одинокие души

в его стеклянных глазах отражались белые шрамы холодной глади замерзшего озера Байкал. ресницы, продрогшие под слоем инея, обрамляли тишину мертвого взора и лишь изредка смыкались, обнимаясь. глубина этих глаз очаровывала, а сердце глупое и наивное сжималось от боли за их обладателя. молодой парнишка совсем, а уже слеп. — шептались везде в маленькой деревушке близ далекого озера, спрятанного в запутанных тропах одиноких лесов. я слеп, но слышу вас. — проносился отчаянный крик в голове ребенка. донхек с пяти лет всё слышит и чувствует в миллионы раз больше чем, все те люди из деревни. но этого мало. он не видит. не видит те великолепные закаты, что мальчишки постарше показывают девчонкам, стараясь покорить их сердца. не видит темных туч, что рассерженно грохочут над юной головой в дождливый сезон, не видит мягкую траву под своими ногами и мудрых деревьев, что возвышаются высоко-высоко над людьми и шепчутся с озорными ветрами. ты чувствуешь то, что другие и за всю жизнь не в силах познать. — говорил заботливый голос матери, но какой в этом толк, когда ты даже ее лица никогда не сможешь узнать. а теперь и голос едва ли услышишь. донхек в обиде на небеса, в обиде на глупых людей, что жалеют его, в обиде на самого себя. он остался один, будто никогда не было никого вокруг и семнадцать лет его жизни были придуманы в бреду под покровом хмурой зимней ночи. он стоит на каменистом берегу и пытается всмотреться в горизонт, туда, где по смутным ощущениям находится его деревня, но видит лишь непроглядную тьму, точно такую же, как у себя внутри — густую и липкую. его силуэт такой тонкий и белые одежды почти сливаются с земным пуховым одеялом. он почти теряется из виду. стоит ли сравнивать его дрожащие от холода руки с хрупкими ветвями деревьев, что еле слышно трещат на суровый нрав морозов? мальчишка, который забрел так далеко от деревни, что же ты ждешь здесь? ли слышит слабый хруст сбоку, но даже не дергается. не обращается внимания и тогда, когда рядом с ним кто-то размеренно дышит, усаживаясь совсем близко, обдавая окоченелые кости живым теплом. он так и стоит, смотря на невидимую грань горизонта. может ли быть, что ты искал здесь смерть? такой юный, но уже потерянный. огромная тоска разъедает твою дрожащую душу. жесткая шерсть неприятно режет по оголенной коже ладоней так, что приходится отпрянуть, но тут же, извиняясь, чей-то мокрый нос утыкается в раздраженное место. донхек хихикает. — кто ты? острые клыки цепляют за края одежды и тянут за собой. я отведу тебя домой, глупый ребенок. ночь — тихая пора, только с маленькой поправкой. ночь тиха лишь для обычных людей. донхек же слышит легкий шорох в норках и тихое бормотание ворчливого филина. слышит звенящие сосульки и треск коры. а еще он чувствует. чувствует, как его осторожно ведут по неизвестным никому тропам, но он запоминает. донхек никогда не знал, как ему удается запомнить дорогу в любое место, пройдя лишь раз. мама говорила ему, что сама природа указывает ему путь, оберегая от опасности. он лишь смеялся. сейчас он чувствует, что его оберегают, но природа ли это. донхек уже слышит знакомый скрип соседских дверей и уставший треск костров. он резко останавливается и смотрит, как ему кажется, на проводника. — ты вернул меня домой. в ответ лишь фыркнув, его покидают, теряясь среди хвойных запахов и шумящих ветвей. на следующий день донхек рассказывает своей старой соседке о неизвестном друге и та, едва успев вздохнуть, прошептала о старом духе леса, оберегающего его от селян. сделав вывод, что парнишке повезло, она немного торопясь упомянула странного юношу на окраине деревни, который часто ходит в лес один и обязательно по ночам. любопытство донхека едва ли могло посоревноваться с его же стеснением, поэтому как бы не хотелось ему бежать и расспрашивать того парня, он не мог. так и забылось. но судьба сделала неожиданный поворот и сама столкнула их однажды. твой одинокий силуэт вновь возвышается над берегом старого озера, мастерски сплетенный венок из полевых цветов застенчиво украшает твои почти рыжие кудри, что светятся на искристых лучах солнца, а песчаного цвета угловатые плечи расслаблены, что не может не радовать меня. донхек вздрагивает, слыша за спиной тяжелые шаги, но отчего-то знакомые. он вспоминает единственную ночь, когда в его жизни появилось что-то загадочное и, возможно, даже необъяснимое. настолько волшебное и быстро ушедшее, что едва ли оставило след. — как тебя зовут? сначала слышится хриплый кашель и только потом осторожное: — марк. донхек улыбается и подходит ближе к чужому голосу, протягивая руку. марк смотрит какое-то время сквозь нее, задумавшись, а потом неожиданно кладет ее себе на голову. волосы жесткие, но в летнюю жару не режут тонкую кожу, наоборот заботливо гладят нервные окончания в длинных пальцах, пробуждая их от ленивой неги зноя. — так это все-таки ты. — младший застенчиво гладит чужую макушку и улыбается. юноши тихо разговаривают, сидя на берегу и узнавая друг о друге больше. ветер уносит их секреты в чужие земли, а игривые волны перебивают смех высокой травы, что мешает расслышать мягкие голоса.