Can you handle it?

Всё начинается незаметно, в рамках «налаживания отношений» Сяо Чжань старательно ищет подходы к Ван Ибо, которого все единогласно называют сложным и необщительным. И поначалу он кажется именно таким: смотрит будто бы свысока — состоявшийся айдол, куда до него остальным — молчит хмуро, так что никак не удаётся понять, о чём он думает. Но Сяо Чжань старательный, и коль уж ему поручили наладить отношения, он все силы бросает на это. Совместные репетиции и бесконечные общие сцены помогают: не проходит и месяца, как Ван Ибо начинает меняться. Больше говорит, больше смеётся (и этот смех заставляет Сяо Чжаня удивлённо улыбаться), больше... касается. Всё начинается именно с касаний. Схватить за рукав, стукнуть по плечу, дунуть в ухо (за это Сяо Чжань готов отшлепать этого... этого!). Касания убирают оставшуюся ещё последнюю неловкость, и это, безусловно, идет на пользу их игре. И делает жизнь Сяо Чжаня невыносимой. Он, конечно, готов поддержать что угодно, лишь бы скрасить бесконечные душные дни съёмок, когда декорации плывут перед глазами, а реплики громоздятся друг на друга и сплетаются в неразличимый комок иероглифов. Он же сам и начал эту игру: задеть локтем, поддразнить в разговоре, напомнить о разнице в возрасте, поучить жизни — Ибо так забавно реагировал поначалу, а потом... Потом научился отвечать. И начал улыбаться. И теперь Сяо Чжань неумолимо проигрывает в этом их маленьком соревновании. Он смотрит на Ван Ибо и не узнаёт угрюмого парня из глянцевых журналов: на лице у того, стоит отвернуться камере, появляется совершенно живая, чудесная улыбка. Сяо Чжаню очень скоро становится предельно ясно, почему Вэй Усянь из кожи вон лез, лишь бы заставить своего Лань Чжаня улыбнуться. Улыбка Ибо слишком хороша. Чтобы не отставать, ему приходится поддерживать игру: в перерыве между дублями Сяо Чжань приваливается к Ван Ибо боком и, потирая линию парика, жалуется, что распределение реплик в этой дораме — совершеннейшая несправедливость. Ибо только и нужно, что повторять его имя да своё знаменитое «мгм»! Вокруг все смеются, и Ван Ибо улыбается тоже, и пихает Сяо Чжаня локтем в бок, а потом оставляет горячую руку на спине. Сяо Чжань чувствует это тепло даже сквозь три слоя одежд Вэй Усяня. Оставлять такое безнаказанным никак нельзя. Поэтому после очередного «Стоп! Снято!» Сяо Чжань растягивает губы в улыбке и кладет ладонь на колено Ибо. Тот дёргается так, словно его ударили током, и от этого Сяо Чжань чувствует себя отмщённым. Они продолжают толкаться, в шутку лупить друг друга мечами и кидаться едой. Остальной каст дружно стонет и старается не маячить поблизости в редкие минуты отдыха. Даже валясь от усталости, Сяо Чжань всегда находит возможность поддеть Ван Ибо. Это уже святое. Всё летит к чертям, когда Лю Хайкуань приносит на съёмочную площадку оригинал новеллы и зачитывает особо яркие кусочки, собирая вокруг себя небольшую кучку народа. В их числе оказывается и Ван Ибо. Все они читали отцензуренную версию, и почти все — оригинал, но сам Сяо Чжань решил поберечь свою психику, поэтому о настоящих отношениях Вэй Усяня и Лань Чжаня знает только в пересказе. Ему хватило и пересказа, чтобы понять, что ему предстоит играть, и только дурак не догадается, что Вэй Усяня со вторым нефритом Гусу связывает вовсе не крепкая мужская дружба. Собственно, весь каст в курсе, но до зачитывания оригинала вслух дело ещё не доходило. Сяо Чжань отвлекается на грим, стараясь не задумываться о том, не притащил ли заботливый экранный братик Ибо на съёмочную площадку ещё и те самые знаменитые экстры. На следующий день Ван Ибо с самого утра странно поигрывает своим мечом, ухмыляясь, и Сяо Чжань, прячась за беззаботным видом, ждёт от него первого выпада. Очередная читка сценария проходит без происшествий, но после Ван Ибо вдруг ловит его за руку — когда остальные уже вышли из комнаты. — Знаешь, — заговорщицки говорит он, не отпуская руки Сяо Чжаня, — на каждом чтении я думаю: вот бы сыграть по оригиналу. Как ты думаешь, Чжань-гэ, — его пальцы слегка сжимаются, — мы бы справились? Сяо Чжань улыбается ему, отбрасывая с плеч длинные