Будь рядом со мной

      Саша выбрался из машины и с наслаждением вдохнул чистый, прохладный воздух. Вроде бы совсем недалеко уехал от Москвы, а кажется, попал в какую-то иную, намного более спокойную реальность: ни вечного шума улиц, ни толпы восторженных зрителей, ни интервью, концертов, мюзиклов, автограф-сессий. Само собой, свою работу Саша любил, готов был и засиживаться допоздна с текстами ролей, и общаться с поклонниками у служебки, и по десять раз выходить на бис, и соглашаться на все безумные проекты. Но в конце концов от этой бешеной круговерти устаёшь. Хочешь простого, человеческого: замотать себя в одеяло, угнездиться на диване с кружкой чая и не думать ни о чём.       Для отдыха души и тела ещё не придумали места лучше, чем бабушкина дача.       Сама бабушка давным-давно перебралась в город, наезжала только летом, в самую подходящую для прополки грядок пору, и по выходным. У Саши сохранились смутные, но приятные воспоминания об этом месте: солнце, озеро, извилистые улочки, гонки на велосипедах, картошка, запечённая на костре... Теперь он приезжал сюда за тишиной.       От долгой езды затекли плечи и заломило спину. Саша выгнулся, чувствуя себя котом, разомлевшим на солнышке (пускай даже осеннем, не очень-то тёплом), и повернулся к машине, чтобы её запереть… но чуть не шлёпнулся на землю на ровном месте от удивления.       На крыше его любимого автомобиля стоял какой-то псих. А как иначе назовёшь человека, разодевшегося в такие шмотки? Саша не удивился бы, увидев сие чудо в Москве – может, на фестиваль чувак собрался, косплей-костюм примерил и пошёл… но на фоне мирно качающих ветками берёзок и деревенских домиков он выглядел странно. Дико и неуместно от слова «совсем».       Парень, примерно одних с Сашей лет, был одет в длинный плащ с капюшоном, как положено – чёрный, с завитушками на рукавах; волосы (а может, парик) – длинные, пепельно-серые, всклокоченные, в руках – посох с навершием-шариком, на ногах – чёрные сапоги почти до колен. Тёмный Властелин собственной персоной, просим любить и жаловать.       Далеко не сразу Саша обрёл дар речи. Окей, со странным костюмом ещё можно смириться – кого, в конце концов, сейчас удивишь странными костюмами, – но ведь этого парня ещё пару секунд назад здесь просто не было! Откуда ж ему взяться посреди совершенно пустой улицы? Да в такой тишине любые шаги, даже самые осторожные, были бы слышны идеально... судя по всему, парень свалился на машину Саши прямо с неба.       – Эй, чувак. Слезай-ка ты по-хорошему, а?       Тёмный Властелин как будто не слышал. Он стоял неподвижно, вцепившись в свой игрушечный посох, и с диким выражением лица оглядывался по сторонам. Может, это был такой же, как Саша, уставший от работы актёр, который репетировал роль на свежем воздухе… но как-то уж слишком старательно репетировал – изумление, испуг и растерянность были такими настоящими, что Саша почти поверил.       – Эй! – громче повторил он и помахал рукой, привлекая внимание. – Я с тобой говорю, о великий и ужасный маг! Найди себе, пожалуйста, другую машину и там уже играйся, сколько влезет!       Медленно, словно выходя из транса, парень остановил взгляд на Саше. И внезапно зашатался, чуть не потеряв равновесие; вот рухнет сейчас головой вниз, и объясняй потом товарищам полицейским, что не ты его скинул, не ты человека невинного прикончил…       – Не Бездна, – тихо, почти неслышно проговорил парень.       Саша собрался ответить (что-нибудь едкое, язвительное, с тонкой насмешечкой над умственными способностями Тёмного Властелина), но внезапно представил ситуацию со стороны. Стоят два идиота: один – на земле, второй – на машине, один – голос разума, второй – пациент психбольницы, и ведут неторопливый разговор, а вокруг них шумят берёзки, поют птички и задувает тёплый осенний ветерок.       От этих мыслей стало смешно, и Саша, не сдержавшись, фыркнул, а парень посмотрел на него с таким неподдельным ужасом, что веселье само собой увяло и скорчилось внутри.       «Да что с ним такое вообще?!»       – Так, ладно, – Саша подошёл поближе и протянул незнакомцу руку. – Сползай-ка потихонечку, только не упади и не поцарапай мою машину, ладно? Давай, что ли, замнём для ясности – я тебя не видел, ты меня не…       Парень от протянутой руки шарахнулся и лишь каким-то чудом сохранил равновесие, а глаза у него стали совершенно безумные.       «Ну, и что делать с этим сказочным… придурком?»       – Не Бездна. Но как же… почему… ведь в Замане точно были Врата в Бездну… Крисания была со мной, и я…       – Вот не помню, как наш посёлочек называется, но не «Бездна», это уж точно.       Псих в мантии Тёмного Властелина его не слушал. Он бормотал что-то себе под нос, таращил глаза, кривил губы, а потом внезапно взял и махнул вниз – Саша не успел даже дёрнуться, чтобы ему помочь. А помощь этому идиоту была нужна: совершив неизящное приземление, он растянулся на земле, затерянный в складках плаща… и тут же зашёлся приступом хриплого, надтреснутого кашля. «Да уж… больной не только на голову» – подумал Саша и, нагнувшись, ухватил парня за плечо, чтобы поднять его на ноги: сам-то он встать, очевидно, был не способен.       Но парень от этого прикосновения взвился, как уж на сковородке, дёрнулся в сторону, скинул руку Саши с поразительной яростью. Саша, ничего не понимая, сделал шаг назад. А Тёмный Властелин опёрся всем телом на посох и кое-как принял вертикальное положение.       – Отойди от меня! – крикнул он. И выставил посох перед собой, собираясь… что? Ударить им бессовестного, страшного человека, который посмел сунуться к нему с предложением помощи?       – Отошёл, успокойся, – для верности Саша сделал ещё шажок назад и вскинул руки – безоружен, мол, бояться нечего. – Помочь тебе хотел, ты стоишь-то едва.       От этих слов, обычных, в общем-то, парень скривился, как от зубной боли, но потом снова принял настороженный, готовый к бою вид. «Господь бог всемогущий, –подумал Саша, – ну вот чем я так насолил тебе? В чём провинился перед тобой? Работал как проклятый, пять спектаклей за неделю сыграл, тыщу открыток фанатам подписал, два стрима провёл… Я всего-то хотел отдохнуть, тишину послушать, свежим воздухом подышать. Зачем ты отправил ко мне этого сумасшедшего? ЧТО мне делать с ним? А если он буйный и начнёт сейчас своим посохом бить стёкла в моей любимой машинке? Почему, господи, почему именно Я?»       А парень тем временем успокоился. Резко, внезапно. Лицо его стало отрешённым и замкнутым; он закрыл глаза, чуть откинул назад голову и принялся шептать себе под нос что-то неразборчивое. «Колдует, что ли?» – усмехнулся про себя Саша. Ситуация казалась ему всё более странной и… занятной, что ли? «Приключения Александра Казьмина в деревне. Кому расскажу – не поверят»       – Не может быть, – хрипло выдохнул парень, открывая глаза, и уставился на свой посох, будто видел его в первый раз. – Почему… такое простое заклинание, я даже мальчишкой мог… Почему оно не работает?!       Что и требовалось доказать – товарищ спятил, бесповоротно и полностью.       – Что ты сделал со мной?! – Тёмный Властелин снова сорвался на крик и ткнул своей палкой в сторону Саши. – Почему моя магия против тебя не действует?!       А потом неожиданно согнулся пополам – всё его тщедушное тело, закутанное в плащ, сотряслось от ещё более странного, совсем уж болезненного кашля. Парень едва устоял на ногах, съёжился, втянул голову в плечи, став сразу каким-то маленьким и жалким на вид; он цеплялся одной рукой за посох, второй – за горло, и казалось – ещё секунда, ещё один приступ, и его наизнанку вывернет прямо здесь.       И таким отчаянным, таким испуганным – по-настоящему, чёрт возьми, – был этот крик, таким больным и жутким этот кашель, что Саша решил: спятил или нет, буйный или нет, а чашка тёплого чая и треск горящих дров в печке ещё ни одному сумасшедшему хуже не сделали.       – Не знаю, – осторожно сказал он, подступая к нему, как к дикому, взятому с улицы котёнку. – Не знаю я, почему твоя магия не работает. Но я ничего не делал, честно. И вообще холодновато становится, замёрзнем, если будем и дальше тут стоять… Давай, что ли, в дом пойдём, чая попьём, перекусим. И разберёмся с твоей палкой, прости, посохом, и с Бездной, и с чем там ещё. Пошли, а?       Парень явно не хотел никуда идти с подозрительным незнакомцем. Но какие-то Сашины слова – может, про холод, может, про чай и перекус, – возымели желанный эффект. Опираясь на посох, медленным, хромающим шагом Тёмный Властелин пошёл за ним – держась чуть позади, по-прежнему что-то лихорадочно нашёптывая и ругаясь сквозь зубы.       «Отдохнул, называется, от работы, ага. Поздравляю тебя, Казьмин. Умеешь ты даже в деревне найти неприятности на свою голову».       Порог дома – вполне себе обычного деревянного домика, с шатким крыльцом и облупившейся краской на стенах, ничуть не страшного – незнакомец переступил с опаской. На пороге замер, покрутил головой в разные стороны, даже принюхался; Саша терпеливо ждал, пока он закончит свои таинственные процедуры, борясь с желанием хорошенько пнуть его пониже спины, чтоб ускорил ход.       – Так похоже на Утеху.       – Что, прости?..       – Ничего.       Вот и поговорили. Саша сделал приглашающий жест в сторону кухни-столовой – маленькой комнатки со шкафчиками без дверец, старым, натужно гудящим холодильником и столом на кривых ногах. Тёмный Властелин к столу не дошёл, а скорее дотащился, с тяжёлым выдохом опустился на стул и снова замер, как статуя каменная, намертво вцепившись в посох. «Боится, что отберу? Да на кой чёрт мне его дурацкая палка…». Саша развил бурную деятельность в кухонном уголке – загремел чашками, зашумел водой из канистры, зашуршал пачкой печенья (небось от родителей осталась, они на прошлых выходных приезжали). Взгромоздил всё это богатство перед Тёмным Властелином и аккуратно подвинул к нему чашку чая. Горячего, сладкого, с травками какими-то вкусными. Любой псих перед таким не устоит.       Но парень не спешил налегать на угощение. Наоборот, съёжился на стуле, словно хотел быть от подозрительной чашки как можно дальше. Долго-долго гипнотизировал её взглядом; Саша уже махнул на парня рукой – ну и ладно, подумаешь, мне больше достанется – и собрался приступить к расспросам… но незнакомец внезапно заговорил сам.       – Как называется это место?       И никакой растерянности в голосе, ни капли прежнего испуга. Парень неуловимо изменился – сел прямо, расправил плечи, сверкнул на Сашу своими странными глазами… золотыми, со зрачком в форме песочных часов. Кажется, вот-вот испепелит радушного хозяина прямо на месте. На какой-то миг – без шуток – Саше стало по-настоящему страшно, ледяная рука стиснула внутренности, а к горлу подкатил липкий ком. «Да брось, Казьмин, ещё косплеера какого-то деревенского бояться будешь…»       – Ну сказал же я тебе – не знаю. Дача. Всегда её так называл. В гугл-картах, что ли, можем посмотреть…       – Каких картах?..       – Да ладно, брось, не смешно ни разу. Ты ведь точно знаешь о…       – На каком континенте Кринна находится твоя… дача?       – Чего? Какой ещё Кринн? Парень, слушай, посмеялись – и ладно, я близок к тому, чтобы в больничку позвонить.       