаться, что мастер магии вуду намеревался сделать. Тем временем, отрастив третью пару рук, Энджел перевернулся на живот и встал на колени, продолжая ощупывать себя во всех доступных местах. Сзади его конечности добрались до сжатых розовых мышц. «Не удивился бы, если у этого сахарного мальчика и задница оказалась бы в форме сердечка», — подумал про себя Аластор и улыбнулся ещё шире и безумнее, хотя, казалось, куда больше-то. И продолжил наблюдать. Даст вошёл в себя одним длинным пальцем и ответил на своё же движение хриплым стоном. Благодаря тому, что в Отеле поселился Радио-демон, он впервые за долгие годы не нуждался в порно и мог дрочить на фантазию, в которой его грубо имели те самые тентакли, разломившие корабль Пентиуса как яичную скорлупу. В голове шумели помехи, он представлял, как каждое производимое им движение транслируется на радиоволнах. Хотелось, чтобы весь Пентаграмм-сити узнал, как Энджела возбуждает Аластор. Как он хочет его, как течёт по этой непробиваемой асексуальной скотине с няшными ушками, так и просящими быть обласканными и нежно покусанными. Как готов трахать себя всеми конечностями, лишь бы заглушить стреляющее в самое нутро возбуждение, пришедшее в тот день, когда на пороге показался блядский Радио-демон. Который в этот момент зафиксировал две пары рук куклы, оставив свободными лишь одну. Энджел, почувствовав обездвиженность конечностей, сначала замер, а потом подключил мозги — он, все-таки, в аду, и здесь может происходит совершенно любая чертовщина. Он не прочь позабавиться даже с невидимкой. А главное, на задворках сознания вертелась догадка, что это Аластор и его вуду-штучки. Даст надеялся, но выводов не делал. — Хочешь поиграть, незнакомец? — протянул он с хрипотцой, — в тумбочке лежит кое-что, что нам поможет, сладкий. Одна из двух свободных рук не по своей воле потянулась к ящику. Внутри обнаружился силиконовый фаллоимитатор ярко-розового цвета со встроенной вибрацией. «О, нет», — проговорил Аластор одними губами и заставил Энджела закрыть ящик. Тот разочарованно вздохнул. — Если мой спутник не любит чужих членов в постели, так, может быть, он покажет мне свой? — сладко прошелестел голосом Даст и глубоко прогнулся, выставляясь максимально напоказ. «Ещё чего», — подумал Радио-демон, поднял одну из рук Энджела и крепко приложил её тому по пятой точке. — М-м, — застонал Даст, в надежде на продолжение, но на этот раз рука зависла в воздухе. Затем ладонь легла на поясницу и прошлась по мягкой шёрстке, грубо впиваясь когтями в нежную кожу, заставляя шипеть от болезненных ощущений. — Не нежничай, дорогой, ты у меня не первый, — Энджел решил раззадорить своего спутника, в личности которого на этот момент он был практически уверен. Гребаный асексуальный провокатор. А трахаться на тот момент хотелось до судорог в бёдрах. Член стоял болезненно, зад сжимался в ожидании. Конечно, когда начинаешь трахать себя пальцами, а тебя прерывают, а потом ещё и не хотят ебать — удовольствие не из приятных. Но Энджел терпел и ждал: игра ещё не кончилась. Радио-демон смотрел на скованное обнаженное тело и испытывал непреодолимое желание сделать что-нибудь. Хоть что-то. Идти к Дасту в комнату не хотелось: не от страха, конечно же, просто мысль о прямом соприкосновении с чужим обнаженным телом не привлекала совершенно. Но вот возможность доставить удовольствие другому, посмотреть, как он извивается на своих вульгарных розовых простынях от удовольствия. Это было… интересно. В голову пришла идея. В конце-концов, магия — это практически неограниченный ресурс для сексуальной фантазии, даже если таковой у тебя не имеется. Аластор вновь взмахнул рукой в воздухе и простенькая восьминогая кукла приобрела более реалистичные черты: стала сильно похожа на Энджела, а главное, увеличилась в размерах. Первым делом Радио-демон провёл языком по её спине от самого копчика до выпирающего на шее позвонка, вызывая чертыхание и стоны по ту сторону портала. Затем огладил бёдра игрушки, продолжая удерживать уже все восемь конечностей Даста, а тот и не пытался вырваться. И когда после его прикосновений Энджела уже трясло от возбуждения, а с члена капала смазка, Аластор коснулся пальцем собственноручно наколдованного анального отверстия игрушки. И увидел, как без проникновения непосредственно в самого паучка, его анус раскрылся, а сам он застонал от удовольствия. — Наконец-то, а то я думал, ты хочешь меня замучать, — протянул Энджел и пошире развёл ноги. Аластор на пробу двинул пальцем, чтобы понять, какие именно движения вызывают наиболее яркую реакцию. При продвижении глубже и сгибании под определенным углом Энджел начинал глубже дышать и кусать свои пухлые губы, и Радио-демон решил хорошенько простимулировать эту точку — ввёл внутрь ещё один палец и стал активно и правильно двигаться. Надо сказать, что игрушка не была выполнена в натуральную величину, поэтому два пальца Аластора ощущались Энджелом как огромный и толстый распирающий член. И это было просто охренительно. Даст чувствовал прикосновения, чувствовал движение внутри, но не видел, кто и как это делает. Ему это чертовски нравилось. А Аластор поймал себя на совершенно новых мыслях: ему захотелось облизать, искусать, попробовать на вкус извивающееся на постели тело. Он смотрел, как Энджел стонет и подставляется, как трется истекающим членом о шелковые простыни, и как широко раскрыта его розовая дырочка. Интересно, а какая она на вкус? Даст шумно кончил от очередного движения в глубине. Скованность ушла, он перевернулся на спину, запрокинул голову и взглянул прямо в открытый над его головой портал: — Может папочка придёт и сделает все сам? «Когда узнаю, какой ты на самом деле».