волосы Вэй Усяня. — Без всяких сомнений. Жаль, что этого не случится, правда? Ван Ибо хмыкает и облизывает пересохшие от разговоров губы. У Сяо Чжаня во рту тоже совершенно сухо. Он сбегает под предлогом попить воды. В другой раз они до ночи кружатся в тренировке, оттачивая движения для завтрашних съемок: тренер уже ушёл, оставив их отрабатывать выученное, и вот уже третий час они учились синхронно танцевать вокруг друг друга. Сяо Чжань сдаётся первым — тяжело садится прямо на мат, стирая со лба испарину. Ван Ибо, обняв меч, опускается рядом. Завтра им нужно будет повторить всё это перед камерами в полном обмундировании; хорошо хоть сейчас на них обоих лишь майки и спортивные штаны. Сяо Чжань смотрит на Ван Ибо, который пытается перевести дыхание, на его ключицы в вырезе майки, на влажные от пота прядки волос на лбу, и сглатывает. Сяо Чжаню, всю жизнь слышащему в свой адрес эпитет «красивый», сложно оценивать красоту других. Но Ван Ибо красив — этого не заметит только слепой. Не той смазливостью, которой грешат глянцевые айдолы, но живой, подвижной красотой плохо сдерживаемого пламени. И с этим пламенем Сяо Чжань играет вот уже второй месяц. Как бы не опалиться. — Бо-ди, — говорит он, пытаясь успокоить отчаянное сердцебиение. — Ты сегодня предлагал порепетировать по новелле. А какие сцены? Ибо замирает, уставившись на него тёмным, хищным взглядом, и на какой-то момент Сяо Чжань чувствует себя загнанной в угол добычей. — А какие тебе больше всего понравились? — спрашивает Ибо. — Ты же читал новеллу целиком, да? — Да, — рискует Сяо Чжань, не в силах отвести взгляда. — Даже экстры? — Да. — И ту, про Бичень? Она довольно... любопытная. «Что там ещё про Бичень», — паникует Сяо Чжань, но вслух лишь снова соглашается: — Да, есть такое. Ибо растягивает губы в своей извечной гремлинской улыбке: — Да ты полон талантов, Чжань-гэ. Даже Вэй Усяню потребовалось время, а ты вот так сразу готов... До Сяо Чжаня начинает доходить, что дело совершенно нечисто, и он кидает в Ибо полотенцем, пытаясь скрыть румянец, которым полыхнули щеки. — А говоришь, что читал. Нехорошо лгать, Чжань-лаоши. Тем же вечером Сяо Чжань забирается в постель с планшетом и открывает те самые экстры. Спустя два часа ему кажется, что в комнате нет воздуха, и даже вода не помогает смягчить враз пересохшее горло. «Знаешь, к сцене с Биченем и правда нужно подготовиться, — пишет он в чат с Ибо, не заботясь о том, что время уже близится к утру. — А вот для курильницы особых навыков не нужно. Да, Бо-ди?» Отправив сообщение, он утыкается лицом в подушку и засыпает сном праведника. С той ночи игра становится опаснее. Переписка в чате утихает лишь на то время, когда на них обоих направлены камеры. Сяо Чжань отключает в чате звук и вибрацию, чтобы окружающие хотя бы не видели, как телефон постоянно дрожит и попискивает новыми сообщениями. Иногда в этих сообщениях нет ничего такого, но иногда... «отличная сцена, чжань-гэ, научишь меня, как правильно отыграть ярость?» «можем порепетировать вместе» Сяо Чжань не отвечает, потому что ему вроде как некогда, и слишком страшно прикасаться к телефону. Словно Ван Ибо на соседней площадке может почуять, что его слова увидели. «вечером. у тебя в номере, хорошо?» После этого Сяо Чжаню хочется выключить телефон и пойти посоветовать Ван Ибо хорошего учителя актёрского мастерства — хотя у этого несносного парня любой наставник мог бы поучиться, честное слово. Сяо Чжань отчаянно пытается понять, как ему отыграться. Проигрывает ведь тот, кто первым сдастся, так? «разумеется, Бо-ди. как я могу тебе отказать?» Пальцы у Сяо Чжаня подрагивают, и сообщение он отправляет резким тычком в экран, чтобы не передумать. Весь день он ждёт ответного выпада Ван Ибо, предвкушает, как тот будет выкручиваться, но ничего не происходит. Ван Ибо отыгрывает свои сцены, привычно улыбается Сяо Чжаню в перерывах и ничем не выдаёт того смятения, в котором Сяо Чжань надеялся его видеть. Зато смятение самого Сяо Чжаня буквально выплёскивается из него наружу. Хорошо, что для сегодняшних съёмок такое настроение отлично подходит, иначе... Вечер наступает неумолимо