Чумной доктор.
Вот его имя. Одно на всех, такое же безликое, как и они сами. Однако всегда есть одно но… …он хмыкает и снова идёт вперёд, игнорируя просьбы несчастных людей. Не каждых можно спасти. Не каждого. За все есть плата, это знает все. Все, кто видит его золотые глаза на маске, золотые пояс и сумку. Золотой Чумной доктор может дать тебе шанс в самой страшной ситуации. Но всё зависит от тебя, оступишься, хи-хи-хи… смерть В городке уже тихо. Совсем тихо. Привычная картина, спасать некого. Остались лишь человеческие обрубки — работать с ними нет смысла. Кар-кар-кар… Они всегда рядом, они всегда ждут, они всегда знают…смерть идёт по пятам. Небо серое от пепла, вокруг разруха, человеческие тела. Война. Война с людьми, война с чумой. И хоть первую волну болезни все же вроде как пережили, очаги все появляются, словно чума, та самая ненасытная дыра, что поглощает всех и вся. Потому что где война — там болезнь, где болезнь — там доктора.Чумные доктора
— Господин, — он еле вздрагивает, когда слышит тихий шепот и чувствует, как его кто-то схватился за его плащ. Легко, невесомо. Он склоняет голову и видит маленькую, хрупкую фигурку в грязно-белом платье. Большие карие глаза и короткий ёжик каштановых волос. И почему-то щемит сердце, словно бы в приступе ностальгии — впервые яркая эмоция непонятно за сколько лет. — Господин, — тихий испуганный шепот, — спасите братика, пожалуйста. У меня есть деньги, спасите, прошу. Девочка плачет, но взгляд уверенный, а в маленьких грязных ладошках сверкает горсть золота и одна единственная монета, отдающая серебром. — Этого хватит, Господин? Его осыпали золотом, таким же темным, потертым, как и его грязно-желтое Пламя, однако сейчас, в этой горсти греха, чистая одинокая монетка, сверкающая серебром. Чистая, как душа этого ребенка. — Прошу, спасите братика! — крик звучит в ушах и на месте девчонки в грязно-белом платье, он видит совсем другую фигурку, совсем другое лицо, совсем другой голос. Киоко Он садится на корточки, видя отражение своей маски в карих глазах, берет с ладошек монеты, бросая их в сумку и кивает.Золотой Чумной Доктор принял заказ.
…девчонка мелкая, на вид лет пяти-шести, по сравнению с его фигурой — словно кукла. Грязная, худая, с босыми ногами, но упорно куда-то ведущая его, не обращая внимания на темно-серый, почти черный туман, что окутывал доктора. Он не знает, почему согласился на просьбу ребенка. Он видит черные пятна на шее и лишь равнодушно хмыкает, зная, что в таком состоянии двигаться почти не возможно — однако девочка двигается. Упорная, но лечить ее нельзя, не выживет. Ей в любом случае уготована смерть, от чумы ли или же от его Солнца, разницы нет, но если он полезет спасать — ещё хуже сделает, оно ему не нужно. А еще при виде нее, его сердце, такое пустое и некогда бесчувственное, щемит от нежности и какой-то грусти. Словно бы он что-то забыл. Что-то такое важное, незыблемое. Что-то, что забывать ни в коем случае нельзя. Моя милая сестра… Киоко… Они входят в темный дом и ему приходится чуть склонить голову. Он и правда весьма высок. Всего одна большая комната, совмещённая с кухней, камин. И стоны…хриплые стоны больного дитя. Сильного дитя. Мальчишка, возраст которого сложно понять, худой, бледный, в горячке. И никакая тряпка в холодной воде не помогает сбить жар, и уксусом пахнет так, что дышать невозможно, но мальчишка все равно на грани. Умрет или не умрет… Где-то шебуршатся крысы попискивают пронзительно, ждут. Как те вороны ждут, выжидают, чтобы отведать детского нежного мяса — хороший деликатес для них. Лишь отвернется девчонка, залезут на паренька и начнут грызть своими зубами — разорвут губы, съедят ухо, облепят своими телами и начнут поедать ещё вполне живую добычу. Сразу видно, что девчонка все же иногда не могла уследить, да и на самой иногда