О руках, рогах и музыке

Бесшумно, подобно призраку, ведомая звуками приятной мелодии Шарлотта заплыла в комнату. Взору детских глаз предстала прямая спина дворецкого. Айден стоял у фортепиано, аккуратно расправив узкие плечи, а его пальцы ловко бегали от одного края инструмента к другому. С неописуемой легкостью, будто вовсе не касаясь черно-белых клавиш. Он не заметил гостью, поэтому Вайлтшайр остановилась в дверном проеме; совсем не хотелось прерывать мотив восхитительной пьесы. Она предпочла насладиться произведением до конца, слегка покачивая головой в такт от удовольствия. Ждать пришлось недолго. Уже через несколько минут Айден сыграл последнюю строку, завершив ее звонкой «до». Как только музыка стихла, Шарлотта захлопала в ладоши. Обернувшись и, наконец, увидев девочку, исполнитель подарил ей мягкую улыбку. – Ваша похвала для меня – высшая награда, – проговорил он и принялся манерно кланяться с отнюдь не фальшивой грацией. – Привет, Айден. – Здравствуй, дорогая. Шарлотта тоже попыталась улыбнуться, но все, что у нее получилось, это слегка приподнять уголки рта. На розоватые губы возлегло печальное подобие улыбки. И рогатый дворецкий это заметил. – Не сочтите за наглость, но позвольте спросить: что тревожит вас? – Всё хорошо, тебе не стоит обо мне беспокоиться, - попыталась заверить мужчину Шарлотта, однако тут же опровергла свои слова безучастным взглядом в сторону. – Моя милая мисс Вайлтшайр, если кто-то в этом доме и имеет честь похвастаться тем, что хорошо вас знает – это я, - Айден подошел к юной собеседнице и не без гордости погладил ее белокурые волосы; то, что они сейчас свисали почти до пят, было полностью его заслугой. – Не пытайтесь утаить беду и, тем более, обмануть меня. Не получится. Расскажите. Послышался тяжелый вздох. – Ничего серьезного не случилось, честно. Мои капризы, вот и все. – И более всего на свете я хочу сейчас их услышать. Девочка снова вздохнула, на этот раз тихо и кротко, после чего сдалась. – Думаю, всё дело в том, что я очень скучаю. – По чему же? – бровь дворецкого изящно изогнулась. – Скорее, по кому, Айден. По… своей семье, – Шарлотта поспешила отвести взгляд, почувствовав подступающие слёзы. – Я так давно не видела маму... Нет-нет, я понимаю. Это всё работа. Не хочу быть эгоисткой, но она всегда так занята, что даже трубку не берет. А папа вообще… Вайлтшайр не успела договорить; на её белоснежных щеках заблестели мокрые дорожки. Маленькие ладони тут же спрятали лицо от глаз инопланетного дворецкого, однако скрыть неудержимые всхлипы от его ушей не удалось. – О, дорогая! Айден ласково приобнял девочку за плечо. Шарлотта не стала сопротивляться. – Мне сложно понять вашу печаль, ведь с родителями я никогда разлучен не был, но вы так расстроены… Полагаю, это будет моим долгом - кое-что вам разъяснить. Всхлипы стали тише; Вайлтшайр готова была слушать. – Мисс, что для вас «семья»? – Ну, – Шарлотта открыла заплаканное лицо и невольно шмыгнула носом, – родные и любимые, с детства знакомые люди… – Хорошо, – улыбнулся Айден, – Чем они отличны от других? Скажем, от приятелей и знакомых? В чем разница между членом вашей семьи и учителем в классе математики, продавцом в мясной лавке через дорогу? – Они всегда рядом. Живут с тобой и учат всему тому, чему научились когда-то сами. Всегда помогут, защитят. Да? Правильно?.. – Правильно, я с вами соглашусь. Тогда извольте же ответить... Но только честно! Договорились? Девочка кивнула. – Что из этого дали вам мама и папа? Этот вопрос, хоть и явился из уст дворецкого не без предупреждения, застал Шарлотту врасплох. Она всерьез задумалась, утерев остатки слез рукавом. Всю жизнь, сколько она себя помнила, мама была слишком занята, чтобы уделить дочери должное время. Образ отца, так тот едва ли сохранился в детской памяти. Ни единого совета, ни доброго слова, ни наставления, ни даже упрека маленькая Вайлтшайр не слышала от обоих родителей в свой адрес никогда. – Быть может, жизнь? – И только, дорогая! И только! Чего стоит жизнь в наше-то время? Шарлотта не