и слишком быстро. Чтобы как-то занять оставшееся время и не думать о том, придёт ли Ван Ибо (или всё же нет? Ведь не может же он...), Сяо Чжань открывает вейбо и бездумно клацает по разным видео. В конце концов безумным алгоритмом системы его выносит на видео с Ван Ибо, и Сяо Чжань кликает по ссылке. Противника нужно узнать поближе, верно? Проклацав несколько записей с различных шоу, он находит жемчужину — вставки с концертов и хореографию. Ван Ибо танцует как бог — Сяо Чжань хотел бы хоть вполовину владеть своим телом так, как делает это он. Ибо не просто двигается, он сливается с музыкой, становится её частью. И от этого захватывает дух. Сяо Чжань не замечает, как переходит с одного видео на другое — просто не может оторваться. Где-то в глубине души колет завистью — Ибо не только талантливый актёр и музыкант, мерзкий мальчишка! — но вместе с тем накрывает новым, странным чувством. Стук в дверь прерывает его размышления. Словно в трансе, Сяо Чжань открывает и видит на пороге Ван Ибо — в низко сидящих джинсах и с неизменной наглой улыбкой на губах. — Думал принести тебе цветы, но магазин уже закрыт, — сообщает тот, заходя в номер. — Ну, в благодарность за помощь. Сяо Чжань застывает, вспомнив, что забыл закрыть вкладку на телефоне. — Любуешься? — хмыкает Ибо, от чьего взгляда конечно же ничего не ускользает. — Учусь, — невозмутимо парирует Сяо Чжань. — В танцах тебе нет равных. У Ибо трогательно краснеет шея, и Сяо Чжань мысленно выдыхает: 1:0. — Что ж, могу дать пару приватных уроков, — справившись с собой, говорит этот гремлин и добавляет: — В благодарность за помощь. Он скидывает толстовку, и на секунду Сяо Чжаню открывается вид на полоску идеального пресса. Твою мать. Под толстовкой у Ибо только майка, и Сяо Чжань тихо проклинает современную моду. Чтобы увидеть Лань Ванцзи настолько раздетым, Вэй Усяню пришлось бы здорово постараться, а тут... Одно движение — и почти никаких преград. Сяо Чжань с трудом отводит взгляд от Ван Ибо, который выжидательно склоняет голову к плечу, и ретируется на совмещённую с гостиной кухню. Достаёт две баночки содовой. Одну прикладывает к пылающему лбу. Ван Ибо ходит у него по номеру и мурлычет себе что-то под нос, изредка посматривая в его сторону. Сяо Чжань сгребает обе банки в охапку и садится на диван. Утром он как раз отодвинул журнальный столик, чтобы удобнее было бродить кругами, вспоминая реплики. Сердце у него колотится где-то в висках. Должен же быть предел этой игре? Должен же Ван Ибо когда-нибудь сдаться? Сяо Чжань рисует на лице очаровательную улыбку и отпивает из своей банки: — Ты первый. Актёрское мастерство оставим на сладкое. Ван Ибо фыркает и, судя по жестам, перебирает что-то на экране телефона. Сяо Чжань пытается быть готовым ко всему, но заигравшая музыка застаёт его врасплох. Песню он узнаёт из недавно просмотренных видео — кажется, она называется «can you handle it?». Английские слова перекатываются в памяти, а Ван Ибо под вкрадчивое вступление кладёт телефон на полку на стене и начинает двигаться. Ашер хрипло шепчет слова между глубокими битами, но Сяо Чжань его не слышит. Ван Ибо танцует, как дышит, одно движение перетекает в другое, его тело слушается, как чуткий изумительный инструмент, и это завораживает. Одна волна переходит в другую, Ван Ибо двигается вместе с музыкой, подходит ближе и ближе. Под майкой то и дело мелькает твёрдый гладкий живот, и Сяо Чжаню становится очень, очень трудно дышать. Особенно когда Ван Ибо припадает к полу, а затем перекатывается и плавно перетекает совсем близко к нему. Глаза у Ван Ибо блестящие и обжигают, а ладони опираются Сяо Чжаню на колени, чтобы легко вернуть Ван Ибо на ноги. Теперь между ними нет и шага, мелодия льётся, словно волшебная, и Сяо Чжань не может оторвать взгляда от капельки пота у Ван Ибо на ключице. Плохая была идея, просто ужасная. В тексте у Ашера что-то про «next level» и «hope you are ready», и у Сяо Чжаня горят уши от этого подтекста, от того, что Ван Ибо мог бы выбрать один из сотни других номеров, но выбрал этот. Когда игра перестаёт быть игрой?.. Может быть, когда Ван Ибо ставит колено на