Запомни, мой милый, запомни навечно,

Тебе больно. Больно до слёз, до хруста костей. Больно, да так, что словно под прессом держат. Уверен, ещё бы чуть-чуть и ты бы всмятку лежал на полу. Тяну руки к нему и становится легче, словно весь воздух вернулся на место. Словно солнце меня мигом согрело. Прошла вся боль, все горькие слезы, в моих руках будто выросли розы. Но всё ещё ломит, всё ещё больно. И я знаешь, мне до конца не полегчает. Джон лишь рядом со мною, ему тоже больно. Присяду к нему ближе и он закашляет кровью. Мне станет легче, кости срастутся, но у Джона все связки порвутся. Судьба нас жестокостью не обделила, судьба нас соулмейтами заявила. Я смотрю со всею любовью в глазах. Ты знаешь, нам друг друга не коснуться. Ты смотришь в ответ, всё щеки в слезах. И из-за крови во рту - не улыбнуться. - Подай мне руку в последний раз, ведь знаю, что тебе станет легче. - Забудь о идеи, я слышал о вас, умирающих от резкой боли в сердце. Послушай сердце, тебя я прошу, но ты всё равно тянешь руку. Я вижу, как ты плачешь от боли, но всё равно гладишь меня по лицу. Мне так хорошо, мне хочется сказать все те прекрасные слова. Ведь хоть на лице нет больше боли, хоть теперь могу полной грудью вздохнуть. Я слышу, как птицы щебечут, я вижу всё так ярко, поверь. Но я знаю, что тебе до ужаса больно, до переломанных костей. Вся рука Джона синяя, всё костяшки торчат, он весь словно в тине из кровавых петлях. Скажи мне на милость, мой миленький Джон, почему ты не садишься подальше? Ты сможешь вздохнуть, ты сможешь встать, пока я вздохну от отчаяния. Я резко беру, я резко отдаляюсь и в глазах всё темнеет, но отдаленно я слышу, отдаленно я вижу, как от тепла в груди Джон больше не немеет. Как он теперь дышит свободнее, как кровью перестал задыхаться. Пока у меня по телу агония, я Джоном успеваю наслаждаться. В ушах много шума, в глазах темноты, но чувствую я, что не зря я прожил свои дни.