Незнакомец не слушал. Он смотрел прямо перед собой и бормотал что-то, почти не разжимая губ… с большим трудом Саша разобрал слова «не Кринн» и «другой мир, неужели?..»       За окнами темнело. Чай медленно исходил паром на столе. Тишина была почти звенящей.       «Что ж, Александр, мои поздравления. Ты притащил в свой дом сумасшедшего – притащил САМ, заметь, пожалуйста, – и понятия не имеешь, как теперь от него избавиться».       – Как тебя зовут? – брякнул Саша. Ничего лучше в голову всё равно не приходило, а сидеть и молчать, само собой, и до скончания времён можно.       Тёмный Властелин посмотрел на Сашу так, как будто уже напрочь забыл о его существовании, и неожиданно улыбнулся – но кривой, жуткой, очень подходящей к образу улыбкой.       – Назовись сам.       – Э… да пожалуйста. Александр Казьмин. Саша. Приятно познакомиться.       Протянутой руки незнакомец не принял и ничего не ответил, только глянул как-то странно и озадаченно. Саша не мог освоиться с эмоциональными качелями этого парня – то изумляется самым пустяковым вещам, то ершится и выставляет иголки, то шарахается, как душевнобольной, то замыкается в себе, то вообще в летаргию впадает. Сколько Саша играл в театре – при чём с самыми яркими звёздами российской сцены, – но такой мастерской игры доселе не наблюдал.       А Тёмный Властелин избрал новую тактику – вперился в Сашу цепким, пристальным взглядом и смотрел, смотрел, смотрел, не моргая. И холодок снова пробежал внутри, хотя, казалось бы, что такого… не станет же он, в самом деле, кидаться… люди вокруг, на помощь позвать можно, если что… прибежит баба Катя с соседнего участка – она-то круглый год в этих краях обитает – и врежет как следует непрошеному гостю сковородкой…       Саша встряхнул головой и прогнал идиотские мысли. Встал, убрал со стола ненужные чашки (сам он к своему чаю тоже не притронулся) и бодро возвестил:       – Тебе пойти-то есть куда? Или ты не местный?       Парень издал тихий, каркающий смешок.       – Боюсь, меня занесло далековато от знакомых мест.       – Ну, тогда…       «НЕТ, Саша. Нет. Только не вздумай приглашать его к себе. Он же чокнутый, сопрёт что-нибудь, дом подпалит… и как ты будешь объясняться с родителями?»       – Тогда оставайся у меня. Утром уже разберёмся, где там твой Кринн, твоя Утеха или чёрт знает какие ещё места. Не шататься же в потёмках – собаки унюхают чужака и покусают, оно тебе надо?       Чувство юмора у Тёмного Властелина, судя по всему, отсутствовало напрочь – он посмотрел так, что Саше захотелось тут же провалиться сквозь землю. И с минуту казалось, что парень откажется, пойдёт себе в ночь навстречу собакам, маньякам и прочим неведомым тварям… Саша почти хотел, чтобы он отказался – вздохнуть бы с облегчением да захлопнуть за психом дверь. Но парень всё-таки кивнул – медленно, с неохотой, с тем же подозрительным прищуром глаз.       Саша постелил ему в комнате родителей (через стенку от своей, во избежание… чего-нибудь) и не знал, то ли смеяться, то ли ужасаться, наблюдая за тем, как незнакомец осматривает стены, пол, потолок, кровать, шкафы и полки с книгами, а потом присаживается аккуратно на краешек постели и сцепляет пальцы в замок, сжимая ими посох. Было ясно, что, пока в комнате есть кто-то посторонний, с места он не сдвинется.       – Ну… спокойной ночи, что ли, – выдавил Саша и прикрыл за собой дверь. Может, запереть её на замок – для верности? Ладно, авось и не случится ничего… будем верить в лучшее и чутко спать, чтобы среагировать должным образом, если психу в голову взбредёт пошариться по дому в поисках денег или взяться за коробок со спичками.       Саша открыл шкаф, чтобы взять подушку и одеяло для себя, и замер… на миг ему померещился за дверью комнаты Тёмного Властелина шёпот, а в щели над полом – тусклый огонёк.       Утром Саша обнаружил в комнате нетронутую постель; странного парня и след простыл. Ни одна вещь, судя по беглому осмотру, не пропала, дом стоял целёхонький. «Радуйся, придурок, – выговаривал сам себе Саша, устраиваясь поудобнее на крыльце с чашкой обжигающего чая, – и никогда, слышишь, никогда больше не пускай в дом всяких там подозрительных незнакомцев».       Утро было холодным и ясным, пахло дымком костра и осенними листьями. Тишина. Красота. Ни Тёмных Властелинов, ни восторженных поклонников… Саша сладко потянулся и весь окутался покоем; надо, что ли, ещё одну чашечку заварить, а потом завалиться в постель с ноутбуком, включить какой-нибудь ненапряжный сериал и ни о чём, вообще ни о чём не думать…       Слабый шорох вырвал Сашу из блаженных мыслей и вернул на сию бренную землю. А на земле, в двух шагах от Саши, стоял никто иной, как Тёмный Властелин: опирался на свой игрушечный посох и смотрел странными золотистыми глазами, как хищный кот смотрит на мышку. Стоял он так, точно вырос прямо из-под земли; и, кажется, в самом деле вырос – да ещё минуту назад его здесь не было, никаких шагов Саша не слышал… Сашу пробрала дрожь, но вовсе не от холода.       – И где ж тебя с утра пораньше носило?       – Осматривал. Окрестности.       – То есть ты… в таком виде… болтался по Светлому?       – Ты же говорил, что не знаешь, как называется это место.       – Не знал, а теперь знаю! Нагуглил! Тебя кто-нибудь видел?       – Нет. В ваших краях люди предпочитают залёживаться в постели допоздна.       Саша задался вопросом, с какой же радости восемь часов утра в выходной день – «допоздна», но тут же похолодел, оценив весь масштаб ситуации. Жёлтый, с седыми волосами чуть не до пояса парень, в чёрном плаще и с посохом наизготовку, бродил в округе… чёрт знает сколько времени. Саше стало плохо при мысли, что вот это сказочное чудо могла увидеть баба Катя.       – И что же ты выяснил за время своей… экскурсии?       Парень одарил Сашу тяжёлым, мрачным, не вполне понятным взглядом. Саша уже решил, что ответа не дождётся, но тихий, шелестящий голос разбил тишину:       – Похоже на Утеху. И всё же – совсем иначе…       Снова какая-то Утеха. Снова эти странные взгляды, неясные паузы в разговоре, идиотская манера держаться так, словно сейчас то ли сорвётся на дикий вопль, то ли разразится кашлем и рухнет на землю. В любом случае, надо было скорее спрятать товарища от посторонних глаз и разобраться уже наконец, кто он такой, откуда взялся на Сашину голову и не собирается ли случайно свалить в свою Утеху или куда-нибудь ещё, подальше отсюда.       – Пошли, ты же не завтракал. Хоть чая тебе налью.       И Тёмный Властелин пошёл – Саша не оборачивался, но слышал за спиной его тяжёлое, сорванное дыхание и вспоминал тот жутковатый приступ. «Погляжу, может, таблетки от кашля в буфете завалялись…»       Всё было в точности как вчера: парень присел на краешек стула, стиснул жёлтыми пальцами навершие посоха и замер, как будто палку проглотил. А Саша запоздало сообразил, что, во-первых, мантия в пол – не лучшая одежда для прогулок по дачному посёлку, а во-вторых, ни он сам, ни Тёмный Властелин со вчерашнего вечера ничего не ели.       – Ты не голоден? Не скажу, что во мне умер великий повар, но есть одно блюдо… бабушка научила готовить… пальчики оближешь, вот точно тебе говорю!       Молчание было ему ответом. Но парень соизволил кивнуть, и Саша, отгоняя от себя мысли в духе «да ты чокнулся, Казьмин» и «пригрел блудного щенка, поздравляю» засучил рукава и принялся за дело.       Минут через сорок на столе появилась сковородка, доверху наполненная жареной картошкой со специями и травами, тарелочка с аккуратно разложенными огурцами и помидорами, солонка, перечница и две чашки чая. Королевский, можно сказать, завтрак. И не так уж важно, что жареную картошку по утрам обычно не едят.       – Вот, – почти с гордостью сообщил Саша, – фирменное блюдо моей бабушки. Налетай.       Парень не налетел, а с опаской принюхался, взял двумя пальцами ложку, покрутил её перед глазами, ещё раз принюхался – и только потом отправил крохотный кусочек картофелины себе в рот. Саша уже хотел обидеться, оскорбиться в своих лучших чувствах… но тут же передумал – не было похоже, что Тёмный Властелин издевается или паясничает. Совсем не было.       Удивительные перемены произошли с парнем, когда он распробовал картошку. Саша аж позабыл о собственной порции, наблюдая за игрой чувств, от удивления до почти-кажется-радости, на его лице; подчищая тарелку ложкой и корочкой хлеба, он превратился в обычного человека, а улыбка – быстрая, кривая, до странности к нему не подходящая – сразила Сашу наповал. Да неужто парень под действием чудо-картошки стал нормальным?       – Очень похожий вкус, – сказал тот как бы сам себе. – Отик… угощал нас такой же картошкой в Утехе, давным-давно, пока не началась…       Но тут Тёмный Властелин вспомнил, что сидит за столом не один, и оборвал себя на полуслове. Завтрак заканчивали в молчании. Саша не знал, что сказать, как подступиться к этому чудаку – а он снова замкнулся в своей скорлупе и угрюмо пялился в стену, – поэтому просто собрал со стола тарелки, ложки и чашки и свалил их бесформенной кучей в раковину.       – Рейстлин, – услышал Саша за спиной. Сиплый, шепчущий голос, от такого хочешь не хочешь – а мурашки по спине побегут.       – Что?..       – Меня зовут Рейстлин. Рейстлин Маджере.       И снова тишина.       Будь на месте этого парня кто-то другой – нормальный человек, – Саша уже взахлёб болтал бы с ним, рассказывал байки из театральной жизни, наверняка нашёл бы тысячу и одну точку пересечения (мало ли на свете фильмов, сериалов, аниме, игр?). Парень, хоть в плаще и с посохом, не был похож на того, кто играет в игры и смотрит сериалы. Он… в принципе ни на кого не был похож.       Все попытки с ним заговорить разбились о ледяную стену молчания, и Саша, махнув рукой, оставил парня в доме и пошёл работать в огороде.       В детстве он терпеть не мог грядки, сорняки, жуков, пауков и прочую живность, всеми силами старался избежать этой тяжкой повинности. А теперь, в редкие свои приезды на дачу, с удовольствием копал, подрезал, сажал, пропалывал… научился даже ловить дзен в размеренной, неспешной работе, в тишине и красоте мира вокруг. Вот и сейчас – как взял в руки садовые ножницы, так и позабыл обо всех на свете Тёмных Властелинах.       Но Тёмный Властелин (Рейстлин?) не был бы самим собой, если б не подкрался бесшумным шагом и не встал прямо у Саши за спиной. Разгибаясь и отряхивая с колен налипшую землю, Саша едва не врезался в него – и позорно, как испуганный ребёнок, дёрнулся назад. Парень, впрочем, внимания на него не обращал – сверлил пристальным взглядом крохотный пожухлый росток на грядке и шептал себе под нос невнятные слова.       – Колдуешь? – насмешливо спросил Саша.       Далеко не сразу Рейстлин (ладно уж, будем называть его так) отвлёкся от своего занятия и тихо ответил:       – Нет. Я не могу колдовать в этом мире.       – Ну, раз не можешь, возьми-ка чеснок и посади его во-он на той грядке. Бабуля мне поручила, но магией я, к несчастью, не владею, и рук у меня только две.       С непередаваемой гаммой чувств Рейстлин уставился на Сашу. На его болезненно-жёлтом лице были написаны и презрительная усмешка, и оскорблённая гордость, и полное непонимание – мне, великому чёрному магу, копаться в земле?       – Давай-давай, – ободрил его Саша. – Я, между прочим, тебе завтрак приготовил, ночлег предложил. Сделай и ты что-нибудь взамен.       То ли эта мысль показалась Рейстлину справедливой, то ли логичные доводы в голову не пришли, но пакетик с семенами он взял и хромающим шагом, опираясь на посох, проследовал к указанному месту. Саша, конечно, сделал вид, что не наблюдает за ним. Нисколечко им не интересуется. Но краем глаза всё-таки поглядел и узрел дивную картину: ссутулившись, совсем затерявшись в складках плаща, над грядкой стоит Тёмный Властелин, ковыряет кончиком посоха землю и неловко сыплет в неё семена.       «Вот кому расскажу – не поверят же…»       Медленно и ясно разгорался день, пригревало спину осеннее солнце. Прошло десять минут, двадцать, полчаса; Рейстлин по-прежнему колупался в земле, так же безропотно взявшись за второе задание – подстричь не в меру разросшийся куст. Тишина, красота… и вдруг в идиллическую картину ворвался звук – хриплый, задыхающийся кашель Тёмного Властелина.       Опять, как и в первую встречу, Рейстлин согнулся пополам, хватая себя за плащ, теребя застёжки у горла, словно пытаясь облегчить дыхание. По лицу у него пробегали судороги, тщедушное тело сотрясалось, губы дрожали… Саша бросил грабли, которыми расчищал дорожку от нападавших листьев, и кинулся к нему.       – Нет! – между приступами кашля выдавил Рейстлин, отворачиваясь, отмахиваясь от протянутых рук. – Не… не трогай меня! Отойди!       – Да пошёл ты! – зло выкрикнул Саша и, ухватив Тёмного Властелина за рукав мантии, вздёрнул на ноги. – Очень мне нужно, чтоб ты помер на моём участке – как я с родителями объясняться буду?!       Отволочь тощего и совершенно беспомощного Рейтлина в дом и усадить его за стол не вызвало никаких трудностей.       – На, – Саша сунул прямо в его трясущиеся руки чашку. – Не знаю, что там намешано, но меня этим всё детство от кашля лечили. Помогает за пять секунд.       Рейстлин, как ни странно, пахучую жидкость выпил – крохотными, осторожными глотками, – и пускай не за пять секунд, но кашель его сначала превратился в тихое, слабое сипение, а вскоре исчез совсем. Рейстлин ещё долго всматривался в чашку – видимо, хотел разглядеть на дне рецепт волшебного напитка, – потом вскинул на Сашу ошеломлённый, непонимающий взгляд… и сказал шёпотом, как бы надеясь, что его не услышат:       – Спасибо.       И как-то само собой получилось, что парень со странным именем (ну не может оно быть настоящим, верно?) поселился в доме Саши, чего Саша не ожидал и не планировал. Но ситуация была такова: вот пришёл к нему этот тощий, болезненно хрипящий, хромающий и диковатый парень. Как ободранный котёнок, которого уже на улицу не выгонишь; для него начинаешь ставить блюдце с молоком и тарелочки с кормом, стелить ему тёплое одеяло, чтобы не замёрз… и вроде бы понимаешь, что домой взять его нельзя никак, что уехать придётся без него, а всё-таки – жалко.       Но если с котёнком точно знаешь, что делать – играть, дразнить палочкой, гладить, чесать за ушком, – то как обращаться с заблудшим Тёмным Властелином, Саша не имел ни малейшего представления.       Рейстлина удивляли самые обычные вещи: чайник, плита, смартфон, заварочные пакетики, шланг для полива… да всё на свете. Немало увлекательных минут, а то и часов, Саша потратил, чтобы объяснить ему, как эти самые вещи работают; возникало смутное подозрение, что Рейстлин играет в какую-то идиотскую игру, но лучше общаться хотя бы таким безумным образом, чем уныло молчать.       Копошение в огороде внезапно очень понравилось Тёмному Властелину. Его сил, впрочем, хватало не больше чем на полчаса, а потом он начинал хрипеть, кашлять и всем телом сотрясаться, как припадочный, но тем не менее помогал Саше охотно. И даже как будто получал удовольствие от слабенького осеннего солнца, запаха земли, монотонной работы и всей этой дачной романтики.       Рейстлин любил в одиночестве бродить по участку – не то чтобы сильно большому, кстати, так, два домика, семь грядок, сарай и маленький прудик со скамейкой. Рейстлин бродил медленно, осторожно, то притрагиваясь к пожухлому цветку, то останавливаясь и поднимая голову к небу, то присаживаясь на скамейку и бормоча себе что-то под нос. Саша не мешал ему и с компанией своей не навязывался, только следил, чтобы чудо это, обёрнутое в чёрный плащ, за пределы участка не совалось и не пугало соседей.       В конце концов Саша постановил, что надо бы Тёмного Властелина переодеть. Мантию свою роскошную запачкает – во-первых. Неудобно в таком виде с растениями возиться – во-вторых. Ну а в-третьих… если кто-нибудь из обитателей посёлка всё-таки сунет свой любопытный нос к Казьминым, может, примет парня за нормального человека.       – Значит, так, – объявил он как-то после завтрака и упёр руки в бока для убедительности. – Сейчас ты пойдёшь со мной, и мы тебя оденем по-человечески.       Как всегда, Рейстлин насторожился, посмотрел мрачным, подозрительным взглядом и явно собрался сказать: никуда я с тобой не пойду, чудище, оставь меня в покое. Но Саша уже понял, что в таких случаях лучшая тактика – нападение, потому, не дожидаясь ответа, сгонял в свою комнату и приволок внушительные горы рубашек, кроссовок, свитеров, штанов.       – И что ты… собираешься с этим делать?       – Ну как – что? Одежда. Её надевают. В данном случае – на тебя.       – Мне вовсе не нужно…       – Да брось. Твой плащик, конечно, мне очень нравится, но в таком виде в наших краях расхаживать не принято.       