диван, мягко двигаясь всем телом, и заводит руку за голову, одновременно оказываясь совсем близко?.. Сяо Чжань смотрит на него снизу вверх. Баночка газировки лежит, опрокинувшись, на ковре. Ван Ибо улыбается и одним плавным движением опускается Сяо Чжаню на бёдра. От его приятной, сладкой тяжести на коленях у Сяо Чжаня что-то перемыкает в мозгах. Ван Ибо мурлычет что-то на слух и закидывает сцепленные руки Сяо Чжаню на шею. Сяо Чжань отчётливо видит, как быстро и рвано бьётся венка на выгнутой шее, покрытой бисеринками пота. — Довольно тебе, Чжань-гэ?.. — хрипловатый шёпот касается уха, и голос у Ван Ибо не то дрожит, не то ему не хватает дыхания. Сяо Чжань медленно, не отводя глаз, кладёт раскрытые ладони на его разведённые бёдра. У него стоит так сильно, что шевельнись Ван Ибо ещё разок, и этого хватит, чтобы... Музыка Ашера вдруг обрывается резким телефонным звонком. Это действует похлеще холодного душа. — Блядь, — совершенно грязно сообщает Ван Ибо и стремительно скатывается с колен Сяо Чжаня. Пока он отвечает на звонок — менеджер, потерял своего подопечного, — Сяо Чжань пытается научиться дышать заново. Стоит у него всё ещё будь здоров, и он с трудом сводит колени в попытке прикрыться. Ван Ибо выглядит совершенно порнографично: сбившаяся с одного плеча майка, приспущенные джинсы и отчётливо выделяющийся бугор на джинсах. Сяо Чжань нервно облизывает губы. Что ж, его Лань Чжань, судя по всему, обладает крепким нефритовым стержнем. От этой мысли Сяо Чжаня пробивает на хохот, и он заваливается на диван, успев перехватить страшный взгляд Ибо. — Мне пора, — бросает тот, положив трубку. — Я... забыл кое о чём. Сяо Чжань только кивает, не в силах снова на него посмотреть. — Спасибо за урок, — бросает он вслед стремительно убегающему из номера Ибо. Крыша у Сяо Чжаня едет столь же стремительно. В голове бьётся только одна мысль: Какого. Хрена. Только. Что. Было? Их хватает примерно на пару дней. Всё это время Сяо Чжань делает вид, что ничего особенного не произошло, а Ван Ибо прячет от него глаза по поводу и без. В парике Лань Чжаня отчётливо видно, что у Ван Ибо горят уши, а язык постоянно пробегается по губам, стоит Ибо задуматься хоть на минутку. Сяо Чжань играет свои сцены и пытается не свихнуться. В перерывах они держатся неподалёку, Сяо Чжань пихает Ван Ибо флейтой в плечо, делая вид, что ничего между ними не изменилось, и Ван Ибо тут же теряет сосредоточенный вид Лань Чжаня и бурчит сквозь зубы своё коронное: — Убожество. Сяо Чжаня немного отпускает. Вечером второго дня они первый раз снова остаются наедине — на улице уже стемнело, последние дубли снимали в искусственном свете, и весь персонал, кроме парочки несчастных, уже закончил свои ненормированные сцены. Сяо Чжань успевает переодеться из сложного наслоения одежд в обычные штаны и майку, когда в гримёрку заходит Ван Ибо и закрывает за собой дверь. — Долгий день, да? — Сяо Чжань вздыхает, разминая плечи перед большим зеркалом. — Угу, — Ван Ибо смотрит на него в упор, и взгляд тёмных глаз медленно тяжелеет. — Бо-ди?.. — мягко и вопросительно зовёт Сяо Чжань, забывшись, и замирает, услышав торопливые шаги. Ван Ибо — как был, в полном одеянии, в парике, при мече и прочем — хватает Сяо Чжаня за руку и разворачивает к себе. Сяо Чжань вмиг утопает в его тёмных глазах. Когда Ван Ибо его целует, вжимая бёдрами в стол, у Сяо Чжаня внутри словно перегорают от напряжения все элементы управления до единого. Его рука сама ложится Ван Ибо на загривок, тело льнёт ближе, прогибается, когда Ван Ибо обнимает его за поясницу. Рот у него горячий и жадный, Сяо Чжань стонет Ван Ибо в губы и не может, никак не может от него оторваться. Его штормит, мир качается, и единственная опора во всём мире — сильные руки Ван Ибо. Доигрались. Они доигрались, и теперь... Ван Ибо хрипло дышит, глядя ему в глаза. Сяо Чжань сглатывает сухим горлом и целует его в пылающую румянцем щёку. — Ох и доигрались мы, — шепчет он теперь уже вслух, и руки Ибо на талии сжимаются крепче, почти больно, напоминая тем самым Лань Чжаня из вырезанных в дораме сцен. — Если Чжань-гэ снова начнет говорить про игры, — глухо