виднеются укусы. Чумной доктор часто видел такие сцены, видел как верещала собака, когда крысы кусали ее, облепляли полностью…как слышался ее тихий сип, когда эти умные твари затыкали ей пасть своими лапами и уволакивали куда-то в кучу мусора. Крысы…твари, которые приносят в города заразу. А если они дорастут до размера с мелкую кошку, превращаясь в… Серую, грязную и слишком омерзительную тварь со слишком разработанным мозгом… остаётся только вызывать крысоловов, а потом сжигать эту пагань, морщась от запаха горелкой шерсти. Доктор кидает взгляд в сторону темного угла и хмыкает. Туман, что клубится у ног, заполняет всю комнату, забивает щели, а через несколько секунд слышатся отчаянные писки и глухой, чавкающий звук, будто бы что-то лопнуло. Сквозь запах пряных трав, скрытых в маске, веет запахом крови. И он удовлетворённо кивает. Девчонка сглатывает, борясь с тошнотой и закрывая лицо ладонью, но услышав стон, подскакивает к мальчишке, меняя тряпку, опустив ее в тазик с водой. — Братик… Доктор пришел, братик. Ты выздоровеешь, Кнакл. Ты будешь здоров, — она плачет, целует ему щеки, сглатывает и снова плачет, совершенно не замечая, как мальчишка приоткрывает мутные глаза. — Sore… — шепчут его губы, и мальчишка с трудом поднимает руку, касаясь макушки сестры. И ладонь его вспыхивает Пламенем. Оно слишком слабое, но оно блестит чистым золотом, и от него веет теплом, словно бы от летнего солнышка, ласкового такого. «Солнце… Настоящее Солнце», — проносится в голове Чумного доктора, и он вздрагивает от теплых ощущений, глядя на брата с сестрой. Потому что его Солнце давно грязного потертого цвета, словно золотая монета; его Солнца давно пропахло горелым мясом, как и он сам; его Солнце не умеет лечить, оно лишь способно очистить, выжечь заразу. Потому что его Солнце неправильное, слишком опасное…неполноценное. В отличии от правильного Солнца мальчишки. А девчонка все же беспламенная. — Господин, умоляю! — карие глаза смотрят умоляюще, и он подаётся вперёд, склонясь к мальчишке, рассматривая его, словно кого-то смутно знакомого. Первый Хранить Солнца. Как забавно. Он знает, что мальчишка должен жить, словно у него длинная жизнь, которая ни в коем случае не должна обрываться. А если должен…значит будет жить. Он протягивает руку в перчатке и касается лба мальчишки, вызывая Пламя, что вспыхивает, охватывая все тело, а по темной комнатке разносится крик полный боли, срывающийся, переходящий в сипение. Мальчишка сгорает в очищающем Пламени Солнца. Золотой Чумной Доктор не верит в Бога. Он не верит в рай, потому что те, кто выживал в его очищающем Пламени — оставались здесь, в этом реальном мире. А те, кто не выживал, становились силой, серо-черным туманом, что вел его по дороге жизни. Мрак. Второе Пламя, что поглощает чужие души. …девчонка стоит закусив губу, а по грязным щекам текут слезы, однако она молчит, не мешает. Потому что знает — Чумной Доктор с золотыми глазами и золотой сумкой трав — не лечит, выжигает заразу, напрочь, навсегда. Не факт, что пациент останется жив, однако если Бог будет к нему милостив — у него останется очень сильное здоровье и силы. Найти этого Доктора невероятно сложно, а ещё сложнее просить спасти, слишком дорого он берет. Однако если он возьмётся, то может забрать жизнь или же подарить… Мальчишка выгибается, а потом ослепительно вспыхивает золотом, на что Чумной Доктор убирает палец со лба маленького пациента, что выглядит уже полностью здоровым. Он тянется к сумке, кладет на кровать пучок трав. Три — показывают его пальцы. — Три раза в день? Пять — тонкие длинные пальцы сжимаются в кулак — Пять дней? Он кивает и уходит из комнаты, окончательно исчезая в серо-черном тумане за порогом дома, больше не желая находится в этом городке.Заказ выполнен. Пациент жив. Имя будущего сильного Солнца — Кнакл.
