The new definition of perfect.

Терпения Блейна хватает на неделю. Он, сжав зубы, притворяется, что не так уж против равнодушного присутствия сканков рядом, и даже ценит это, когда очередная встреча с кем-то из хулиганов заканчивается лишь обменом тяжелыми взглядами — с угрозой с одной стороны и ответным противостоянием с другой. Он, спрятав руки в карманы куртки, которую он старается покрепче запахнуть на груди, стоит возле своей машины, пока рядом с ним докуривает Квинн, не пытаясь хотя бы уйти за угол и не светиться с сигаретами. Какая ей уже разница? Он, закрыв ради собственной безопасности глаза, даже не пытается увидеть, не пытается заглянуть под холодную и стальную, такую же, какими иногда становятся глаза Курта в редкие моменты, маску, запечатавшую нормальные человеческие эмоции этих подростков где-то глубоко. Он, перестав бояться очередного столкновения с металлом шкафчиков, не перестал смотреть на сканков одинаково, словно они рождались такими или им был встроен какой-то особый генетический код. Он не знал их и не хотел узнавать. По крайней мере, он так считал. Через неделю Блейн чувствует, как что-то, разбуженное в нем еще первой искрой вызова в глазах Курта, начинает шевелиться, отряхиваться, пробовать расправить крылья в тесной клетке выпирающих ребер. Это пугает. Это пугает так сильно, что Блейн пытается бежать. Не от себя. Он уверен, что знает себя, что это не перья его крыльев щекочут солнечное сплетение. Во всем виноваты те, кто окружил его подходящей атмосферой. Кто дал ему успокоение снаружи и поднял душевный бунт внутри. Кто сами, по большей части, вынужденно закрылись от внешнего мира и поменяли себя, опустив сердца в жидкий азот, а его пытаются вытолкнуть из гнезда, укрепить тихий голосок реального Блейна. Но, конечно, Блейн не хотел последнего. Ростки уверенности в правоте преобладающего сейчас голоса давно обратились в целую рощу. Блейн не хочет, чтобы его кто-то менял. Он достаточно этим занимался, чтобы эти неидеальные пришли и в пару недель разрушили все устои. Что же, его правда больше не трогают — Блейн доволен и ему хватает. И он сокращает количество встреч до минимума. На самом деле Блейн так и не понимает, зачем сканки решили заняться подобной благотворительностью. Если до этого он знал про их пороки поверхностно, теперь он узнал, что главным принципом у них было «мне все равно». Им наплевать на будущее, на последствия своих поступков, на всех, кто окружает их. Как минимум, таким должен быть настоящий сканк. Блейн уверен, что Пак именно такой, что Сантане много не надо, что даже Квинн, кто, как он узнал, попала под влияние группы в отвратительный период своей жизни, действительно позволила пустить этому облику корни в своей душе. Но... Иногда Блейн решается и смотрит. Решается и видит. Решается и открывает мысли. И он замечает, как иногда Рейчел печально смотрит в небо, щурясь будто бы от солнца, но на самом деле — пытаясь не заплакать. Блейн знает. И он видит, что Тина сторонится основной компании, будто что-то тянет ее в другую сторону, где стоят футболисты и заливисто смеется Майк Ченг. Взгляд Тины зачарованно прикован к его спине, и ее вздох вырывается сдавленно, словно под давлением. Блейн понимает. И он понимает, что Курт лишь отчаявшийся — почему? С каких пор? - парень, воздвигнувший вокруг себя стены равнодушия, чтобы защититься, но все же проявивший мягкость и решивший взять двух жертв школьных издевательств под свою защиты, хотя ему от этого никакой выгоды не могло быть. Блейн чувствует. Но все это лишь на несколько минут, потом Блейн трясет головой и думает о том, что, наверняка, они сами виноваты, что у них должен был быть выбор, что в образе неидеального еще меньше хорошего, чем в бытии таковым. И Блейн вновь изо всех сил старается уйти, сменить кабинет, добежать до библиотеки раньше, чем к нему кто-то подойдет. Кто-то. Кроме Курта. Нет, не то чтобы Блейн сам искал с ним встречи. Или просто хотел этого. Или ждал. Нет. Конечно, нет. Это же сумасшествие. Просто так получается. Так получается, что Блейн идет, еле волоча ноги, если замечает неподалеку Курта. Так получается, что Блейн высматривает золотые с голубым волосы в шумном море учеников, прежде чем решить, идти ему одному или вернуться и что-то спросить у учителя. Ему правда нужно. Конечно же, это не ради того, чтобы просто дождаться Курта. Так получается. Так получается, что однажды Блейну снится поцелуй. В этом сне губы человека напротив не пахнут вишневым блеском для губ или горьким пивом. В этом сне в губах этого человека прохладное кольцо, за которое можно зацепить зубами и потянуть, заставляя его глухо проскулить. А еще его руки так властно и уверенно сжимают талию Блейна во сне, что Блейн в реальности выгибается и тихо стонет, из-за чего он приходит в себя в холодном поту и лежит в темноте, пытаясь успокоить мечущееся сердце и забившие тревогу мысли. И дело даже не в том, что во сне его явно целовал парень — Блейн все же знает, что он гей, что этого не изменить, просто об этом никто может не знать и все будет в порядке. Дело в том, что Блейн четко запомнил собственный задыхающийся голос, выдавший «Курт...» в холодное одиночество комнаты. С этого момента Блейн бежит и от Курта тоже.