говорит Ибо, — если для него это просто игра, то я... Я просто... Его голос срывается, а следом срывается и сердце Сяо Чжаня. Он снова целует Ибо, на сей раз — ласково и мягко, безмолвно убеждая, что всё по-настоящему. Он и сам понимает, что игры закончились. Да и были ли они хоть когда-то? Слишком искренне всё то, что между ними происходит. Хватка на талии слабеет, Ибо отвечает на поцелуи, и Сяо Чжань не может сдержаться — кусает пухлые губы, что сводили его с ума с первой репетиции. В ответ Ибо с лёгкостью вздёргивает его и усаживает на низкий столик. Так целоваться ещё удобнее. Ван Ибо настойчиво раздвигает Сяо Чжаню бёдра и придвигается вплотную, а Сяо Чжань сжимает коленями его бока и тихо стонет в очередной поцелуй. Ибо жадный, он торопится, обжигает Сяо Чжаня горящим взглядом каждый раз, когда приходится отрываться друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Сяо Чжань смотрит на него, обняв за шею, трогает кончиками пальцев мокрую шею под париком, скользит за ворот одежд, и Ван Ибо жмурится и вздрагивает от ласки. У него лихорадочно горит лицо и припухли губы, а ресницы слиплись чёрными влажными стрелками. Сяо Чжань пяткой прижимает его ещё ближе и снова целует сладкий горячий рот, и бессильно скулит, когда Ибо сжимает его член сквозь штаны, протиснув между ними настойчивую руку. Они оба сойдут здесь с ума, сгорят дотла прежде, чем... — Бо-ди, — шепчет Сяо Чжань, жмурясь, пока Ван Ибо его трогает, касаясь раскрытыми губами линии челюсти, — нам нужно... — Нужно, — откликается Ибо, обводя пальцами головку, и Сяо Чжань стискивает руки на его плечах. У него так мало сил и так много желаний. — Не здесь, — наконец, шепчет Сяо Чжань в покрасневшее маленькое ушко, — Бо-ди, мы не... Ван Ибо закрывает ему рот поцелуем. Чёрт с ним, решает Сяо Чжань. Пошло оно всё. Он так редко позволяет себе то, чего действительно хочет, что сейчас буквально слышит скрип отпускаемого ручника. Он прогибается сильнее, позволяя Ибо запустить руку под бельё и сжать, наконец-то сжать горячей ладонью жаждущую плоть. — Так хочу тебя, — хрипло выдыхает Ибо, двигая кулаком, и от этого перед глазами взрываются звезды. Сяо Чжань толкается ему навстречу, грозя свалиться с хлипкого столика. В череде бесконечных проектов он совершенно позабыл, когда последний раз уделял время желаниям тела, а уж когда его так касался другой человек... Впрочем, так его не касался ещё никто — настолько жадно и голодно. — Дай... мне... — выдыхает Сяо Чжань, пытаясь добраться к штанам Ибо. Даже свободный крой одежд не скрывает ответного желания. От этого рот наполняется слюной, и Сяо Чжань ловит себя на мысли, что с удовольствием бы опустился на колени и... Ибо прячет горящее лицо в изгибе его шеи, и Сяо Чжань чувствует, что им обоим осталось недолго. Вереницу спутанных мыслей прерывает громкий стук в дверь. Они замирают резко, словно кролики, и Сяо Чжаню хочется не то застонать, не то засмеяться от несправедливости. — Чжань-гэ? У тебя там всё в порядке? — слышится за дверью взволнованный голос менеджера. — Мы уже собрались все, машина ждет. — Да, всё хорошо! Залип в телефоне, потерял счёт времени! — безбожно врёт Сяо Чжань, цепляясь за мелко дрожащие плечи Ибо. — Сейчас выйду! — Ладно, — неуверенно тянет менеджер и добавляет: — О, а ты не видел господина Вана? — Кажется, он пошёл на третий этаж, живот прихватило. Ибо шлёпает его по плечу свободной рукой и натурально рычит, когда менеджер наконец уходит. Сяо Чжань откидывается спиной на зеркало, морщаясь от ноющего неудовлетворения в теле. На Ибо страшно смотреть: красный и взмокший, он сверкает тёмным взглядом и совсем нескромным стояком. Так мог бы выглядеть Лань Чжань, перейди он вслед за Вэй Усянем на тёмную сторону. Кое-как заправившись, Сяо Чжань помогает Ибо немного привести себя в порядок, старательно избегая касаться обнажённых участков кожи. Воздух между ними так и искрит — одно движение, и взорвется похлещё сверхновой. — У моего друга есть дом в пригороде Пекина, — почти зло сообщает Ибо. — Через три дня у меня будет выходной, я собираюсь отключить телефон и поехать туда. — Это приглашение? — хмыкает