Он не знает, сколько опять идёт вперёд. Словно призрак, который собирает жатву, потому что из пяти пациентов выжило два. Гроза и Туман Маленькая Гроза Ланпо кажется ничего не заметил, однако его сила теперь весьма велика. А также… Деймон Спейд. Туман, что заставил сбежать доктора. Туман, что всколыхнул чувства, давно забытые, давно погребенные, давно сгнившие. Деймон Спейд — Туман, что дал возможность увидеть сон. Сон, наполненный сожалениями, горечью утрат, но это был мягкий и спокойный сон, а не вечные кошмары и обыкновенная тьма, что сопровождала его всю жизнь. Деймон Спейд — имя, что доктор заполнил навсегда, потому что… это твой Туман. У вас одно Небо, ха ха ха именно после этой встречи он стал Стражем Омерты. «Я вижу Небо, такое…странное, сломленное, но все ещё Небо. Все ещё теплое. К Небу можно прийти и обнять. К Небу можно прийти и остаться на ночь и никакие кошмары не навестят тебя. К нему можно просто прийти. Посмотреть, как мужская фигура забывшись, готовит сладость, улыбаясь тепло-тепло. Посмотреть, как Небо устраивает пикировки с Туманом, не давая приблизиться к своему тело. Услышать, как Небо говорит… А что Небо говорит? Я морщусь и пытаюсь услышать такие важные слова, но звуков нет. Меня накрывает паника и хочется кричать, почему я не слышу?! Что сказало Небо?! Что?! В честной попытке пытаюсь прочесть по губам, не видя лица.«Я…буду…ждать»
Три слова и все окутывает тьма. — Эй, старший брат, ты как? — Хахаха… Не волнуйся, я уж точно не дам себя в обиду! — яркое солнце светит мне в глаза, и я прикрываю их ладонями. Где я? Почему все такое…яркое? — Тогда хорошо, береги себя. Я буду ждать, — я вздрагиваю, а потом чувствую как расползаются губы в улыбке, а рука поднимается вверх в энергичном жесте. — Конечно! Я экстремально справлюсь, верь в меня! Ну и где я нахожусь? И почему я не вижу лица своего собеседника? Лишь встопорщенные каштановые волосы. Как много однако вопросов. Мое тело двигается само. Это сон? Почему я так взбудоражен? Это стоит изучить. Я не помню, когда эмоции настигали меня. В любом случае, этот сон определенно приятный, мне тепло и хорошо. Не хочу уходить, и мир такой яркий, разноцветный. Наверное, когда эта вечная война кончится, я увижу такой же вид. Хотя мне кажется он уже есть, но я там просто не появлялся. — Эй, газона-трава, уходишь? — опять лица не вижу, лишь волосы серебристые. — Хахаха… Решил мне пожелать удачи, взрывная башка? Не похоже на тебя. — Пф, нужен ты мне, это все из-за Босса, — он закуривает сигарету, а я неловко смеюсь, в руках у него сумка, — знаешь же что делать? Не нравится мне это задание от Альянса, попахивает оно, но у Босса все ещё проблемы с гиперинтуицией. Ты будешь под прикрытием, не хватало ещё, чтоб кончил как остальные. Я знаю, что Ураган притащил динамит не из-за приказа Босса. Скорее всего его даже не было. Ураган всегда, был немного себе на уме, но после смерти Дождя… И откуда я все это знаю? — Спасибо! — эта благодарность разливается теплом в сердце, и я улыбаюсь, вместе с этим телом, в котором я сейчас. Так необычно. — Ты же придёшь, а? У меня сын родился. Хочу закончить быстро и приехать к Хане. — Слышал уже. Поздравляю. А теперь валяй давай на задание, мне ещё за раздражающим хохлатым надо смотреть, чтобы не докучал Боссу. Возвращай скорее. Мы будем ждать. Кап… Я снова во тьме и вижу лишь круги на воде. Это мотание по сну начинает раздражать, лучше бы просто ничего не снилось. Меня выбрасывает в мир резко, так что я хватаю ртом воздух и чувствую, что мне его не хватает. Шею сжимают и сжимают, мне больно, я хриплю, чувствую какое-то сожаление. В голове лишь одно «Будем ждать». Все расплывается и я впервые вижу лица людей, хоть и не четко. Они вгрызаются мне в память, выжигаются как клеймо. И я чувствую ненависть к этим убийца, за то, что не дали выполнить обещание.«Мы будем ждать»
Я погружаюсь в воду и тону, тону, иду на дно, чувствуя лишь сожаление и горечь. Меня ждут, а я не пришел… не пришел… Детский крик. Осознаю себя, держащего младенца и я чувствую себя таким…гордым. Я — отец! Я стал отцом! Меня все поздравляют, Босс улыбается немного горькой улыбкой и отворачивается, но я чувствую, он горд за меня. Урагана нет, он на задании, но я обязательно приглашу его отпраздновать. Мы же Семья. Семья. Честно говоря, не хочу уходить на задание, пожалуй, после него, попрошусь на отдых, Босс поймет. Мне так тепло с ними, хорошо. Не хочу уходить.«Будем ждать»