ответила. – Теперь вы понимаете, что терзались зря? – Понимаю. – однако ее взгляд не стал веселее, а нижняя губа задрожала. – Выходит, у меня нет семьи?.. – Ну что вы, что вы! – к великому удивлению, дворецкий расхохотался. – Неужели вы так и не поняли? Давайте же рассуждать: помните, как в первом классе какой-то маленький негодяй угрожал заразить вас чешуйчатым туберкулезом через немытые руки? Так кто же позвонил к нему домой и весьма учтиво разъяснил, что такой болезни не существует, а если бы она и существовала, то ее переносчик, простите за цитаты, «отбросил бы хвост на месте»? Ваш отец? – Нет, – воспоминание о выражении лица одноклассника на следующий день вызвало у Шарлотты улыбку, – Это был доктор Хаксли. – Совершенно верно. А что насчет конкурса подделок, помните? Должно быть, это ваша мама и старший братец помогли сделать замечательного паучка из обрубленных пальцев, ногтей и глаз? Он занял второе место на выставке, попрошу заметить. – Флоренс и Беннетт! Флоренс и Беннетт! А Феликс достал материалы из морга. Как мило это было с его стороны! Ещё у Бена глаз из рук постоянно выскальзывал, вот умора была! – Вайлтшайр весело рассмеялась. – Вот видите, сколько людей вокруг желает вам помочь, – добродушно подытожил Айден. – Все в доме помнят вас с ранних лет. Каждый внес вклад в воспитание мисс: доктор Хаксли всегда пропагандировал вам находчивость и острый ум, а так же привил любовь к учебе. Вам же нравится ходить в школу, правда? Флоренс научила радоваться жизни, сформировала в вас чувство юмора, пусть и своеобразное. Феликс стал живым примером трудолюбия и упорства. Что касается Беннетта… Что ж, благодаря ему вы знаете, что мыло – это невкусно. – Я всё поняла: у меня есть большая семья! Но в тот же миг Шарлотта озадачилась. На лбу появилась едва заметная морщинка. – Айден, а что же досталось мне от тебя? – встревоженный детский взгляд обрушился на рогатого интеллигента. Айден призадумался, приложив указательный палец к подбородку и направив темный взор вверх. – Быть может, эти великолепные музыкальные руки? – он аккуратно взялся за запястье Шарлотты и любовно пробежался глазами по всему предплечью до самой ладони. – Посмотри только, как белоснежна кожа, как утончены пальцы! Вся в меня. – Но это же невозможно, – вежливо заметила девочка. – Почему же? – Ты, конечно, часть моей семьи, без сомнений, – начала она, – но ты же мне не родитель. Внешность передается по наследству, так ведь? Нам это в школе говорили, на хуманотехнике. Крампус захихикал в ладонь. – Какая вы стали смышленая! Даже не обмануть. С губ мужчины, как и обычно, не сползала невозмутимая улыбка, что украшала его лицо почти всегда. – Вы правы, весьма правы, скорее, наоборот. Это мне достались такие прелестные руки от вас. – он сделал несколько плавных движений пальцами, горделиво выставив их перед собой. – От меня? – Всё может быть. Как я и упоминал, с родителями я никогда разлучен не был. Не так ли, милая Шарлотта? Он заговорщицки подмигнул собеседнице. Это была одна из тех немногих фраз, сказанных Айденом, смысл которых юная Вайлтшайр не понимала. Она привыкла к такого рода предложениям, проскакивающим в речи Айдена время от времени, поэтому акцентировать внимание в этот раз не стала. Наученная опытом девочка знала, что рискует запутаться ещё сильнее. – Ну а если серьезно, смею думать, что от меня у вас способность любить, чувствовать и исполнять музыку, дорогая. – из говорящего загадками сфинкса, дворецкий снова превратился в прежнего Айдена. – И отпадите же мои ветвистые рога, если это не правда. Рога, как и ожидалось, остались на прежнем месте. – Вот видите. – Вижу, – согласилась Шарлотта, явно почувствовав облегчение и широко улыбнувшись. – А сейчас, я думаю, было бы уместно начать наш урок игры на фортепиано. Как считаете, мисс Вайлтшайр? Девочка охотно кивнула и подошла к инструменту. Зашуршали листы с нотами. Через минуту комната наполнилась не идеальным, но плавным звучанием выбранного этюда, унося звуки далеко за ее пределы, в другие участки дома.