Рейстлин нехотя кивнул, и Саша, потирая ладошки, принялся за дело. Из своих одёжек, старых и не очень, давным-давно ставших маленькими, забытых когда-то на даче, купленных родителями по их собственному вкусу (то есть совершенно ужасных) он составил добрый десяток комплектов и заставил Рейстлина примерить их все. Большинство на хлипком Тёмном Властелине болталось, как на вешалке, но его, кажется, нисколько это не смущало; наоборот, он выбрал самые объёмистые, самые растянутые кофты, самые длинные джинсы, самые потёртые рубашки… «Да уж, – подумал Саша, оглядывая парня с ног до головы, – странный вкус в одежде у этих чёрных магов».       В итоге Рейстлин напялил на себя широкие штаны, белую рубаху, больше напоминающую больничный халат, ярко-жёлтую куртку и кроссовки с вытертыми носами. Саша осматривал его, на себя непохожего, совсем изменившегося, и не знал, то ли смеяться (более нелепой картины вообразить невозможно), то ли удивляться, то ли радоваться, что наконец-то колдун из фантастических книжек выглядит как человек. Обычный человек. Понятный. И совсем, ни чуточки НЕ странный.       Саше пришлось знакомить Рейстлина с бабой Катей. Это вышло случайно и самым дурацким образом: баба Катя заглянула поболтать (она была очень общительной женщиной и никогда не упускала случая навестить соседей), и Саша стоял с ней возле калитки, отвечая на бесконечные вопросы о родителях, о театре, о концертах, обо всём на свете… а тут мимо прошествовал Тёмный Властелин. С ведёрком в одной руке и граблями в другой. Преображённый, не похожий на героя сказок, а всё-таки не вписывающийся в пейзаж, чужой в этом месте – с первого взгляда видно, что чужой.       – Ой, – тут же заулыбалась баба Катя, – а кто к тебе в гости приехал, Сашенька? Не припомню этого мальчика, он бывал тут раньше? Познакомишь нас?       И пришлось знакомить. Саша ухватил за локоть омертвелого Рейстлина и подтащил к бабе Кате, а потом брякнул, не особенно задумавшись:       – Вот, прошу любить и жаловать, мой коллега и давний друг… Ярослав.       Баба Катя накинулась на коллегу и давнего друга с расспросами – а как вы с Сашенькой познакомились, а в каком театре работаете, а сколько вам лет, а зачем парик – роль, наверное, репетируете, надо же, и в деревне работают, бедные мальчики, так и по-настоящему поседеть недолго… Рейстлин пребывал в оцепенении и молчал, Саша лихорадочно изобретал повод скрыться с глаз бабы Кати или хотя бы Рейстлина упрятать подальше. Но баба Катя ушла сама, спохватившись, что у неё там картошка варится, забыла совсем, вот же дырявая голова.       – Я-ро-слав? – с недоумением переспросил Рейстлин, когда немного пришёл в себя. – Почему ты назвал меня так?       – Не Рейстлином же тебя называть, – буркнул Саша. – А Ярослав – моё любимое имя, вот и всё.       Самый большой интерес у Рейстлина вызвал автомобиль. Саша начинал подумывать, что «мой коллега» – не совсем шутка, и русский театр очень нуждается в таком необыкновенном даровании, наблюдая, как Тёмный Властелин блуждает вокруг машины, трогает её кончиком посоха, удивлённо-восхищённо восклицает… в общем, ведёт себя как человек, увидевший машину впервые в жизни.       – Давай, что ли, прокачу тебя?       Рейстлину понадобилось столько времени на ответ, что Саша уже пожалел о своём предложении. Он махнул было рукой и почти ушёл в дом, но Рейстлин вцепился побелевшими пальцами в посох, скрипнул зубами и кивнул; в салон Тёмный Властелин залез с таким видом, словно уже попрощался с жизнью, ни капли не доверяя сей адской колеснице и её сумасшедшему водителю.       За метаморфозами эмоций Рейстлина Маджере Саша наблюдал в зеркало заднего вида. И так засмотрелся, что мог бы и в дорожно-транспортное происшествие с лёгкостью угодить, не будь шоссе таким прямым и таким пустынным. По началу Рейстлин крепко держался за палку-колдовалку и, конечно, в мыслях проклинал и Сашу, и своё неуёмное любопытство, и дьявольские изобретения «иного мира». Потом, осознав, что машина едет, но с ним самим ничего плохого не случается, стал поглядывать в окно, на проползающие мимо сосны, ели и берёзки (Саша ехал на черепашьей скорости, при чём эта черепаха не старалась вовсе). Ближе к концу поездки он так увлёкся, что выпустил из рук посох и намертво прилип к оконному стеклу.       За ужином, состоящим из неизменной картошки (Рейстлин проявлял какой-то нездоровый интерес к этому блюду), Тёмного Властелина так и распирало от чувств. Казалось, он разорвётся в клочья, если не выплеснет их сию же секунду… Он сдержался, не задал ни одного вопроса, вообще ни слова не произнёс; а на следующий день попросил Сашу прокатиться ещё разок.       Так и проходил маленький отпуск, который Саша вырвал из своего бешеного графика, чтобы отдохнуть от всех и вся, набраться сил, подумать о чём-то ещё, кроме работы. Да, не так он его себе представлял, этот отпуск… О вечерах за сериалами пришлось забыть. О мирных прогулках к озеру и в ближайший лес за грибами – тоже. По сути говоря, Саша не мог расслабиться ни на минуту, ведь на его попечении оказался странный, играющий в непонятные игры, вечно кашляющий и болтающий про магию парень. Незнакомец. Потенциально убийца, маньяк, грабитель, аферист, в бегах от закона. Или бездомный, разжившийся где-то косплейным костюмом. Или, что более вероятно, псих, слегка попутавший реальность и фэнтези. Нормальный человек на месте Саши позвонил бы в полицию (как вариант – в дурку) или просто выгнал бы товарища со своей территории. И успокоился бы на том.       