Лучше, чем ничего

Саня Я избежал бы кучи проблем, если бы в первый учебный день в университете ко мне на лавочку подсел незнакомец и как бы невзначай поведал мое светлое будущее. От него всего-то и требовалось, что сказать что-нибудь вроде: — Видишь того высокого поца? — указал бы он на собирательный образ офисного работника в сияющей белизной рубашке, черных джинсах и кедах. Осанка у парня такая, будто он в медицинском корсете. Или корчит из себя аристократа. Или в задницу ему накануне забили здоровенную палку. А может, верны сразу три варианта. Я бы лениво глянул на объект обсуждения и так же лениво пожал бы плечами. Ну, поц. Ну, вижу. Дальше что? Не особо я люблю обсуждать сторонних людей. Хочешь поболтать, можем перекинуться парой слов про то, какие классные собаки. Люблю собак. — Высокий, — заметил бы незнакомец, не желая говорить о братьях наших меньших. — Удивительное наблюдение, — кивнул бы я в знак согласия. Во мне-то метр восемьдесят девять, а он и того выше. Дайте прикину на глаз. Метр девяносто один? Девяносто два? — Метр девяносто три, — сообщили бы мне. — Дылда, — беззлобно окрестил бы я поца. Рост офигенный, генетическую лотерею он выиграл сразу несколько раз. — Ну и? — протянул бы я без интереса. — Не знаю, стоит ли говорить, — замялся бы собеседник. — Валяй, бро. — Короче… Через год, плюс-минус пару месяцев… Хм… Как бы выразиться поприличнее? — Выражайся неприлично, — разрешил бы я расслабленно. — Трахать он тебя будет. — Типа доставать? — протянул бы я сонно. — Типа трахать. В прямом смысле слова. В самом прямом. Прямее не бывает. Я бы, конечно, немного удивился. Даже, наверное, не немного. — Отсюда вижу, как на него глазеют девчонки. Сдался я ему? — не поверил бы я. — Сдашься. Даже не сомневайся. Сдашься, как немцы в сорок пятом. — Так я ж вроде натурал, — заметил бы я осторожно. — Ключевое слово «вроде». — На него глянь, и на меня. Я на расстоянии пятидесяти метров вижу, насколько у нас разные интересы, — развел бы я руками. — Трахаться вам это не помешает, поверь, — настаивал бы на своем незнакомец. — Окей, — смиренно вздохнул бы я. — Если это действительно так, могу сказать только одно: «говно случается», — пробормотал бы я, зевая. Не привык я париться по мелочам. Секс с парнем — это же не конец света. — А точно он меня? Не я его? — уточнил бы я на всякий случай, хотя на кой черт мне эта информация, не ясно. Но уточнил бы стопудово. — Точно он. — А почему не я? Собеседник бы лишь неоднозначно пожал плечами. — Потом поменяетесь. — Потом? — Только я хотел сказать, что «один раз — не пидорас» и нате вам. — То есть одним перепихоном не ограничится? — Нет. Десятью — тоже, — добавил бы собеседник поспешно. — Свою эстафетную палочку и вовсе получишь года через два-три. Не раньше. — Два-три года? — не поверил бы я своим ушам. — Мы типа парой, что ли, будем? — Вот об этом предпочту умолчать. Надо же хоть какую-то интригу сохранить. Пусть это станет для тебя сюрпризом, — прошептал бы незнакомец заговорщицки. — И еще кое-что, — добавил бы он, встрепенувшись. — Есть еще «хорошие» новости помимо ебли с мужиком? — усмехнулся бы я вяло. — Нервы он тебе потреплет. — Нервы? — здесь я бы не выдержал и однозначно рассмеялся в голос. Я могу поверить во что угодно, начиная от упомянутого ранее секса с партнером мужского пола и заканчивая зондированием моей задницы инопланетными гостями. Но трепать мне нервы — это уже из разряда научной фантастики. Я живу в гармонии с собой и с окружающим миром. Меня ничего не парит. Серьезно. С самого детства батя талдычил мне одну простую истину: не усложняй то, что можно упростить. Я и не усложняю. Плыву по течению жизни и бед не знаю. Ни на что не рассчитываю, ничего ни от кого не требую и имею вместо огромных амбициозных планов ворох маленьких желаний, которые систематически выполняю для себя любимого. А большего мне и не надо. — Я спокоен, как удав. Ничто и никто не сможет этого изменить, — заверил бы я незнакомца, а он наверняка нехорошо бы так ухмыльнулся и ушел по-английски, заставив меня усиленно размышлять над сказанным максимум полминуты. Короче… Ни черта бы на самом деле это не изменило. Не дошло бы до меня и все равно произошло бы все так, как произошло. Но незнакомца нет, так что даже полминуты усиленной работы мозга меня лишили. А день-то какой замечательный. Небо вдали затянули серые тучи. В воздухе запах надвигающегося дождя. Солнце жарит нещадно. И если приложить ладонь к асфальту, он окажется горячим. Обожаю такую погоду. Поц в белой рубашке тем временем проходит на видное место и над головой воздевает табличку с номером «2311». Номер группы. К нему тут же начинает стекаться народ. Многие выглядят растерянно и явно озабочены тем, как же пройдет их первый учебный день в университете. Подождав, пока вокруг парня образуется небольшая толпа, я тоже неспешно отрываю задницу от лавочки, подхожу ближе и успеваю услышать: — Меня зовут Дитрих Александр. Меня назначили быть старостой нашей группы, — сообщает мой тезка с таким видом, будто не в университет поступил, а вот-вот пойдет играть на бирже. Так и вижу, как он, размахивая пачкой ценных бумаг, орет: «Покупаю акции Apple — сто тысяч штук!» Или как это у них там делается? Судя по фильмам, что-то вроде того. А фамилия интересная. Дитрих. Немецкая. Девчонки наверняка уже в восторге. Хотя и без фамилии определенное впечатление поц производит. Выразительные скулы. Серо-русые, выгоревшие на солнце волосы. И глаза светло-светло голубые. Настолько, что почти сливаются с белками. Парень периодически нервно поправляет очки в черной оправе, толстые стекла которых явно уменьшают реальный размер его глаз. Но даже это его не портит. В каждой группе должен быть чувак, который будет обламывать малину остальным пацанам. И в нашей — это Дитрих, как пить дать. — Сперва устроим перекличку, а затем я проведу вас в аудиторию, — говорит он, вертя в руках список. Староста зачитывает фамилии и имена одного студента за другим, а те поднимают руки. — Майский Александр, — слышу я свое имя, с готовностью поднимаю руку и выдаю негромкое «Я». Парень, как до того и на других, кидает на меня беглый взгляд и на мгновение останавливает его на мне. По лицу поца пробегает легкое недоумение. Да, я пришел на первое сентября в футболке с принтом страуса, у которого горит жопа. Ну и что такого? Школьные времена прошли, а в университете, насколько я знаю, всем до лампочки, в чем ты ходишь. Дитрих, с видимым усилием сдерживаясь, чтобы ничего не сказать, возвращается к изучению списка однокурсников. Я же лыблюсь во все тридцать два зуба, предвкушая отличные студенческие годы. Конечно. Я ж, наивный чукотский мальчик, еще даже не подозреваю, что этот дерганый педант будет меня иметь.