Сяо Чжань, невольно прикидывая, что у него с расписанием. Послезавтра съемки для косметического бренда, которые затянутся до утра. Наверное, можно будет уговорить менеджера дать ему небольшой выходной, хотя бы на полдня. — Угроза. Надеюсь, ты освободишь свое расписание, не то... — Не то что? — облизывает пересохшие губы Сяо Чжань. Ибо ниже него, но сейчас отчего-то кажется, что он нависает неизбежной катастрофой. Как тайфун или цунами. — Не то, — хриплым шёпотом отвечает Ибо, — наш первый раз случится в подсобке прямо у стены. От этих слов внутри у Сяо Чжаня всё сладко переворачивается. Перед тем, как выйти из гримерки, Сяо Чжань горячо и жадно целует Ибо, едва сдерживаясь от желания до крови прокусить и так припухшие губы. Это тоже угроза. Три дня тянутся так долго, что Сяо Чжаню отчётливо кажется, будто в каждом из них по сотне мучительных часов. Он что-то делает, кому-то улыбается, учит реплики, жуёт еду, которую ему подсовывают, и мысленно отсчитывает в голове время до встречи. Ван Ибо выглядит, как обычно, и это тоже сводит с ума. Сяо Чжань помнит его глаза в гримёрке, помнит его губы на вкус, помнит всё до последней мелочи, особенно руку Ибо у себя в штанах и лихорадочный румянец на его щеках. Находиться с ним в одном помещении становится пыткой похлеще тех, что довелось пережить Вэй Усяню. Тому хотя бы можно было прикасаться к его Лань Чжаню, а Сяо Чжань слишком боится свихнуться. Ибо и так бросает на него быстрые, колкие взгляды, словно проверяет, не сбежал ли ещё Сяо Чжань куда подальше. Сяо Чжаню может и следовало бы, но он не может. Это полное сумасшествие, бред, абсолютная чушь. Но стоит ему посмотреть на Ван Ибо, как сердце предательски спотыкается, заставляя его задыхаться, а перед глазами всполохами встают картинки одна краше другой. Ван Ибо у него между ног. Ван Ибо на коленях. Ван Ибо... Никогда ещё Сяо Чжань так часто не сбегал с площадки к себе в комнату, как в эти три дня. Менеджер, устав его разыскивать, в конце концов зловещим тоном обещает привязать «Вэй Усяня» за ногу на одной из локаций, и Сяо Чжань чуть не проваливается сквозь землю, поймав хищный взгляд Ибо. Утром четвёртого дня Сяо Чжань просыпается засветло и полтора часа не может выбрать, что ему надеть. Время неумолимо тикает, Ван Ибо ещё вчера отправил ему адрес и время встречи, и сердце у Сяо Чжаня колотится, как перед самыми важными пробами. Подумать только. В итоге он останавливается на белой рубашке и чёрных джинсах, торопливо влетает на заднее сиденье такси и сидит там, стискивая край сидения, целых пятнадцать минут, пока водитель терпеливо ждёт указаний. Очнувшись, Сяо Чжань называет ему адрес и прижимается к стеклу, бездумно провожая взглядом проплывающие мимо улицы. Хорошо, что маска отлично прячет лицо. Он слишком взволнован даже чтобы удержать на лице свою мягкую улыбку. Слишком сильно бьётся сердце, кажется, ещё немного — и грудную клетку пробьёт. На пороге дома Сяо Чжань оказывается на сорок минут позже назначенного времени, и пальцы у него подрагивают, когда он жмёт на звонок. Ван Ибо открывает ему в тонкой футболке и уже знакомых джинсах без ремня. Смотрит исподлобья и дёргает уголком губ: — Опаздываешь. — Я восполню тебе опоздание, — обещает Сяо Чжань чужим голосом, делает шаг вперёд и проваливается в распахнутые знакомые глаза. Ван Ибо наваливается на него с поцелуем, едва успев закрыть дверь, и Сяо Чжань охает ему в губы, приложившись затылком о косяк. Слишком долго ждали, слишком... — Телефон, — рычит Ван Ибо, обшаривая его карманы, — давай сюда. Сяо Чжань вытаскивает выключенный ещё в машине телефон из заднего кармана, и Ван Ибо небрежно пихает его в карман куртки, которую успел стащить с Сяо Чжаня. После этого куртка остаётся лежать на полу. У них обоих перемыкает мозги от близости, от жадности, от раскалённого жара. Сяо Чжань гладит Ван Ибо по мягким волосам без геля, цепляет край футболки и гладит, шалея от своей смелости, кончиками пальцев твёрдый живот: у Ибо гладкая, тёплая кожа, и он стонет, подаваясь навстречу ласке, и снова впечатывается губами в губы. Сяо Чжаню хочется повалить его на пол прямо