Но либо Саша не был нормальным человеком, либо Луна пребывала в третьем доме, либо в воздухе витали флюиды одержимости, либо ещё что-то – но выгнать Рейстлина он в начале не мог, а потом уже просто не хотел. Привык он к нему. За несколько дней привык так, что, казалось, парень в плаще с завитушками-рунами всегда был тут – бродил где-то поблизости, уплетал за обе щёки картошку со специями, глотал целебный бабушкин раствор, чтобы унять кашель, изумлялся, как ребёнок, спичкам и гугл-картам. С какими только людьми Саша не сталкивался в силу своей работы, и странные чудаки там тоже были, и заигравшиеся ролевики с больными фантазиями, и натуральные психи тоже. Но такого вот Рейстлина Маджере он не встречал никогда. Ему было… интересно?       Да, чертовски интересно. А ещё почему-то сжималось сердце – резкой, внезапной болью, – когда он замечал непонятную, слишком сильную тоску в глазах парня; когда смотрел на его дрожащую поверх посоха руку и неловкий, детский жест, с которым тот прикрывал её второй рукой; когда он лежал по ночам и слушал хриплый, надрывный, задыхающийся кашель.       – Слушай, – сказал Саша, отставляя в сторону чашку с чаем. – Может, всё-таки расскажешь мне, кто ты такой, а?       Рейстлин ничем не выдал своих чувств – только чайная ложка в его пальцах едва заметно дёрнулась. И по лицу тоже ничего нельзя было прочитать – не человеческое лицо, а маска, с неподвижным ртом, мёртвыми глазами, губами, сжатыми в тонкую линию. Рейстлин прекрасно владел собой. Но Саша уже знал, что в первую очередь нужно обращать внимание на руки; и в самом деле, пальцы Тёмного Властелина тонко подрагивали, пока тот не запрятал их в складки своего плаща.       – Почему ты спрашиваешь… сейчас?       Действительно – почему? Полторы недели прошло с тех пор, как Саша приехал на заслуженный отдых и нашёл на свою голову Рейстлина Маджере. И ни разу за всё это время он не любопытствовал у парня, кто он такой, откуда приехал, не хватятся ли его, не стоит ли кому-то сообщить, где он находится… Почему же в конце концов решил задать вопрос? Да потому, что ещё несколько дней, максимум неделя, и надо будет возвращаться домой. К работе. К театру. К стримам, концертам, автограф-сессиям, квартирникам – ко всему, что Саша так любил, без чего не представлял своей жизни. Его жизнь и была там, в шумном, весёлом мирке музыкально-театральной сцены; не здесь, не со странным найдёнышем в мантии чародея, свалившемся буквально с неба, вторгшемся без спроса на чужую территорию. Полторы недели назад Саша только радовался бы, что наконец скинет с себя этот непрошеный груз и забудет о нежеланном знакомстве. Теперь… что же изменилось теперь?       – Не знаю, – честно ответил Саша. И пожалел, что вообще задал вопрос – само собой, ответа ему не дождаться, Рейстлин скорее посох свой драгоценный сломает, чем расскажет что-нибудь о себе.       Но Рейстлин рассказал. Посмотрел на Сашу странно, испытующе, глубоко вздохнул, как перед рискованным прыжком в воду, и начал говорить…       Об Утехе, маленькой деревушке с домами на деревьях, трактиром «Последний Приют» и озером Кристалмир. О Войнах Копья, в которых он, Рейстлин, его брат Карамон, эльфийская принцесса, полуэльф, гном, кендер, юная официантка из Утехи и варвары с Пустынных Земель сражались с драконидами и драконами. О Такхизис, Владычице Тьмы, тёмной королеве, которой Рейстлин преданно служил, а потом загнал обратно в Бездну. Об Испытании в Башне Высшего Волшебства, наградившего Рейстлина золотистой кожей, седыми волосами и зрачками в форме песочных часов. О Вратах, способных открыть дорогу в Бездну. О светлой жрице Паладайна Крисании. Об Истаре, прекрасном снаружи, но гнилом внутри городе, и его Короле-Жреце, который навлёк на Кринн божественную кару. О неприступной крепости Заман и её Вратах, которые он, Рейстлин, отворил рука об руку с Крисанией, чтобы оказаться в Бездне… но вместо чертогов Богини Тьмы попал сюда.       Рейстлин рассказывал красивые, страшные, полностью вымышленные сказки, но Саша поверил им… поверил почти сразу, ведь откуда же ещё мог появиться Тёмный Властелин, если не из этих сказок? А последним сомнениям был положен конец, когда Рейстлин потянулся к своему посоху, прошептал: «Ширак!» – и шарик на его конце вспыхнул голубовато-белым светом.       – Только оно работает в твоём мире. – сказал Рейстлин; свет искажал его лицо, делая каким-то зловещим и старым. – Одно-единственное заклинание…       Тишина повисла над столом. Рейстлин молчал, неотрывно всматриваясь в сферу на верхушке посоха, а Саша вообще забыл, что умеет говорить. Тишина. Долгая, тягучая, невыносимая. И вот наконец её разбил слабый, едва различимый шёпот Рейстлина:       – У меня больше нет магии. И нет Врат, через которые я мог бы вернуться. Моё могущество… всё-таки не беспредельно.       А потом они говорили – то ли несколько часов, то ли целую вечность; за окнами сгущалась темнота, и только странный, холодный свет посоха разгонял её по углам. Они говорили о Кринне, об Утехе, о Крисании, Вратах и вечном противостоянии сил Добра, Зла и Равновесия. Точнее, об этом говорил Рейстлин, Саша же сыпал бесконечными вопросами и напряжённо, внимательно вслушивался в ответы, пытаясь понять… представить себе… как следует уяснить – вот перед ним сидит не сумасшедший, не косплеер в костюме, не странный парень, заигравшийся в фэнтези, а пришелец из иного мира. Мира, в котором есть магия, драконы, гномы и эльфы, в котором колдуют, сражаются на мечах и по-настоящему убивают на войне. Саша слушал и, словно загипнотизированный, смотрел на Рейстлина: что он чувствует, вспоминая обо всём пережитом, что видит своими жуткими песочными часами в глазах?..       