Никто бы не поверил

Чан наблюдает за Джинни, лениво прислонившись к стене у дверного проёма. Босая, растрёпанная, в его оверсайз рубашке - покажись она в таком виде перед однокурсниками, никто бы не поверил, что это всё та же Хван Хёнджин, которую все знают. В университете и за его пределами Хёнджин - известная модель, безупречная девушка с обложки, знающая себе цену и демонстрирующая окружающим своё превосходство. А в его маленькой квартирке она крошка Джинни, ласковая как котёночек, игривая, нежная. Чан любит её любой, но такой как сейчас: немного лохматой после сна, без косметики и модных шмоток - больше всего. Именно такая Хёнджин заставляет его задыхаться от нежности, с такой Хёнджин он хочет долго и счастливо. Джинни напевает что-то, переворачивая завтрак на сковородке, притопывает ногой в такт, покачивает бёдрами. На эти бёдра Чан, ну вот честно, молиться готов. Установить алтарь и подношения делать. Парень ухмыляется, мысленно нарекая себя сумасшедшим и сразу же с этим соглашаясь - а по-другому никак. Он с ума сходит от еле уловимого аромата полыни, заполнившего кухню. Джинни любит вечерние ванны с полынным отваром - расслабляет. А запах стойкий, продержался снова до самого утра. Полынью уже вся постель пропахла, от чего Чан словно одержимый носом в подушки зарывается, если любимой нет рядом. И увидь его кто такого за пределами их уютного мирка, сказали бы, что притворяется, ведь не такой совсем, а жесткий, требовательный, беспощадный - очаровательный тиран, но точно не нежный, любящий мужчина. И Чана, если откровенно, забавляет такая контрастность в себе, забавляют все те ярлыки, которые вешают на него люди, которые сперва считают его простоватым балагуром, а затем лживой, коварной тварью. Хёнджин это тоже забавляет - она смеётся до слёз, громко, искренне. И за это Чан даже прощает окружающим их невежество. А Джинни всё топчется у плиты, перекладывая готовый завтрак на тарелки. Свет утреннего солнца льётся тёплыми лучами через окно, озаряя девичью фигурку, что отчётливо прорисовывается под тонкой тканью. И Чана ведёт. Хочется забраться руками под рубашку, огладить силуэт чуть шершавыми ладонями, прижать к себе тёплое тело, зарываясь носом в волосы, вдохнуть исходящий от тонкой шеи запах, прикусить бьющуюся венку, утопая в полынном аромате. В такие моменты как сейчас Чану кажется, что Хёнджин - ведьма, которая его приворожила. И от чего-то эта дикая мысль заводит ещё больше. Чан не привык отказывать себе в желаниях, поэтому уже в следующую секунду большие горячие ладони скользят по нежной девичьей коже под одеждой. Джинни судорожно втягивает в лёгкие воздух, откидывая голову ему на плечо. Рядом с ним она всегда заводится с пол оборота, всегда открыта взаимному удовольствию, чем парень не стесняется пользоваться. Член моментально напрягается в свободных домашних штанах, и Чан решает, что сегодня они могут обойтись и без прелюдий. Пальцами одной руки он скользит к небольшой упругой груди, второй ныряет под кружево трусиков, щекоча гладкую кожу. Джинни горячая, влажная, подставляется под прикосновения, трётся о твёрдое тело за своей спиной, с головой погружаясь в происходящее. Нетерпеливые пальцы ныряют внутрь, хлюпая обильно выделяющейся смазкой, и девушка стонет в голос, вцепляясь до побледневших пальцев в столешницу у ещё горячей варочной панели. Чан разворачивает её к себе лицом: раскрасневшимся, с поплывшим взглядом и влажными приоткрытыми губами. Приспускает тонкое кружево и, подхватив под бёдра, усаживает на разделочный стол. Впивается поцелуем в пухлые губы и толкается внутрь языком. Джинни жмётся ближе, обхватывает ногами за бёдра, рукой притягивает за шею, зарываясь пальцами в высветленные кудри, царапая ноготками кожу головы и шеи. Другой же рукой ныряет под резинку штанов, высвобождает пульсирующий от желания член из складок мягкой ткани и обхватывает ладошкой твёрдый горячий ствол. Стонет парню в рот, предвкушая удовольствие. Чан чуть сдвигает её к краю столешницы и, направляемый тонкими пальчиками, толкается внутрь. Рычит, не давая к себе привыкнуть и сразу же быстро набирая скорость движений. Джинни запрокидывает голову, глухо ударяясь затылком о навесной шкафчик, вцепляется пальцами в широкие плечи, скребёт ногтями, оставляя красные следы, тут же начинающие зудеть от выступающего пота. Чан широко лижет подставленное горло, прикусывает кожу вокруг родинки на шее у самого плеча, и вновь языком до острого подбородка, по щеке вверх, где под самым глазом ещё одна, сводящая с ума блядская родинка. Укусить бы и её, но он только трогает самым кончиком языка, задевая короткие густые реснички. Джинни стонет протяжно, звонко, сжимается на нём, заставляя провалиться в накрывшее удовольствие. Дышит быстро и поверхностно, постепенно расслабляясь в его объятиях. А Чан, переведя дыхание, нежит её в своих руках, целует благодарно подставленные губы и пылающие щёки. Улыбается, желая доброго утра, получая широкую улыбку в ответ. Если бы их сейчас увидели все те шапочные знакомые, что день ото дня трутся рядом, то ни за что бы не поверили, что эта счастливо хохочущая между лёгкими поцелуями пара и есть те самые Бан Чан и Хван Хёнджин, которые одним своим видом заставляют окружающих чувствовать себя ничтожными. Но никто за пределами этой маленькой квартирки ничего подобного не увидит.