в прихожей. Вместо этого он придерживает Ибо за плечи, прерывая поцелуй, и неуверенно выдыхает: — Подожди... подожди. Давай поговорим? Ибо отстраняется, и в его глазах плещется почти обида. Он делает несколько шагов назад, оставляя Сяо Чжаня нервно озираться. Избавившись от обуви, Сяо Чжань проходит вглубь дома и обнаруживает Ибо на кухне. Достав из холодильника пару банок пива, одну тот кидает ему и спрашивает, усаживаясь за барную стойку: — И о чём хочет поговорить Чжань-гэ? Проблема в том, что Сяо Чжань и сам не знает. За эти три дня он совсем извёлся, пытаясь понять, в какую бездну сам себя загоняет. У них обоих контракты, согласно которым им нельзя заводить отношения. Тем более, с партнёрами по съемкам. Тем более — с партнёрами своего же пола. Это не просто удар по репутации, это моментальный крест на карьере и будущем, волны хейта и, возможно, угроза жизни. Стоит ли всего этого риска мимолетная страсть, от которой отключается мозг? И понимает ли это Ибо? Хотя с его опытом в шоубизнесе — наверняка понимает. Ещё большая проблема состоит в том, что Сяо Чжань готов рискнуть. Банка холодит Сяо Чжаню ладонь. Хочется приложить её ко лбу в надежде, что мозги перестанут кипеть, но что-то подсказывает ему, что это не поможет. Ибо ждёт. Сяо Чжань садится напротив него за узкую стойку, и они соприкасаются коленями. Глаза у Ибо снова темнеют, а язык пробегается по мокрым губам. — Мы... Будем осторожными, — начинает Сяо Чжань, бездумно рисуя пальцем узоры на запотевшей в тепле банке. — Никто не должен узнать. Ибо кивает и отпивает глоток. Сяо Чжань заторможенно смотрит, как дёргается острый кадык на красивой шее. — Ибо, — у Сяо Чжаня стремительно кончаются силы и выдержка. — Ты уверен? Вместо ответа Ван Ибо наклоняется вперёд — одна рука накрывает руку Сяо Чжаня, другая ложится ему на загривок и тянет к себе. Сяо Чжань снова проваливается в него, как в омут, в этот поцелуй с привкусом холодного пива, и стонет тихо в эти настойчивые жадные губы. Он тоже уверен, и пусть всё катится к поганым чертям. Этот поцелуй другой — не такой торопливый, скорее, изучающий, и Сяо Чжань отдаёт контроль, подстраиваясь под спокойный размеренный ритм. От этого возбуждение накатывает волнами, распаляя и выметая из головы остатки сомнений. В конце концов, если любовь не стоит риска, то что тогда стоит? Сяо Чжань пугается всплывшего в мыслях слова, но тут же едва не задыхается, когда Ибо жалобно стонет ему в губы. — Чжань-гэ такой жестокий, — капризно сообщает он, притягивая Сяо Чжаня к себе ближе. От этого тона улыбка сама собой растягивает губы. — Совсем не заботится о своем ди-ди. — И чего же ди-ди хочет? — интересуется Сяо Чжань, вплетая пальцы в мягкие волосы. Вместо ответа Ибо обнимает его лицо ладонями и коротко лижет родинку под губой. От этого Сяо Чжаня всего охватывает дрожью. Стойка между ними начинает бесить, Ибо смотрит, мягко поглаживая щёку Сяо Чжаня большим пальцем, и тот не выдерживает — встаёт и обходит стойку, словно пересекая черту. Ван Ибо смотрит на него, склонив голову к плечу, а потом медленно раздвигает колени. У Сяо Чжаня сбивается дыхание, когда он встаёт между стройными бёдрами и кладёт на них раскрытые ладони. Ибо сдерживается, дышит неглубоко и рвано, и зрачки у него заливают радужку. Сяо Чжань легко гладит его по бёдрам, ощущая ответную дрожь, и тянется вперёд, чтобы поцеловать горящую румянцем щёку. Ибо жмурится и чуть задирает голову, и Сяо Чжань целует его под челюстью, медленно, смакуя это вязкое, томное предвкушение. Ибо всё ещё облокачивается локтями на стойку, и Сяо Чжань, не убирая рук с его бёдер, на пробу прижимает языком бьющуюся под кожей венку на горле там, где кожа особенно тонкая и чувствительная. Ван Ибо крупно вздрагивает, и ресницы у него дрожат тоже. Сяо Чжань целует его под ухом и втягивает носом запах Ибо: от него пахнет свежестью после душа, шампунем и ненавязчивым древесным одеколоном, чем-то вроде сандала. Голова кружится, и Сяо Чжаню кажется, что они застыли в этом мгновении навсегда. Было бы, впрочем, совсем не страшно. Они снова целуются, не в силах оторваться друг от друга. Гладят губами