Все расплывается, а мне хочется кричать. Нет! Верните все! Не надо! — Сестра? — я не вижу ее лица, но знаю, что в ее глазах - пустота и безнадежность. — Как ты? — Больно, братик, очень больно, — ее голос сух и безжизнен, и я чувствую не просто страх, а ужас. Моя сестрёнка, моя милая красивая младшая сестрёнка… — Отпусти, — она шепчет это тихо-тихо, — Не держи меня. Не хочу, больно. Я чувствую, как на глазах появляется слезы, но не смею приблизится к ней. Хотелось бы мне проклинать Босса, за то что не усмотрел, не углядел, но… — Не уходи, прошу, останься ради меня, ради Тсу… — Нет! — она кажется не в себе, я делаю шаг, но меня останавливает крик ужаса, — Нет! Больно! Больно! Не хочу! Она плачет, тянется зубами в рукам, но тут же рядом появляются медики, фиксируя ее. — Больно! Не хочу! — ее крик настолько отчаян, что я хочу сбежать, спрятаться от этой боли в ее голосе, я чувствую как дрожат мои руки, — Отпустите! Братик!!! Плевать! Я бегу к ней, как наяву видя маленькую девочку, что звала меня — своего любимого старшего брата на помощь. Меня вышвыривает в темноту, так что я даже понять не могу, где нахожусь. Вокруг круговерть, все движется и мне плохо. Я все ещё слышу ее пронзительный крик. Я закрываю глаза и открываю их уже в другом месте — Газон-трава, ты слишком беспечен, — Ураган перевязывает меня и я хрипло дышу, смотря в голубое небо. — Эй, взрывная башка, а если мы…умрем? Вот так возьмём, и умрем. Что от нас останется? Будут ли нас помнить? — Тупой ты, — раздражение в голосе забавляет, — нельзя думать такого на миссии, а то настроишь себя. А если и думать. Что от нас останется? Да ничего. И мне глубоко похуй на это. Сдохнем так сдохнем, но… Уходить надо красиво, газон-трава. Так, чтоб матом крыли, да проклятия кидали в след. И помнить тебя тогда будут. Я вот думаю, если подыхать буду, взорву все к чертям собачьим, своеобразные похороны. Люблю я огонь, что поделать, — он щелкает зажигалкой и затягивается сигаретой. Недалеко, почти рядом, слышится взрыв, а в небо взметаются искры пламени. — Очищающее пламя, блять. Горите ублюдки в аду, — он выдыхает дым сигареты и кажется я вижу его глаза, зеленые-зеленые, как летняя листва, — Подыхать нам нельзя, Солнышко, Босс не разрешил. Так что не думаем об этом. Да и сестра твоя не обрадуется, как и жена. Пошли, нас уже ждут. Я поднимаю голову, вглядываясь в вечерний закат, такой красивый и яркий, разбавленный черным дымом.Пора идти.
Все снова расплывается. Я качаюсь на волнах умиротворения, а где-то вдалике я слышу: «Пора просыпаться, братик». Но вероятнее всего, мне все кажется, потому что меня уносит и уносит все вдаль, и вижу я глаза, зеленые-зеленые, как летняя листва.«Подыхать нам нельзя»
Я снова вижу закат, такой красивый, что аж дух захватывает, а потом тону и тону, погружаясь во тьму, холод и равнодушие, отчаянно пытаясь вернуть то теплое, надёжное, уютное состояние, хоть и полное сожалений и потерь. Сон такой разрозненный, состоящий из осколков воспоминаний, но это все так же непонятно, как непонятно, почему я вообще наконец увидел его, а не обычные трупы или же тьму. Я просыпаюсь.... Просыпаюсь...Чтобы склониться перед своим Небом, сняв наконец свою маску. Мое лицо все в шрамах и черных пятнах, но Небо смеётся и целует меня в уголок губ. Это слишком приятно, поэтому я не обращаю внимания на того, от кого когда-то сбежал. Мое Небо такое маленькое, хрупкое в моих руках и я не выдерживаю, обнимаю его, чувствуя такой приятный запах карамели. Тсунаеши… Нашел… Небо нашел. Только вот есть одно но… Деймон Спейд недоволен, что Небо уделяет мне внимание. Он фыркает, прижимается к Небу, ластится, словно бы показывая — «Небо Мое! Мое! И не отдам я его никому» Он целует его губы, оглаживает бока и намекает, намекает — Небо принадлежит Туману. Поцелуи Неба принадлежат Туману. Тело Неба принадлежит Туману. Словно незыблемая истина, которую я так хочу оспорить. И мне плевать, что Небо позволило этому ублюдку себя любить. Надо ещё посмотреть, кто будет в приоритете. В любом случае, хоть я и не помню всего… Ураган прав — ...хохлатый очень раздражающий!»