Яблоня

Стук каблуков по деревянному полу, двигался с нарастающей скоростью, разбиваясь эхом по длинному холлу дворца. Аластор был готов, Аластор никогда не был так вдохновлен — он нервно поглаживал микрофон большим пальцем, облизал губы и слишком широко улыбнулся. Аластор был возбуждён перед грядущим эфиром, он мог поклясться, что сегодня будет лучший день в этом мерзком мире, прогнивших грешников и не менее тупого Короля. Сегодня его триумф состоится: они будут помнить Радио Демона, он станет важным звеном в иерархии этого ужасно прекрасного мира. Он с отточенным мастерством раскидывает по разные стороны двух охранников-змей, которые впоследствии навсегда были втянуты щупальцами в бесконечные дыры мучений — демон слышит, как они шипят в последний раз. Даже в Аду можно было умереть. Аластор ускоряется, он мычит что-то себе под нос, кажется, это джаз. Аластор, убийца с юга, открывает массивные двери в тронный зал; там, на троне из костей, Люцифер сидит в своем невероятно белом костюме и улыбкой, знающей, гораздо больше, чем Аластор. Радио Демон уверен в себе, он точно уверен, что сможет сразить Короля — тот будет гнить на самом нижнем ярусе подвала дворца, там, где истязался Аластор. Он поправляет волосы, смотрит в невинные голубые глаза дьявола и говорит, и его голос распространяется по всему Аду: — О Ваше Высочество, — тянет он, и его искажённый голос так сильно режет уши, что Люцифер меняется в лице, начинает стучать своими чёрными, обожжёнными, гнилыми руками по подлокотникам трона. И эти звуки разносятся по всему Аду, грешники и демоны слышат всё, что происходит во дворце. — Сегодня прекрасный день, не так ли? Возможно, именно сегодня пешка станет королем, не думаете ли, Король? Аластор открывает отверстия одним движением, и щупальца окружают тела охранников, останавливая их — ещё немного, и они бы оказались возле Радио Демона. Но слышно только шипение и звон упавшего на пол оружия. — Каждый день я ждал, — нараспев продолжает Аластор, и щупальца движутся к Люциферу, который сидит, и по нему видно, что его не пугает происходящее. Аластор удивлён, разве Король не должен атаковать, бояться, гневаться? Хотя нет, думает убийца, так даже лучше, чем меньше сопротивления, тем лучше для меня. — Я думал, я жертвовал, я действовал — и сегодня, наконец, то, что грешники ждут, будет сделано. Я открою им новый мир, мир без Вас, мой Король Его мерзкая улыбка. Его мерзкий голос. Его мерзкое существование здесь, в Аду, раздражает Люцифера. Кто он, этот человек, что смог встать среди самых могущественных; что за грешник, что воображает себя победителем? Щупальца уже рядом с Королём, они как тьма, самых порочных, обхватывают ноги Дьявола, сжимают их. Люцифер снисходительно смотрит на них — и один щелчок, всего один, и по Аду проносится самый ужасный крик, самый пронзающий. Аластор падает на пол, плачет, он точно знает, что плачет — потому что что-то льётся из его глаз, это не кровь, верно? Но от чего он плачет, не знает даже он сам: от боли или от проигрыша? Он чувствует боль, пронизывающую тело, как щупальца, которые его слушали — и только его! — впиваются в его тело. Радио Демон стонет, он чувствует, как ломаются его кости, как что-то непонятное проникает в него. Убийца просчитался, где он ошибся, что сделал не так — он ведь сильнее, могущественнее, умнее! Единственное, что он чувствует, — это боль — эта боль отличается, не такая, как в жизни. Тени, который окружали его, исчезают вместе с микрофоном — он остался один на один с Дьяволом. — Ты никто, Аластор, — Люцифер почему-то оказывается рядом с ним, держит его подбородок ужасными руками, сжимает его — будто, Аластору и так мало боли. Но боль — это ничто, боль — это весело, забавно, то, что вызывает у него эйфорию. А Король продолжает, шипя, и глаза его, совсем другие стали тёмными, как шторм, бушующий в океане: — Ты никогда никем не станешь: хоть убей всех в Аду. Ты не победитель, олень*, а всего лишь побеждённый. Аластор что-то хрипит, и Люцифер понимает, насколько эта душа мертва. Аластор смеётся, отхаркивая кровью прямо на белоснежный пиджак короля. Радио Демон безумен, он пытался превозмочь себя, заключив себя же в ловушку, играя не с кем иным, как с более могущественным демоном. Аластор смотрит, смотрит и смеётся, через боль, и видит перед собой что-то удивительно, до тошноты, прекрасное: Люцифер раскрыл свои белоснежные крылья. Убийца тянет к ним окровавленные руки, пытается достичь, — он хочет со злостью вырвать их, чтобы Король мучился, хрипел в агонии. Радио Демон чувствует усталость, чувствует, как Темнота нарастает, перед тем как впасть в эту манящую, ужасную Темноту — он, наконец-то, понимает, почему проиграл. Люцифер забирает душу, вздыхает, смотря на то, как в последние секунды существования Аластор напевает под нос джаз. На месте, где Аластор лишился последнего, теперь произрастает росток яблони. Из ростка вырастет прекрасная яблоня, на которой будут расти самые алые яблоки, самые кислые и вкусные. Ад понимает: больше никаких вещаний, никаких Теней, преследующих их везде, никакого Радио Демона. Аластор в задворках Тьмы, там, где его ждут, смеётся, надрывно, ужасно — они вернутся, рано или поздно. — Добрый день, я Аластор, а Вы, должно быть, Чарли, Принцесса Ада? — Чего ты хочешь? — О, ничего такого, дорогуша, просто помощь. От скуки. Подумайте, я буду вашим спонсором в случае с отелем. Он слишком долго смотрит на портрет, и пока Вэгги и Чарли разговаривают, думая, что Радио-Демон не слышит их, он аккуратно проводит своей обожженной рукой по полотну. Ад снова вздрагивает, когда слышит помехи. Они вернулись. Игра началась. Яблоня во дворце начинает умирать. Листок за листком, яблоки больше не так вкусны — Люцифер понимает, от мерзости просто так не избавиться.