Какие-то вопросы – например, об Испытании в Башне – Рейстлин игнорировал, на какие-то отвечал скомкано, сбивчиво, почти сразу меняя тему, а какие-то Саша и вовсе не рисковал задавать, смутно подозревая: спросит – и всё, об откровенности можно сразу забыть. Стоило хотя бы одним словом упомянуть Карамона или маму – искра в глазах Рейстлина затухала, а лицо обращалось снова в мёртвую, неподвижную маску. Саша поймал себя на мысли, что не хочет видеть его таким. Ему нравилось смотреть, как Рейстлин оживает, взмахивает своими изящными пальцами, откидывает со лба спутанные волосы, наклоняется вперёд, увлёкшись объяснениями чего-то, перебивает себя на полуслове, чтоб перевести дыхание, и тут же снова говорит, говорит, говорит… Саше нравилось слушать его тихий, хрипловатый, то и дело срывающийся голос. Нравилось наблюдать за ним. Быть рядом с ним и знать, что вот сейчас Рейстлин Маджере, самый странный человек в мире, открывается ему, рассказывает о чём-то важном и личном, доверяет. Почему-то хотелось протянуть руку через стол, накрыть бледные пальцы Рейстлина своими и сказать: да, я слушаю, я понимаю, я знаю, каково тебе.       Лишь усилием воли Саша сдержался и не сделал этого.       Сашу разбудил крик – слабый, приглушённый, но явственный крик из-за стенки, из комнаты, где спал Рейстлин. И Саша тут же рванул в эту комнату, не успев даже как следует проснуться, вообразив себе (не иначе как под влиянием недавней беседы) всяких страшных и фантастических ужасов.       Ничего страшного не происходило. Никто не похитил Рейстлина, не напал на него, не вышел из таинственных Врат между мирами, чтобы забрать с собой. Но и в порядке всё тоже не было. Рейстлин, в старой Сашиной пижаме с собачками, раскинулся на постели, вцепившись в простыню мёртвой хваткой, ворочая туда-сюда головой, что-то бормоча сквозь сжатые губы, а то и вскрикивая. И такими тонкими, отчаянными, испуганными были эти звуки, что у Саши сердце быстро-быстро заколотилось в груди.       Он подошёл осторожно и присел на краешек постели, толком не зная, что же предпринять. Рейстлину, судя по всему, снились кошмары. Он был весь взмокший, растрёпанный, совсем маленький и хрупкий; его пальцы судорожно стискивали посох, словно эта бесполезная палка с шариком на конце была единственной опорой, единственной надеждой в мире. Рейстлин взмахнул посохом, как бы отгоняя наваждения прочь, а потом внезапно открыл глаза и невидящим взглядом уставился на Сашу.       – Я… был там, снова был там, мне приснилась мать… В первый раз в этом мире, мне казалось, эти сны больше никогда…       – Тише, – прошептал Саша, наклоняясь к Рейстлину, – тише, не волнуйся так. Тебе приснился сон. А сны – не страшные.       – Мать… она… приходила ко мне, звала меня… в могилу. И Такхизис говорила со мной… Нет, я не хочу…       Саша никогда не видел плохих снов, даже в детстве. Безумный, панический страх на лице Рейстлина был ему непонятен… но сердце зашлось ещё сильнее, горечь подкатила к горлу, и Саша с ужасом понял, что вот-вот расплачется. Нет. Нельзя. Моргнув несколько раз и загнав слёзы обратно, он протянул руку и нащупал в складках сбившегося одеяла пальцы Рейстлина. Холодные, мокрые, дрожащие. Крепко сжал и начал бормотать бессмысленные, явно бестолковые слова:       – Не бойся. Тут Бездны нет. Этой вашей Такхизис до тебя не добраться. Не бойся, слышишь? Я с тобой посижу… прогоню, если надо… Спи, всё будет хорошо, я же с тобой, я здесь… Спи, Рейст.       Он бормотал, не зная, слышит ли его Рейстлин вообще, не думая о том, что говорит, о том, что делает. И вот постепенно прошли судороги, пробегавшие по телу Рейстлина, затух дикий, лихорадочный огонь в золотых глазах; Рейстлин расслабил руку, сжимавшую посох, но пальцев Саши не выпустил – наоборот, сжал сильнее, почти до боли. Он снова закрыл глаза и улыбнулся самым краешком губ: не улыбка вышла, лишь слабый, мимолётный её призрак.       Он заснул, а Саша ещё долго сидел на краю кровати и прислушивался к тихому, ровному, спокойному дыханию.       Две недели прошло. Саша созвонился с ребятами, наплёл что-то там с три короба и выклянчил себе ещё несколько дней «блаженного отдыха»; важных мероприятий не планировалось, так что график скорректировать не составило труда. Он всё так же готовил картошку со специями каждый день, выгуливал Рейстлина по окрестностям дачи (стараясь никому, кроме бабы Кати, не попадаться на глаза), рассказывал страшные истории о доме с привидениями по соседству, учил подвязывать деревья и жарить на мангале шашлыки. Рейстлин оставался верен картошке, но с интересом пробовал новые блюда (грибной суп, борщ, котлет-полуфабрикаты), почти без опаски садился в адскую колесницу-автомобиль, искал на небе (совсем непохожем на небеса Кринна) созвездия, заворожённо пялился в старый дачный телевизор, искал с помощью огонька на посохе монетку, закатившуюся под кровать, почти-улыбался Сашиным шуткам, задавал тысячи вопросов об устройстве «этого странного мира», вставлял одно, а то и целых два слова в беседы Саши с бабой Катей.       Время шло. Час за часом. День за днём.       По ночам, думая, что Саша не замечает, Рейстлин нашёптывал что-то своему посоху, без конца листал книгу заклинаний в потёртом переплёте, извлечённую из недр плаща, перебирал мешочки и баночки со странными веществами – изо всех сил искал способ открыть Врата и вернуться в свой мир.       Саша отчаянно хотел остановить время и просил Богов (тех, криннских, даже Владычицу Тьмы Такхизис), чтобы такой способ не нашёлся никогда.