губы, притираются ближе. Сяо Чжаню так много хочется с ним сделать, но он вспоминает свою недавнюю самую яркую мысль и облизывается. Барный стул слишком высок, поэтому Сяо Чжань тянет Ибо на диванчик в гостиной, очень стараясь идти ровно на дрожащих ногах. Толкнув Ибо на мягкие подушки, Сяо Чжань медленно стекает на пол, с удовольствием наблюдая, как Ибо судорожно сглатывает и сжимает руки в кулаки. Он уже возбуждён — когда Сяо Чжань стягивает с него джинсы (под которыми нет белья — плохой, плохой мальчишка!), рот наполняется слюной. Он никогда никому не отсасывал и не уверен, что хорошо получится, но с Ибо его разумность машет ручкой и отключается сама собой. Её место занимает желание. Сяо Чжань склоняется ближе, чтобы тронуть губами головку, и Ван Ибо дёргается, словно его ударило током. Сяо Чжань опирается на его бёдра и слизывает с головки солёную влагу, смакует, привыкая ко вкусу, и бросает быстрый взгляд на Ибо: тот смотрит так, словно хочет сожрать на месте, а ещё затащить к себе на колени, обнять и не отпускать больше никогда. Сяо Чжань улыбается ему и вбирает упругую головку в рот. Она гладко скользит по языку, губы растягиваются вокруг ствола, Сяо Чжань медленно дышит носом и шалеет от звуков, которые издаёт Ибо. Не то скулёж, не то стон, этот сладкий звук подталкивает его, и Сяо Чжань плавно двигает головой, скользит по члену вниз — глубже — и вверх — пока влажная от слюны головка не прижимается к его подбородку. — Больше не говори, что я о тебе не забочусь, — шепчет Сяо Чжань, жадно разглядывая лицо Ван Ибо. — Мой хороший. Ибо, кажется, забывает дышать, и нежно гладит Сяо Чжаня по щеке. И вплетает пальцы в волосы. Сяо Чжань закрывает глаза и, облизнувшись, следует требовательной хватке. Ибо большой мальчик, и Сяо Чжаню приходится очень стараться, пропуская крепкий горячий ствол чуть дальше в горло. Но собственное возбуждение и не думает спадать. Напротив, Сяо Чжань заводится от каждого толчка, каждого хриплого стона и жёстких пальцев в волосах. Их не хватает надолго. Сяо Чжань выпускает член изо рта за секунду до того, как Ибо кончает, и горячая сперма забрызгивает их обоих. Сяо Чжань не успевает опомниться и перевести дух, как Ибо оказывается на полу рядом с ним и целует — так глубоко и развратно, что у Сяо Чжаня отключаются последние мозги. Это самое грязное, что с ним когда-либо происходило. И самое интимное. Ибо укладывает его на мягкий ковёр у дивана и, стянув до колен его штаны, нависает сверху, оперевшись на вытянутую руку. Глядя совершенно чёрными глазами на Сяо Чжаня, он обхватывает член широкой ладонью. У Ибо потрясающие руки — крупные ладони, длинные чуткие пальцы, подвижные, как он сам. Плавясь, как воск, в медленных мучительных движениях, Сяо Чжань думает, что обязательно уделит этим пальцам отдельное внимание. Но не сейчас, сейчас он слишком возбуждён, слишком близко к краю, и Ибо не жалеет его — целует в шею, перебирая свободной рукой взмокшие волосы. Он потрясающий, настоящий, как в самых стыдных горячих снах. — Мне повезло больше, чем Лань Чжаню, — шепчет Ван Ибо ему на ухо, припав на локоть, двигает кулаком и одновременно облизывает Сяо Чжаню мочку уха, — я поймал тебя уже сейчас. Сяо Чжань не знает, о чём точно Ван Ибо говорит, но от интонации в его голосе всё тело пронизывает дрожью, и сильные пальцы Ибо и его язык швыряют Сяо Чжаня в расцвеченную вспышками темноту. Реальность возвращается медленно, Сяо Чжань потирает горящее лицо тыльной стороной ладони и сладко потягивается, ёрзая спиной по ковру. Тело охватывает невыносимо приятная истома, сил только и хватает, чтобы повернуть голову и встретиться с Ибо взглядом. Тот лежит на боку, сощурившись, и тяжело дышит — а увидев, что Сяо Чжань на него смотрит, Ибо медленно поднимает руку и слизывает сперму с испачканных пальцев. У Сяо Чжаня огнём вспыхивают щёки и хочется стиснуть этого мерзавца в объятиях, чтобы хоть немного успокоить рвущиеся из груди ненужные слова. — Стоило ожидания, — тихо говорит Ван Ибо, и Сяо Чжань с ним согласен на все двести процентов. То, что светится сейчас у Ибо во взгляде, стоит всего времени этого мира.